Она почувствовала, что не может говорить об этом, поэтому попыталась сменить тему:

— Сяо-янь, до чего же ты счастливая! У тебя есть отец, мать, сестренка, все они такие хорошие… — Дао-цзин улыбнулась сквозь слезы; она поспешно отвернулась и стала искать полотенце среди своих вещей.

Сяо-янь с сочувствием посмотрела на нее и сказала:

— Ты не всегда будешь несчастна… Поживи у нас, я попрошу папу помочь тебе устроиться на работу.

— Хорошо, — горько улыбнулась Дао-цзин.

Несколько секунд подруги смотрели друг на друга. Наконец Дао-цзин, не выдержав, бросилась к Ван Сяо-янь на шею:

— Ты знаешь… Юй Юн-цзэ… Мы любим…

— Давно уже знаю! — теплая улыбка озарила лицо Ван Сяо-янь. Тихонько отстранив Дао-цзин, она сказала: — Беги скорее к нему. Он уже давно места себе не находит.

Вечером Дао-цзин пошла в общежитие университета к Юй Юн-цзэ. Они проговорили в его маленькой комнатке до глубокой ночи. Когда она собралась уходить, Юй Юн-цзэ пошел ее проводить. Они медленно шли рядом по ночным улицам. Дойдя до канала перед Тяньаньмынем[36], Дао-цзин и Юй Юн-цзэ остановились, опершись на каменный парапет. Их чуть освещал тусклый свет уличного фонаря. Юй Юн-цзэ с силой сжал закоченевшие пальцы Дао-цзин и проникновенно посмотрел ей в глаза. Помолчав некоторое время, он дрожащим от волнения голосом прошептал:

— Дао-цзин, хочешь стать моей женой?.. Я буду любить тебя вечно…

Дао-цзин опустила голову и ничего не ответила. Ее сердце бешено колотилось в груди, лицо пылало. «Неужели это и есть любовь? Какое счастье она приносит, как она сладка и прекрасна!» Невольно она сжала его руку и склонила голову ему на плечо…

Однако любовь не могла разрешить житейских трудностей Дао-цзин. Она жила в семье Ван Сяо-янь. Сяо-янь и ее родители очень хорошо относились к ней, но она понимала, что так долго продолжаться не может. Поэтому ей было крайне важно поскорее разрешить основную проблему — найти работу. Уже на второй день после своего приезда в Бэйпин Дао-цзин приступила к поискам. Она внимательно просматривала каждый день газеты, надеясь найти в них объявление о найме.

Прошел день, другой, прошла неделя, затем вторая. Дао-цзин начала волноваться. Она делала все возможное, чтобы устроиться куда-нибудь, но никаких надежд на получение места по-прежнему не было. Профессор Ван Хун-бинь, отец Сяо-янь, в ответ на ее просьбы уклончиво отвечал:

— В современном обществе без связей даже выпускник института или специалист нигде не может найти работы, а такой девушке, как ты, это и подавно трудно.

Он советовал ей поменьше обивать чужие пороги. Дао-цзин не верила ему. Она думала, что в таком большом городе, как Бэйпин, просто трудно найти маленькую работенку, подходящую для нее, и настойчиво продолжала свои поиски. Прошло полмесяца, затем месяц, а девушка не видела даже перспективы на получение места. Тетушка Ван предлагала ей не торопиться и пока спокойно пожить в их семье. Сяо-янь тоже убеждала подругу не метаться по городу в напрасных поисках. Она особенно предостерегала ее против плохих людей. Однако все эти советы, хотя и дружеские, отнюдь не могли погасить в душе Дао-цзин желания освободиться от опеки. Она побывала во многих местах, но все безуспешно. Однажды Дао-цзин увидела в городской газете «Сяошибао» объявление о том, что требуется молодая домашняя учительница. Условия были подходящими, и она тотчас решила пойти по этому объявлению попытать счастья.

Дао-цзин надела зеленое пальто подруги, привела себя в порядок, взяла под мышку маленькую черную сумочку и вышла. У ворот она столкнулась с Сяо-янь, возвращавшейся с занятий. Та остановила ее и спросила:

— Опять идешь испытывать судьбу?

— Нет, я хочу отправить письмо.

У Дао-цзин было уже много неудач, поэтому сейчас она решила пока не говорить правды.

Почувствовав, что Дао-цзин говорит неправду, Сяо-янь улыбнулась и, слегка подтолкнув подругу, проговорила:

— Иди уж. Желаю тебе успеха! Возвращайся поскорее!

Дао-цзин смущенно улыбнулась и выбежала за ворота.

Придя по указанному в объявлении адресу, она увидела перед собой особняк с красными лакированными воротами. Дао-цзин проводили в красивую гостиную, убранную в восточном стиле. После довольно долгого ожидания в комнату вошел усатый господин, одетый в европейский костюм. Он церемонно предложил Дао-цзин сигареты, чай, затем спросил, сколько ей лет и в какой школе она училась. Задавая вопросы, он все время маслеными глазами разглядывал девушку.

Дао-цзин смущалась, но через силу заставляла себя терпеливо отвечать на все его вопросы. Потом, наконец, сама спросила:

— Господин… Где же ученик, которого я должна обучать? В каком он классе? Какие предметы ему требуется подучить?

В ответ тот неуклюже развалился на диване и, разинув рот, полный золотых зубов, расхохотался. Успокоившись, он подкрутил усы, поправил галстук и, цинично ухмыльнувшись, сказал:

— Барышня, вы прелестны. Моя супруга находится сейчас в великой Японии. Поэтому вы сначала будете заниматься со мной. Вы получите много денег, очень много!.. Ха-ха-ха!..

У Дао-цзин было такое ощущение, будто ее ударили чем-то тяжелым. Не помня себя, она, как спасающаяся от охотника антилопа, стремительно выбежала из особняка. Лишь отойдя подальше от этого дома, Дао-цзин остановилась. Она оглянулась на покрытые красным лаком ворота и дрожащими пальцами вытерла слезы, затуманившие глаза.

Не заходя к Сяо-янь, она пошла прямо к Юй Юн-цзэ. Увидев ее, юноша встал и протянул ей руку, но она упала на стул, охватила голову руками и долго молча сидела без движения.

Юй Юн-цзэ, взволнованный, склонился к ней:

— Дао-цзин, что с тобой? Ты на меня рассердилась?

— Нет, не обращай внимания. Это скоро пройдет!

Юй Юн-цзэ не решился больше расспрашивать. Наконец она, как будто немного успокоившись, подняла голову и, взглянув на него, чуть заметно улыбнулась:

— Уже прошло!.. То, что произошло со мной сегодня, еще одно подтверждение… Китай приносится в жертву… Юн-цзэ, тебе знакома история о том, как Цзян Тай-гун продавал муку? Когда я была маленькой, бабушка Ван часто говорила: «Если человеку не повезет, с ним происходит то же самое, что и с Цзян Тай-гуном, который терял рыболовные крючки во время рыбной ловли и опрокидывал корзину с мукой, когда торговал ею. Я, я не знаю, удастся ли мне что-нибудь в жизни…

Дао-цзин изо всех сил сдерживалась, но на глазах ее невольно навертывались слезы. Переведя дыхание, она, по-детски склонив голову, добавила:

— Я все-таки не верю в судьбу. Все равно я добьюсь своего, добьюсь! Не верю, что никогда не смогу проложить собственную дорогу в жизни!..

И она рассказала Юй Юн-цзэ о том, что с ней произошло в этот день. Юноша внимательно слушал. С его лица сошло обычное ласковое выражение. Обойдя дважды вокруг стола, он серьезно посмотрел на нее и сказал:

— Дао-цзин, ты, пожалуйста, не сердись. Но наши отношения не позволяют мне больше молчать. Вот ты сейчас мечешься всюду в поисках работы. Это очень опасно. В нынешней обстановке даже мужчина, который старше и опытнее тебя, и то легко может сломать себе шею. Что же говорить о тебе! Ты, словно норовистый козленок, прыгаешь повсюду. А что это тебе дает? Мечты остаются мечтами, а жизнь сурова. Я лично уверен, что ты скоро растратишь на это все свои душевные силы.

Дао-цзин пристально смотрела в глаза Юй Юн-цзэ. Каким-то внутренним чутьем она вдруг ясно поняла, что он не является тем идеальным, выдающимся человеком, каким она видела его раньше. Что он говорит? Она взглянула на него отчужденно и ничего не сказала в ответ.

— Любимая! — помолчав мгновение, с жаром продолжал Юй Юн-цзэ, останавливаясь возле нее. — Дао-цзин, послушай меня, переезжай ко мне, будем жить вместе! Я уже десятый раз прошу тебя об этом… Представь себе, как мы будем с тобой счастливы! После занятий я буду возвращаться домой, а ты своими руками будешь готовить для меня обед… Я знаю, ты любишь литературу. Я буду помогать тебе. Ты пишешь стихи. Если хочешь, я буду их тебе править. Хотя денег у меня немного, но если жить экономнее, то на двоих хватит. Ты не хочешь уже готового реального счастья, тебе нравится борьба и суета. Но стоит ли метаться и жить чужими милостями?..