Мэтт понимал, что Оскар Клейбурн домогается его согласия. Но не хотелось так легко сдавать свои позиции.

— Рори Себастьян тоже не без греха. Но никто ему и слова не говорил. Почему же мне сразу упрек?

С минуту Клейбурн сидел молча, потом сказал:

— Рори Себастьян никогда не станет старшим партнером. Он слишком беспечен и безответствен. И не настолько умен, как ты, Мэтт. Ты блестящий юрист и компетентный правовед. Твое будущее не вызывает сомнений. Все, что тебе нужно, — это продолжать свою карьеру так, как ты ее строил до этого. Работай усердно, держи нос по ветру, женись, займи и в обществе, и в фирме подобающее место. — Он улыбнулся. — Вот мой тебе добрый совет.

Мэтт стиснул зубы. Ему хотелось сказать, чтобы Оскар Клейбурн катился со своими советами куда подальше.

— Я понимаю, что ты сейчас зол, Мэтт, но подумай о моем совете. Это все, о чем я тебя прошу.

И все последующие дни Мэтту пришлось размышлять над услышанным.

Паола вовсе не нервничала, хотя ей впервые предстояло выступить по телевидению. Джони Джессан — ведущая передачи «Хэлло, Хьюстон» обратилась к ней запросто, после краткого представления.

— Паола… — начала Джони, — ваш стенд захватил воображение всех романтиков Хьюстона. Как вы думаете почему?

Как раз к этому вопросу Паола была готова, так как сама задавала его себе. Она изумилась, когда обнаружила, что о стенде говорят сотни людей. Одна из радиостанций сообщила этим утром, что к нему подъезжают, чтобы сфотографироваться. На Мемориал образуются пробки, и у стенда даже появился полицейский-регулировщик.

— Я думаю, все оттого, что в нашей жизни слишком мало романтического, — ответила Паола. — Мы все время читаем либо о преступлениях, либо о войнах, о бездомных, о голодающих. А люди жаждут чего-то такого, что сделает их жизнь лучше.

— Я слышу сообщения, — продолжала Джони, — что вдоль Мемориал-драйв припарковываются машины и есть много желающих сфотографироваться на фоне стенда.

— Такое может быть только в Америке, — засмеялась Паола.

— Паола, почему бы вам не поведать нашей аудитории, что подвело вас к идее купить место на рекламном стенде.

Ничего не поделаешь, Паола рассказала, как произошла ее встреча с Мэттом, как она неотступно следовала за ним, посылала письма, звонила, как приехала к нему с ужином и даже о том, как посылала ему каждый день по розе, чтобы напомнить, что она отступать не собирается.

— Если мужчины обычно прибегают к подобным приемам, чтобы завоевать женщину, так почему женщина не может предпринять то же самое, чтобы завоевать мужчину?

Конечно же, она благоразумно умолчала о том, что делала это ради возможности увидеть улыбку Мэтта Нормана. Более романтичным было представить развитие их отношений как любовь с первого взгляда.

Пока она рассказывала свою историю, аудитория смеялась и аплодировала. Паола несколько раз испытала укоры совести при мысли, что ее телевизионные откровения вряд ли могут понравиться Мэтту, но, раз начав, ей трудно было прерваться. И рассказ был правдивым. А можно ли порицать честность?

— Надеюсь, вам удастся убедить мистера Нормана появиться на экране вместе с вами, — заметила Джони. — Нам всем хотелось бы познакомиться с ним.

— Ну, понимаете, Мэтт довольно терпим к моим причудам, но, насколько я знаю, не склонен открывать свои секреты, поэтому вряд ли будет чувствовать себя раскованно перед телекамерой.

— Вообще-то многие мужчины чувствуют себя скованно, когда речь заходит о чувствах, — вставила Джони. — Вы согласны?

— Да, согласна. И именно мы, женщины, можем попытаться что-то изменить. Конечно, не все сразу.

— Замечательно! — воскликнула Джони. — Но мы, кажется, отклонились от темы. Паола, мне бы хотелось поговорить о вашей музыке. В вашей краткой биографии указано, что вы композитор.

— Да, это так, — гордо сказала Паола. — Однако я пока не могу похвастаться успехами. Мой отец всегда учил меня, что настойчивость и усердие, в конце концов, будут вознаграждены.

— Вы ведь еще и певица:

— В последнее время я практически не выступаю. Все внимание сосредотачиваю на сочинении песен.

— О, вы, кажется, обещали исполнить одну из ваших песен. Очень хочется послушать, — воодушевила Паолу Джони.

Аудитория зааплодировала, и этого было достаточно, чтобы решиться. Во всяком случае, это лучше, чем исполнять национальный гимн на Ойлерских играх.

— Я захватила с собой гитару, — сказала она с лукавой усмешкой.

Для исполнения она выбрала одну из песен, которые отослала Линде Перкинз.

Огни в студии погасли, только один луч сконцентрировался на Паоле. Она проворно пробежала пальцами по струнам, взяла несколько вступительных аккордов.

— Песня называется «Одинокая леди», — объявила она и начала петь.

Паола вложила всю душу в песню. Она закрыла глаза, подумала о Мэтте, о том, что почувствует, если однажды он исчезнет из ее жизни. Особенно пронзительно прозвучал второй куплет.

Когда Паола закончила петь, на пару секунд воцарилась тишина, затем взорвавшаяся овацией. Кто-то даже свистнул от избытка чувств.

— Превосходно, Паола! — воскликнула Джони.

Паола заулыбалась, радуясь такому приему Это было состояние, чем-то напоминающее их первую ночь с Мэттом.

Мэтт и музыка. Прекрасное сочетание. Когда аплодисменты стихли, и шоу близилось к завершению, Паола вздохнула. Если бы ее композиторская карьера имела продолжение…

Интересно, возможна ли карьера вообще в свете перемен в ее личной жизни…

Взяв пульт, Мэтт выключил телевизор. Он предупредил Рейчел, что приедет в офис только после обеда. Секретарша была удивлена и сгорала от любопытства, ведь шеф ничего не объяснил.

Интересно, через сколько времени о передаче по телевидению узнает Оскар Клейбурн. Держа в руке чашечку кофе, он открыл стеклянную дверь во внутренний дворик, огороженный со всех сторон каменной стеной. Солнечное декабрьское утро, температура — около пятнадцати градусов. Пушистенькая малиновка села на кромку стены и озадаченно посмотрела на уютный дворик.

У Мэтта была замечательная коллекция колокольчиков, которые даже при самом слабом порыве ветерка издавали нежный перезвон. Посаженные еще весной бегонии все еще цвели на затененных клумбах и в подвесных корзиночках. Мэтт довольно вздохнул.

В тот момент, когда Паола начала петь, его чувства пришли в смятение, ведь он слышал ее впервые. И впервые мог судить о ее сочинениях.

Мэтт не считал себя знатоком кантри, но ее талант был очевиден. Когда Паола допела первый куплет, он знал, что песня удалась, и певица оказалась на высоте. Да еще, на какой высоте! Как зачарованный, он смотрел на нее, вслушиваясь в ее контральто, в меланхоличную мелодию песни. Вероятно, она права, подумалось ему. Если она так же настойчиво продолжит работу над сочинительством, то однажды сможет стать звездой.