Сезон-83 стал сезоном Черенкова.

Кроме «Спартака», он выступал еще и за обе сборные - первую и олимпийскую, пересаживаясь из поезда в поезд, из самолета в самолет, меняя футболки и партнеров. Но продолжал играть так же ярко, умно, точно - «по-черенковски» - в каждом матче.

Я видел, как иногда, приезжая на сборы в Тарасовку из очередной поездки, Федя запирался в комнате и отлеживался, приходя в себя.

Заключительный этап того напряженного, казавшегося для него бесконечным сезона проходил и вовсе в сумасшедшем темпе. За период в двадцать с небольшим дней Черенков сыграл за «Спартак» в матчах Кубка УЕФА с «Астон Виллой» дома и в гостях, в промежутках между ними участвуя еще и в нескольких календарных встречах. Сразу же по возвращении из Англии вместе с нами он отыграл в Днепропетровске с «Днепром», где у всех уже были силы на пределе. После чего сражался в Лисабоне в составе сборной в решающей отборочной встрече европейского первенства.

В Днепропетровске после матча, проиграв который, мы распрощались с последней надеждой стать чемпионами, нас с Черенковым выбрали для проверки на допинг-контроль. Пройдя необходимые процедуры, мы сидели с ним в раздевалке молча (на разговоры уже не было сил), ожидая автобус, который должен был отвезти нас в гостиницу.

И вдруг Федор, посмотрев на меня каким-то опустошенным взглядом, сказал:

- Ты знаешь, Ринат, мне иногда начинает казаться, что вот-вот наступит момент, когда я просто не смогу выйти на поле.

И грустно, Как-то совсем по-стариковски, вздохнул.

Момент этот наступил весной следующего года.

...«Спартак» вынужденно форсировал подготовку сезона, в начале которого предстояли два труднейших матча Кубка УЕФА с бельгийским «Андерлехтом». Работали помногу, торопя время, стремясь как можно скорее обрести боевую форму. До этого Черенков успел уже в сборной пару нелегких недель провести - кроссов побегать, со штангой позаниматься. И не выдержал.

В Тбилиси перед новой встречей с бельгийцами неожиданно выяснилось, что в игре он принять участия не сможет. Диагноз врачи установили довольно быстро - перенапряжение.

Мне, как и всем, было искренне жаль Федора, на чьи плечи свалилась такая непомерная нагрузка, справиться с которой его организм оказался не в состоянии. Наверное, на его месте другой, чувствуя нарастающую усталость, в какие-то моменты попридержал бы себя, поберег силы, играл бы, как иногда говорят в футболе, «вполоборота». Но подобные мысли даже не возникали у Федора. Слишком уж он любил футбол, свято веря, что отдавать ему нужно все.

Черенков вернулся на поле гораздо раньше, чем обрел прежнюю форму. Постепенно игра его из непривычно тяжелой, моментами даже какой-то неуклюжей, становилась прежней - легкой, порывистой. Забил он за сезон восемь голов. Немного, конечно, но зато характер показал, в который всегда так верил Николай Петрович, любивший частенько говорить про Федю: «Мал золотник, да крепок характером». И добавлял при этом: «...спартаковским!»

Нередко в нашей команде, особенно после матчей, где победа была добыта с громадным трудом, в отчетах пишут: «...вновь проявили спартаковский характер».

Среди главных его черт я бы выделил одну, о которой уже неоднократно говорил: принципиальное, сверхтребовательное отношение к игре.

Помню, Как-то на выезде мы сыграли вничью матч, который обязаны были выиграть, если бы не помощь хозяевам со стороны (теперь он уже не судит - отстранен) арбитра.

По окончании встречи все шумно возмущались «художествами» судьи, отнявшего у нас заслуженную победу. Николай Петрович в обсуждении не участвовал, стоял молча в стороне и лишь согласно кивал, слушая наши разгоряченные споры. Когда же страсти слегка поутихли, он неожиданно громко сказал:

- Что ж, арбитр судил действительно предвзято. Но вы-то все равно должны были доказать противнику, что, невзирая ни на что, сильнее его. А по сему еще раз напомню, что в футболе все решает игра.

...Этой истиной и живут в футболе Бесков и Старостин, кому мы - спартаковское поколение последних лет -обязаны тем, что вышли в мастера.

ДИАЛОГ ЧЕТВЕРТЫЙ, посвященный людям тренерской профессии, от умения, такта, выдержки которых, зависят не только результаты команды, но и судьбы тех, кого они выводят в мастера.

А. Львов: Насколько мне известно, ты, Ринат, в будущем собираешься попробовать себя в роли тренера. Поэтому, наверное, присматриваешься к тому, как работают твои наставники и в команде, и в сборной. Какими прежде всего качествами, по твоему мнению, должен обладать тренер?

Р. Дасаев: Думаю, главное в тренерской профессии - способность понимать тех, с кем работаешь, умение находить с ними творческий контакт. Если тренеру это удается, то он не тратит на уговоры своих подопечных время и силы, используя их на важное дело.

А. Львов: Да, но ты сам говорил, что тому же Бескову приходилось убеждать, скажем, Сочнова поменять в интересах команды амплуа форварда на роль защитника...

Р. Дасаев: Верно. Володя пошел на это потому, что полностью доверял Константину Ивановичу. А вот завоевать такое абсолютное доверие и авторитет тренеру очень трудно. И удается далеко не всем.

А. Львов: Но ведь в коллективе, случается, находятся и такие, которые могут оказаться противниками предложенной тренером программы. А значит, и не поддержать ее.

Как быть в этой ситуации?

Р. Дасаев: Руководить и решать в команде имеет право лишь один человек - тренер. И только время может дать ответ на вопрос - прав ли он был, принимая то или иное решение. Ведь сколько уже в «Спартаке» за время работы в нем Константина Ивановича и Николая Петровича случалось - уход Прохорова, Ловчева или Хидиятуллина, расставание с Гладилиным, приглашение ими безвестных игроков из второй лиги и списанных из высшей...

И тогда многим казалось, что это ошибки руководства, которые непременно ослабят команду и дорого ей обойдутся. Но время показало, что ошибались-то как раз те, кто так думал...

А. Львов: Но согласись, что Бесков и Старостин шли на довольно большой риск, создавая команду из футболистов малоопытных, еще не нюхавших пороха большого футбола.

Р. Дасаев: Безусловно. Ведь с такими решать задачу возвращения «Спартака» в высшую лигу было гораздо труднее, чем с игроками опытными, обстрелянными. Но зато Константин Иванович и Николай Петрович знали, что те, кому они доверили честь и судьбу «Спартака», примут их программу безоговорочно. И вот здесь я хочу вновь вернуться к началу нашей беседы - к вопросу о контактности игроков и тренеров, о таком важном моменте в их отношениях, как взаимное доверие и уважение.

Конечно, для нас, приходивших в семьдесят седьмом году в «Спартак» из второй лиги, авторитет Бескова и Старостина был высок и непререкаем. Но никто из них не использовал этого обстоятельства для навязывания нам своих тренерских принципов. Напротив, Константин Иванович и Николай Петрович очень тактично, деликатно вводили нас в мир большого футбола, постепенно посвящали в его тайны, не спеша знакомя с его законами.

Делали они это, стараясь не задеть самолюбия желторотых новичков, не только не подавляя их индивидуальности, а напротив, стремясь развить лучшие игровые качества каждого. И удавалось им открывать таланты, мимо которых еще недавно равнодушно проходили другие, прежде всего с помощью умения понимать характер игрока, способности разбираться в нем, определять его твердость. А приглашал в семьдесят седьмом Бесков футболистов не по принципу поиска будущей легкой жизни, а убежденно веря в то, что они окажутся его единомышленниками.

Это я понял после многих лет совместной работы с ним.

А. Львов: Однако ведь и его выбор не всегда оказывался безошибочным. Так не пришлись в свое время к спартаковскому двору, например, братья Мачаидзе, Баранов...

Р. Дасаев: Я бы не стал относить это к разряду тренерских ошибок. Просто в процессе более тесного общения с приглашенными выяснилось, что их игровой стиль не совпадает со спартаковским. Такое в футболе случается: скажем, в своем клубе игрок - лидер, а попадая в сборную, превращается в заурядность.