- Как – не купила? Купила – отличную белую пижамку из «Бертоля», она же обожает этот магазин. Она опять в своей персиковой? Просто она ее обожает еще больше, - Жанна дошла до коридора и выглянула, вытирая руки кухонным полотенцем. - Господи, как же там все дорого, в этом ее «Бертоле».

- Да не «БертолЕ», а «Бертолли». И это не магазин, а бутик. Там по умолчанию все дорого. А вообще, мам, кончай прибедняться – папа с Юлей нам всем до конца жизни безбедную жизнь обеспечили. Сядь лучше поешь сама. Только и делаешь, что носишься.

В столовую вполз Юль. Он только что умылся, но по мешкам под глазами было видно, что это не помогло ему согнать с себя сон, который напрочь отказывался посетить его до пяти утра. Все еще в персиковой ночнушке, он утомленно уселся за стол и почти басом пробубнил:

- Аа… яйца… как символично… - и он начал ковырять в них вилкой.

Алекс фыркнул, еле сдержавшись.

- Доброе утро, Юль… Юлик! - начала было Жанна, но тут же осознала что называть подобное утро добрым было чуть ли не большей ошибкой, чем так искренне радоваться несвоевременной и неудачной конверсии дочери, как она это сделала вчера - дочь стрельнул в нее таким взглядом, что Жанна могла только добавить:

- Я вот твои любимые бисквитики испекла. Хоть какая-то радость от этой твоей конверсии, - на что Юль не мог не рассвирепеть:

- Мам, ты меня уже совсем похоронила?! Ну, в смысле, меня девушку?! Ты бы хоть чуть-чуть старалась не выдавать этой своей радости по поводу моей конверсии! Пичкаешь меня этими булками – то есть, у тебя даже сомнений нет, что лекарство не подействует, что я так и останусь этим корявым заморышем на три года!

- Юль, я же…

- А вот хрен! Не собираюсь я твои булки есть! – Юль встал из-за стола. – Мне в пятницу приму танцевать! – и он целенаправленно вышел из столовой, при ходьбе размахивая уверенно взад-вперед руками. Ночнушка шлейфом уплыла за ним.

Алекс вслух расхохотался.

- Алекс, заткнись, бездушное ты чудовище, - Лен искоса посмотрел на мать и покачал головой, давая понять, что та опять так очевидно облажалась.

- Да чего я такого сказала?..

Глава семейства завтрака не дождалась. После столь же бессонной ночи, как и у его старшей дочери, Андрея Стольников немедля рванула на работу. Она договорилась со Штерном встретиться в лаборатории в восемь утра, но сама была на парковке здания «MutarLabs» уже без двадцати. Она закурила сигарету, как только подъехала, но, видимо, Эрик сам был заинтересован в предстоящем не менее Андреи, потому что не успела Стольников докурить, как увидела в зеркало заднего вида поднимающийся шлагбаум и шестилитровую громадину Штерна, проезжающую под ним. Когда тот поравнялся со Стольниковым на парковке, она уже нервно расхаживала туда-сюда перед входом в здание.

- Где дочь? – с ходу спросил Эрик, закрыв машину пультом.

- Я сказала ей подъехать к девяти часам. А пока сама хочу посмотреть, чем конкретно мы будем заниматься, когда она подъедет. Пошли, я хочу знать всю подноготную эксперимента, - они подошли к главному входу, и Андрея провела своим удостоверением перед приемником сбоку от двери. Признав магнитный импульс сотрудника, приемник пиликнул в до мажоре, и дверь поддалась.

- Эй, вы где тут? Пап! – Юль знал, где находилось рабочее место отца в здании, но ранее по телефону тот объяснил ей, что нужно подняться в саму лабораторию для проведения некоторых тестов. И вот он шел по коридору шестого этажа, одетый в новенькие голубые джинсы и модную разноцветную футболку все из того же «Бертолли». Стены и двери коридора были стеклянными, помещения лаборатории пустовали. Над дверями каждого из них светился красный индикатор – закрыто. Вертя головой, Юль наконец приметил индикатор, светившийся зеленым. Подойдя к двери, он увидел внутри отца с доктором Штерном и толкнул дверь:

- Привет.

- Да, Юля, заходи! – предложил Эрик, будто бы не обращая внимания на его внешность, хотя сам видел его впервые. Это немного подбодрило Юля и предрасположило его к общению с доктором. – Как самочувствие? Ну, то есть, я вижу и понимаю, что эмоциональное самочувствие у тебя не на высоте, но в целом, соматическое ощущение – от одного до десяти? – он ходил вокруг приборов и готовил их к проведению тестов.

- Спать не мог ночью, поэтому на семерочку, - угрюмо ответил Юль.

- Это нормальное явление и для поздних. Для гиперпозднего, я бы сказал, ты еще неплохо держишься. Нам нужно будет взять у тебя кровь и мочу, а потом я рассажу тебе о сути процедуры.

Субстанции были взяты, и в течение часа Эрик Штерн сновал вокруг аппаратуры, словно колдун или шаман среди тотемов и котелков со снадобьями. Андрея принесла дочери пару журналов по теме из тех, что лежали в приемной на первом этаже. Юль бесцельно листал цветастые страницы, полные фотографий с улыбками и статей с хэппи-эндами. Затем, поняв, что, возможно, сидеть ему придется долго, он открыл оглавление с целью отыскать интересную и по возможности релевантную к его положению статью. Оглавление было поделено на рубрики:

ФАЗЫ ОБОРОТОВ

- РЕГУЛЯРНЫЕ СКОРОТЕЧНЫЕ ФАЗЫ (РСФ)

- РЕГУЛЯРНЫЕ УМЕРЕННЫЕ ФАЗЫ (РУФ)

- РЕГУЛЯРНЫЕ ЗАТОРМОЖЕННЫЕ ФАЗЫ (РЗФ)

- НЕРЕГУЛЯРНЫЕ ФАЗЫ (НФ)

КОНВЕРСИЯ

- ГИПЕРРАННЯЯ (ГРК)

- РАННЯЯ (РК)

- СВОЕВРЕМЕННАЯ (СК)

- ПОЗДНЯЯ (ПК)

- ГИПЕРПОЗДНЯЯ (ГПК)

- Страница 84… - Юль прошелестел глянцевой бумагой до нужной рубрики. Первая же история была чуть ли не копией его собственной, с единственной разницей – в ней конвертировавался симпатичный парень двадцати трех лет, спортсмен и борец. Приближаясь к пику своего мастерства, уверенный в своей константности ровно настолько, насколько оправдал доверие его врач-мутаролог, парень внезапно и довольно неудачно конвертировался посередине выездных соревнований, превратившись в мужеподобную плечистую бабищу, которая, возможно, и могла бы одержать победу-другую, но разве что над дворовыми пацанами, ничего не смыслившими в борьбе. С соревнований он был дисквалифицирован, и на этом его многообещающая спортивная карьера весьма печально и безвестно оборвалась. Спустя лишь двадцать семь месяцев парень обернулся. Еще через месяц его фаза стабилизировалась, но от амбиций и тщеславия к тому времени уже не осталось и следа. Последние пару-тройку лет парень работал частным инструктором в тренажерных залах своего города, где у него и взяли это интервью.

- Да уж, тут без хэппи-энда. Двадцать восемь месяцев… Лучше сдохнуть… - Юль продолжал листать журнал.

Следующая история была немного более воодушевляющей. Парень двадцати четырех лет, завязавшийся с одной из уличных банд столицы, решил покинуть ее, сославшись на совесть. Как и следовало ожидать, гангстеры не предусматривали столь своевольного выхода из группировки, и они месяцами искали парня для исполнения наказания за подобное нарушение негласного устава. Паренек избежал смерти, даже не пытаясь скрываться от своих преследователей – через день после выхода из банды он конвертировался в миловидную девицу, чья внешность не имела почти ничего общего с конвертировавшимся. Она благополучно изменила свою жизнь в лучшую сторону, успешно оставаясь девушкой последующие неполные четыре года, в течение которых вышла замуж за иностранца и укатила с ним восвояси. С тех пор прошло несколько лет. Группировки не стало, и парень осмелился, наконец, излить душу и рассказать миру о своем небезгреховном прошлом и его без пяти минут летальных последствиях…

- Юль! – окликнул Юля Эрик.

- Да!

- Все готово, - он подошел ближе, снимая на ходу лабораторный халат и перчатки. – Пойдемте все в мой кабинет.

Пять минут спустя все трое находились в кабинете доктора Штерна на верхнем этаже здания. Эрик предложил своей компании присесть на диван. Юль сел. Андрея же на секунду замешкалась – только сейчас она поняла, что кабинет Эрика Штерна в лаборатории является почти точной копией его домашнего кабинета, с тем только отличием, что книг, препаратов, бумаг и мелкого оборудования здесь было вдвое больше. Он так и остался стоять, когда Эрик провозгласил: