Я поднял с пола берет и протянул его Ирке. Она вышла, не сказав ни слова. Я наклонился за своей сумкой и вдруг заметил, что сторож останавливается, подходит к Левандовскому и тихо говорит ему:

— Слушай, ты, барчук, молокосос… С сегодняшнего дня можешь со мной не здороваться! Даже в присутствии директора… Скажешь, что я освободил тебя от этой… обязанности. Ведь кто я такой? Сторож, прислуга…

У старика тряслись руки, он побледнел… А был он здоровый мужик, высокий, костистый. Наверное, когда-то сильный был. Левандовский невольно попятился.

— Пан Крукевич, зачем вы так волнуетесь?.. — робко сказала Данка Козловская и потянула старика за рукав.

Он всегда очень любил Данку, но сейчас даже не взглянул на нее. Смотрел только на Левандовского и упрямо повторял:

— Сторож я, слышишь? Сторож! И я не хочу, чтобы такой вот говорил мне «добрый день»…

Когда Крукевич с Мальгерчиком уходили, их провожала напряженная тишина. Я огляделся. Если бы у меня было время, я, наверное, многое прочел бы на этих лицах. Но мне было не до того. Мне вдруг пришло в голову, что нужно еще что-то сделать. Я выбежал следом за ними.

Может, нужно было пойти вместе с Иркой? Догнать ее и сказать… Но что сказать? Что это я во всем виноват, моя проклятая рука. Что из-за меня все началось, а ей досталось… Может, нужно было попросить у нее прощения? Или поблагодарить ее? Наверное, нужно было…

Но она пошла домой одна, я не побежал за ней. Сторожа с Мальгерчиком я догнал перед самой учительской. Слава богу, успел…

— Подождите! — крикнул я. — Пан Крукевич! Я с вами…

Они остановились. И сторож спросил:

— А тебе-то зачем? Ты ведь не дрался. Не ударил его… чего ж тебе надо?

Мальгерчик знал, что мне надо. И ответил за меня.

— Пан Крукевич… Понимаете, он не мог его ударить. Просто не мог. Не бить же ему забинтованной рукой? Но он хотел, я знаю… Он бы ему дал!

— Пан Крукевич… Может, вы объясните директору, что это мы оба, Мальгерчик и я, а? Пан Крукевич… — попросил я. — Директор вам поверит…

— Не морочьте мне голову! Кто, наконец, кого побил?

— Мы оба! — сказал я. — Мальгерчик и я.

— Правильно! — подтвердил Мальгерчик. — Конечно, оба. Потому что один раз я его за себя ударил, а другой — за Яцека!

Сторож помолчал минуту.

— Скажите так, пан Крукевич… — взмолился Мальгерчик. — Понимаете, это правильно будет… Пускай считается, что мы вместе Левандовского побили!

— Правильно будет, говоришь… что ж, понимаю! — проворчал сторож. — Он сам должен был защитить эту девочку, верно? Ну что ж, пусть так и будет. Скажу, что вы вместе… Ты куда лезешь? — прикрикнул он вдруг на Мальгерчика, который уже открывал дверь в учительскую. — Я сам пойду к директору. А вы марш по домам!

Мы сначала ничего не поняли. Мальгерчик посмотрел на меня, я на него.

— Что же все-таки будет, пан Крукевич? — спросил я.

— Будет то, чему следует быть. Я попрошу директора, чтобы он разрешил вам не извиняться перед этим… ну, перед тем, в раздевалке…

Мальгерчик уставился на старика, даже рот от удивления раскрыл. Потом выпалил:

— Пан Крукевич! А вы мужик что надо!

— Ах ты! Ты что ж такое говоришь! Вот я вам покажу, хулиганы! — грозно прикрикнул на нас пан Крукевич.

Мы смутились, и тут вдруг совершенно неожиданно сторож улыбнулся нам. Улыбнулся слабо, почти незаметно и как-то очень грустно. Повернулся и вошел в учительскую.

Мы еще постояли немного. Может, позовут? Место это было нам хорошо знакомо. Не первый раз ждали мы здесь проработки, или химчистки, как называли у нас в школе разговор с директором. Только обычно каждый из нас стоял перед этой дверью в одиночку, а сейчас впервые мы торчали тут на пару. Но на этот раз нас в кабинет не вызвали.

— Пойдем! — сказал наконец Мальгерчик. — Химчистка отменяется. Знать бы заранее, я бы этого Левандовского и не так еще отделал. Не повезло!..

Всю вторую половину дня я места себе не находил. Несколько раз выскакивал из дома и слонялся по нашему кварталу. Мне необходимо было встретить Принцессу, но я не знал, где она живет. В конце концов мои прогулки навели на подозрения домашних. Мама сказала зятю — он временно жил у нас, так как Зюта родила девочку и еще не выписалась:

— Не иначе как Яцек опять что-нибудь натворил, вот ему дома и не сидится!

— Может, он влюбился? Или в драку лезет? — рассмеялся зять. — А может, и то и другое вместе.

«Чтоб я твоего ребенка в коляске возил — не дождешься!» — подумал я мстительно. Но тут же вспомнил, что это ведь и Зютин ребенок… И махнул на зятя рукой. Пускай себе болтает.

Когда вечером ко мне зашел Мальгерчик, я совсем не удивился. Подождал, пока нас оставили на кухне одних, и спросил его:

— Ты случайно Ирку не видел?

— Нет. А ты?

— И я тоже… Жаль.

Разговор не клеился. Мы сделали алгебру, пролистали географию, застряли на истории. Наконец я не выдержал:

— А ты видел когда-нибудь Принцессу с распущенными волосами?

— Принцессу? Нашу?

— Ну не Анну же Ягеллонскую![2] Так видел?

— Нет… А ты? — оживился Мальгерчик. — Ну и как?

— Что ты тогда вообще о ней знаешь?..

— А ты, разумеется, знаешь о ней гораздо больше! — срезал меня Мальгерчик. И был, конечно, прав.

Что мы о ней знали? Ровным счетом ничего. Только теперь я это окончательно понял. Мальгерчик, наверное, тоже. До сих пор Ирка нас заинтриговывала: откуда она и зачем вдруг к нам приехала? А теперь совсем не это было мне важно. Меня мучило, что я не знаю, какая она, что делает, о чем думает… Странное дело, мне впервые необходимо было узнать, о чем думает другой человек. Да нет, не просто человек, а именно она, Принцесса. Как Мальгерчик сказал, «наша Принцесса».

Зять, получив от мамы подробную инструкцию, сколько пеленок он должен купить, зашел к нам на кухню и завел разговор о школе. Похоже, мама его на это подговорила. Я на всякий случай подмигнул Мальгерчику, чтоб не все выбалтывал. Зять в семье человек новый, зеленый еще, где гарантия, что Зютка успела его как следует обработать. Но когда я послушал, как они с Мальгерчиком славно беседуют, подумал вдруг: а может, стоит его испытать? Может, и он на что-нибудь сгодится?

— Послушай, — вступил я в разговор, — есть у нас одно дело… Классная руководительница поручила. Ты нам не поможешь? Нужно найти адрес человека, хотя известны только его имя и фамилия. Как это сделать?

Мальгерчик понимающе взглянул на меня, он с ходу просек, что я задумал.

— Бедная наша учительница, — подхватил он, — никак не может разыскать свою дальнюю родственницу…

«Ох, переигрывает! — рассердился я. — К чему этот жалобный тон…» Однако наш зять ничего не заподозрил и делом заинтересовался.

— В больших городах, таких, как Варшава, есть специальные справочные бюро… — начал он излагать свои советы, но я прервал его.

— Знаешь, как там в Варшаве, нас не очень-то интересует. Речь идет о нашем городе…

— Но здесь-то почти все друг друга знают.

— Вы правы. Почти все — и все-таки не все, — вежливо вставил свое слово Мальгерчик. — Дело касается человека, который приехал в наш город недавно, с месяц назад.

— Если этот человек здесь прописался, узнать его адрес ничего не стоит. И завтра я смогу вам его сообщить… — охотно предложил свои услуги зять.

— А сегодня нельзя? — разочарованно протянул Мальгерчик, но я толкнул его под столом, и он заключил: — Хотя, конечно, уже вечер, слишком поздно!

Я назвал зятю Иркины имя и фамилию, он записал их на листке бумаги и ушел в мамину комнату. Я слышал, как он говорил ей:

— Успокойтесь, мама, я узнал, почему он целый день бегал по городу. Это классная руководительница дала им задание…

— Зять у вас — сущий клад, здорово соображает! — пошутил Мальгерчик, когда я провожал его домой.

Мы громко рассмеялись. Зютке, конечно, придется еще помучиться со своим мужем, но лучше такой вот, чем вор Гуркевич.