- Я сейчас покажу, - за время своего рассказа он уже отыскал нужный мем и теперь протягивал Саше телефон, на экране которого был несчастный Юля, в той самой позе, в которой застал его утром Алекс – сутулый, впалогрудый, глядящий в объектив исподлобья и, конечно же, одетый в описанные Германом трусы-шорты.

Саша неохотно взглянул на фото и вымолвил:

- Да…братан… это…

- Это она, Герман, - спасла бойфренда Лена.

Герман сузил ухмылку, он все еще не понимал:

- Кто?

- Юля. Моя сестра Юля – это она на фотографии. Она сегодня утром конвертировалась вот…в это.

Герман поспешно забрал телефон у Саши и снова взглянул на фото. Они с Женей знали Юлю лично, и, когда он уловил сходство в чертах лица незнакомца на фотографии и той Юли, что он знал, он только и мог, что убрать телефон в карман и состряпать хоть и искреннюю, но весьма неубедительную виноватую гримасу. Чувствуя себя дураком, он кулаком прикрыл часть лица ниже носа – так ему было немножко менее стыдно.

- Угу… - выдала Лена в заключение.

С минуту все четверо молчали. Затем Женя сказала:

- Бедная девочка… Как же ее парень теперь? Она ведь, фиг его знает, сколько теперь будет мужиком.

- Тебе станет еще веселее, когда я скажу, что он уже ей не парень, а жених. Они собираются жениться в августе. Он сейчас на гастролях со своей труппой. Юля сказала мне, что Нимм звонил, но она не смогла принять звонок. Я вообще не знаю, как она собирается ему говорить. Бедняга не сможет ждать три года.

- Да если даже дождется, с фазой потом неясно, как будет. Вот у вас с Сашкой как совместимость по фазам?

- У меня фаза шестнадцать суток – кстати, завтра оборот… У него – двадцать семь, поэтому у нас график сложный. Вот у отца с матерью завидный график: она – шесть дней, он двенадцать. Вот и получается – двенадцать дней они пара, другие двенадцать – друзья. Но как у Юли будет – совсем непонятно, если ты к этому ведешь. Сама знаешь, фаза не зависит ни от возраста конверсии, ни от генетики.

- Ну, не знаю, может быть, оно и так. Но я каждые двадцать три дня превращаюсь в мужика, а через двадцать три дня обратно – точь-в-точь как моя мама. Вот с этим вот умником, правда, неудобно, - она кивнула на Германа, - он у меня ведь феномен с нерегулярной фазой. Вроде только пару дней назад девчонкой был, а уже снова парень. Зато в другой раз не дождешься, пока снова писюн отрастит, хоть по мужикам беги.

- Ага, или я - хоть по мужикам беги. На одних и тех же вроде пока не натыкались, ха-ха, - выдал Герман, и сразу же заткнулся. Чтобы еще более не смущать друзей, он пошел дальше заниматься баром.

- Подожди, - окликнула его Женя. – Дай взгляну хоть на Юлю. А то придет сегодня, а я ее и не узнаю, - она взяла телефон из рук мужа. Взглянув на фото, она не знала, как реагировать. Мотать головой в изумлении было бы неприличным. Делать вид, будто все не так ужасно, было бы еще более неудобно, ибо неказистость теперешней внешности красавицы-балерины Юли была столь броской, что Женя только и смогла сочувствующе вздохнуть.

- Ну и как она теперь будет? – спросила она у Лены, вернув телефон мужу.

- Отец работает в «MutarLabs», лично знает главу. Они друзья с универа. Говорит, у него есть препарат специально для ГПК. Хотя, я лично первый раз о таком слышу, так что мне как-то мало верится в его чудодейственность.

- О, ну это серьезный вариант – Эрик Штерн гений. Я его гормонами с конверсии пользуюсь – все метаморфозы как по часам. Не то, что у некоторых, - она махнула головой в сторону Германа.

- Мой отец тоже так говорит. Вот только не бывает людей, которые не ошибаются.

* * *

Особняк Эрика Штерна находился за городом, в элитном районе, растянувшемся на три километра вдоль побережья. Назывался район - Соленый Берег. Субботний вечер на Соленом Берегу являлся примером глубочайшего спокойствия души и тела. Резиденты района, отгулявшие первый выходной день недели, уже вернулись домой с рыбалки, из гольф-клуба, с приватного приема у знаменитого соседа. Катера и яхты уже почти все вернулись из океана и колыхались теперь пришвартованные у частных пирсов. Каким бы ни был отдых в субботу на Соленом Берегу, он почти всегда изматывал. Но сейчас, в лучах оранжевого солнца, готового нырнуть вглубь спокойного теплого океана, местные жители вытаскивали свои огромные плоские экраны во двор перед домом, разжигали мангалы и грили и предавались лучшему отдыху, который только знал как богатей, так и бедняк – семейному просмотру субботнего футбольного матча за бутылочкой отменного пива и свежим, ароматным, сочным куском жареного мяса.

Эрик Штерн и его семья не были исключением. Они были скорее правилом, и если соседи по бокам и через дорогу не видели обыденного мясоедства и пивопийства во дворе Штернов, значит либо в семье кто-то умер (чего пока не случалось), либо Штерны проводят субботу вне страны.

Вот и в этот милый вечер вся семья доктора мутарологических наук расслаблялась в креслах перед домом, перекрикиваясь с болеющими за одну команду соседями.

- Май, достань отцу бутылочку из холодильника, - попросил Эрик пятнадцатилетнего сына, не в силах оторваться от экрана, где шла атака на противника.

- Пап, ты до него рукой можешь дотянуться, - ответил Май, переворачивая кусочки мяса на газовом гриле.

Даже будучи доктором наук, Эрик, поглощенный игрой, не смог родить более одной мысли пока нападение не закончилось штрафом любимой команде, А так как Май остался, где стоял, Эрик остался без пива. По крайней мере, до следующего перерыва.

- Ну вот точно, ага! Какой еще захват? Миллс, ты видел захват?! – гаркнул он через улицу.

Сосед Гарри Миллс, успешный профессиональный борец, занимавшийся с семьей тем же досугом, что и Штерны, рявкнул обратно:

- Ага, я вот через неделю буду в столице, найду этого судьишку, такой ему захват устрою, что глазенки полопаются!

И они оба рассмеялись в голос.

В это время у обочины притормозил автомобиль класса люкс.

- Стольников? – буркнул Эрик себе под нос.

Из машины вышла Андрея Стольников и направилась к Штерну.

- Андрюха, здоров! Соскучился что ль со вчерашнего? Ты же не любишь футбол! – среди своих друзья применяли друг к другу мужской род независимо от фактического пола в момент разговора.

Со всех сторон послышалось глухое, неодобрительное, но шутливое «бу-у-у».

- Да ладно вам, ладно, он же сегодня дама! Будьте снисходительней! Ха-ха-ха! – отшутился Штерн.

Андрея подошла не спеша к Штернам, улыбаясь заметке друга.

- Привет всем Штернам, - трое детей и жена Эрика, пребывающая в своем мужском обращении, вежливо поздоровались. Затем Андрея продолжила:

- Эрик, мне ужасно неловко прерывать твой отдых с семьей, но это чрезвычайно важно. Мы можем поговорить?

Улыбку смахнуло с лица Эрика, но он все еще не верил в чрезвычайность дела Андреи:

- Так садись с нами, тебе сейчас Май кресло принесет. Пива хочешь? Май, где мое пиво?! – пухловатый Эрик потянулся к холодильнику в шаге от своего кресла.

- Нет-нет, Эрик. Это экстремально важно, нам нужно сейчас же переговорить наедине.

Эрик Штерн перестал тянуться к пиву и взглянул на друга:

- Ну ладно, пойдем в мой кабинет, - он неуклюже поднялся со своего удобного мягкого кресла и направился в гараж.

- Май, смотри за мясом, - приказал он сыну.

Они прошли через гараж в дом и зашли в рабочий кабинет Эрика.

Площадью раза в три больше, чем кабинет Стольникова, рабочее помещение Штерна буквально пахло наукой и дорогим деревом. Стеллажи были заставлены книгами по медицине, биологии, химии, анатомии, антропологии и мутарологии. Эрик не стал садиться за свое привычное место позади громоздкого дубового, заваленного рабочей макулатурой стола. Он пригласил Андрею в комнату, указав на темно-коричневый кожаный диван у стены. Андрея незамедлительно зашла, но садиться не стала. Вместо этого она принялась расхаживать взад вперед перед диваном, пока Эрик доставал себе из небольшого холодильника бутылочку пива.