— Не говори так! — оборвала его Дао-цзин и закрыла руками лицо.

Через мгновение она опустила руки и сказала:

— Юн-цзэ, что с тобой? Ты словно стал другим человеком. Ты говоришь, я хочу жить чужими милостями? А жить вместе с тобой — это разве не жить чужими милостями?.. — Губы ее вздрагивали.

Юй Юн-цзэ взял ее за руку и испуганно пробормотал:

— Дао-цзин, дорогая, не говори так! Я люблю тебя и всегда, всегда буду любить. Ты моя жизнь… Я живу лишь для тебя!..

Дао-цзин снова улыбнулась. Слова Юй Юн-цзэ казались девушке чарующими.

Глава девятая

Несмотря на то, что Дао-цзин любила Юн-цзэ, она не спешила выходить за него замуж. Он несколько раз заговаривал с ней об этом, но добиться от нее положительного ответа до сих пор не мог. Это заставило его пойти на хитрость. Юй Юн-цзэ вдруг заболел. Он слег в постель и даже не пошел на занятия. Дао-цзин прибежала к нему взволнованная.

— Юн-цзэ, что с тобой? Чем ты болен? — Она пощупала его лоб — температуры не было, лишь на мрачном лице его было написано страдание.

— Дао-цзин, садись, — печально улыбнулся он, глядя на нее. — Не знаю почему, но у меня что-то очень тяжело на душе. У меня уже был сердечный припадок, и я чуть не умер. Несколько лет прошли хорошо, и вот вчера опять… Может быть, из-за того, что… — он закрыл глаза и замолчал.

— Из-за чего?

— Не стоит об этом говорить! — Он бессильно опустил голову на подушку и умолк.

— Нет стоит! — не выдержала Дао-цзин.

Она взяла Юй Юн-цзэ за плечи и, нахмурив брови, спросила:

— Да что же все-таки с тобой? Говори яснее! Что случилось? Я не разрешаю тебе ничего скрывать!

Глаза Юй Юн-цзэ стали вдруг влажными, крупная слеза скатилась по щеке. Его худые, тонкие пальцы до боли сжали руку Дао-цзин. Она удивленно смотрела на него.

Через некоторое время он с надрывом прошептал:

— Дао-цзин, ответь мне правду… Если ты не любишь меня, если я не заслуживаю твоей любви, то… скажи мне правду!

Дао-цзин продолжала изумленно смотреть на него, лишь через несколько секунд до нее дошел смысл этих слов. Она с силой сжала его руку и сказала:

— Юн-цзэ, как ты смеешь! Я не разрешаю тебе так говорить! — Отвернувшись, она вытерла слезы, появившиеся на глазах. Оказывается, он заболел потому, что очень страдает из-за нее!

Радостная улыбка промелькнула на его лице, но он поспешно согнал ее. Посадив Дао-цзин у изголовья, Юн-цзэ с прежним страдальческим выражением на лице сказал:

— Нет, ты совсем не любишь меня. Когда тебя нет рядом, я чувствую, что моя жизнь вот-вот оборвется, словно пожелтевший осенний лист… Дао-цзин, спаси, спаси меня! Я больше не могу без тебя…..

Эти слова прозвучали так искренне, что навсегда запечатлелись в ее памяти, — ведь Юй Юн-цзэ молил о спасении жизни. Его мольбы и поцелуи сделали свое дело: Дао-цзин согласилась переехать к нему.

* * *

Для нее наступала новая жизнь. Вечером того дня, когда она должна была покинуть семью Сяо-янь, Дао-цзин чувствовала себя невестой, которая расстается с родной семьей: она была полна сомнений и беспокойства. Когда вещи были уложены, Дао-цзин взяла руку подруги и тихо сказала:

— Сяо-янь, завтра я начинаю новую жизнь… Я… немного боюсь. Но что мне остается делать? Другого выхода нет… Желаю тебе осуществить свои мечты… Ты счастливее меня, а… мое будущее… — Она замолчала, опустив голову.

— Но ведь ты смелее и решительнее меня, — с трудом заставив себя улыбнуться, произнесла Сяо-янь. — Во всех жизненных вопросах, в вопросе о семье ты всегда была смелее меня. Я одобряю твой поступок и сочувствую тебе. Но я почему-то сомневаюсь в Юй Юн-цзэ. Ты действительно хорошо знаешь его, если собираешься связать с ним свою жизнь? Уверена ли ты в нем? — Сяо-янь считала нужным предупредить подругу.

Дао-цзин подняла голову, в ее глазах появилось упрямство.

— Сяо-янь, ты считаешь, что для того, чтобы выйти замуж, необходима пышная свадьба, автомашина, три свахи, куча свидетелей? Мне внушает отвращение мещанский ритуал. Ты читала «Автобиографию Дункан»? Мне эта книга очень понравилась. Айседора Дункан была великой танцовщицей. С малых лет она в одиночестве боролась за жизнь, прошла через множество трудностей и невзгод, но никогда не падала духом, не склонялась перед черными силами. Она восстала против традиционной морали! Однажды она поступила так. Оба ее ребенка утонули во время купания в Рейне. Она очень любила детей и хотела снова иметь ребенка. Но к тому времени у нее умер муж. Тогда Дункан пошла на пляж, легла там и стала ждать. Увидев красивого юношу, она встала и первая подошла к этому незнакомому ей мужчине…

Ван Сяо-янь, стремясь сохранить серьезность, смотрела на свою обычно молчаливую подругу, которая с неожиданным красноречием рассказывала ей эту романтическую историю. Затем, не выдержав, Сяо-янь засмеялась и проговорила:

— Так-то ты выполняешь данное тобой слово! Юн-цзэ, наверное, уже заждался тебя. Интересно, как отнесется он к твоему первому опозданию?

— А чего мне бояться! Пусть немного подождет, ничего с ним не случится. Да, и по правде сказать… ты себе представить не можешь, как он любит меня! — Дао-цзин смутилась и покраснела.

Ван Сяо-янь рассмеялась.

— Действительно, не представляю себе, как он любит тебя!

Ван Сяо-янь любила подругу за живой ум, решительность, за любовь к книгам. Будучи воспитанной в интеллигентной семье, она все равно не могла сравниться с ней в этом. Сяо-янь сочувствовала Дао-цзин и осуждала ее мачеху и отца. Она всегда горячо помогала подруге и любила ее, как старшая сестра. Но она, конечно, не могла согласиться с некоторыми поступками и взглядами Дао-цзин, которые считала неподходящими для девушки. Однако, зная, что не сможет убедить Дао-цзин, она никогда ей об этом не говорила. Правда, между ними иногда происходили небольшие размолвки, но они, как правило, оканчивались тем, что Ван Сяо-янь начинала первая улыбаться, и все шло по-старому.

— Ну, дорогая Линь, я от всего сердца желаю тебе счастья! — сказала Сяо-янь. Она всхлипнула и, сняв очки, вытерла навернувшиеся на глаза слезы.

Дао-цзин растроганно посмотрела на нее, взяла ее руку в свои и, тоже улыбаясь через силу, сказала:

— Сяо-янь, не беспокойся! Я не позволю себе опуститься. Я буду достойна твоей дружбы…

* * *

Линь Дао-цзин и Юй Юн-цзэ начали жить вместе. Две их небольшие комнатки, обставленные в китайском стиле, всегда сверкали чистотой. На книжной полке стояла старинная фарфоровая ваза, на столе — ваза с цветами. На стене висели две фотографии: одна — Льва Толстого, а другая — увеличенный фотопортрет Дао-цзин и Юй Юн-цзэ. Эти фотоснимки были в изящных зеркальных рамках. В их комнатах веяло теплом, уютом, спокойствием. Казалось, что здесь всегда царит весна.

Юй Юн-цзэ был совершенно счастлив. Он сумел завоевать сердце девушки, которую так нелегко было покорить! Это наполняло его душу гордостью. По утрам, перед уходом на занятия, Юй Юн-цзэ, обнимая жену и глядя в ее чистые глаза, говорил:

— Дорогая, жди меня! Я скоро вернусь!

Словно отправляясь в дальний путь, он задерживался в дверях, чтобы бросить еще один прощальный взгляд на нее.

В полдень, когда Юй Юн-цзэ возвращался, он прежде всего целовал жену, затем садился у маленького обеденного столика и, барабаня пальцами по щеке, с довольной улыбкой спрашивал:

— Обед готов? Что ты сегодня приготовила? Рис и яичница? Прекрасно! Я очень люблю, когда ты сама готовишь. Дао-цзин, до чего же мы с тобой счастливы!

Действительно, Дао-цзин чувствовала себя счастливой. Теплота и участие, которые проявлял к ней Юй Юн-цзэ, согревали и успокаивали ее измученную душу. Он прилагал все силы, чтобы сделать ее семейное гнездышко уютным. Хотя Дао-цзин и Юй Юн-цзэ ютились в двух маленьких комнатушках, Дао-цзин считала, что она живет несравненно лучше, чем в Бэйдайхэ.

Однако с течением времени в душе ее начало расти чувство неудовлетворенности и беспокойства. Иногда она полушутя говорила мужу:


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: