Яснее было некуда.

В Майами Раденбау прилетел по расписанию и, следуя инструкции, вселился в обветшалый «Байамо отель». Взяв напрокат машину, он поехал к западу от Майами, в Эверглейдс, постоянно проверяя, не следят ли за ним.

Бросив машину у обочины, он пешком прошел к берегу болота, где три года назад зарыл стальной ящик с миллионом долларов. Упаковав деньги в сумки, купленные по дороге в бакалейной лавке, он уложил их в заранее приготовленный чемодан и, осторожно ступая по собственным следам, вернулся в машину.

Дальше все пошло совсем просто. Закрывшись у себя в номере, он переложил четверть миллиона в другой чемодан, отвез его в аэропорт и запер в автоматической камере хранения.

Покидая аэропорт, он купил вечерний выпуск «Майами геральд» — хотел посмотреть, сообщили ли уже о кончине Дональда Раденбау, — и на шестой странице обнаружил трехлетней давности фотографию лысого очкастого Раденбау и некролог. Странно было читать о собственной смерти, о том, сколь малого он в жизни достиг, и о тени, брошенной на его репутацию судебным процессом и приговором. Горше всего было думать о Сюзен, о памяти, которую он оставил ей. Посмеет ли он когда-нибудь подать ей весточку и рассказать правду? Нет, не посмеет. Людей, способных создать никогда не существовавшую личность, сердить нельзя.

На следующий день согласно инструкциям он посетил миссис Ремос. Беседа оказалась короткой и деловой,

— Вам повезло, мистер Миллер, просто повезло, — повторяла пожилая мулатка, извещенная о его визите заранее. — Совсем недавно мы потеряли очень надежного специалиста по пластическим операциям, который всегда нас обслуживал, но всего лишь два дня назад сумели найти другого. Некто Гарсия, очень хороший специалист. Его можно считать вполне надежным, поскольку ему не так давно помогли нелегально покинуть Кубу, нужных документов он еще не получил и живет пока «а птичьих правах как незаконно въехавший в страну иностранец. Нам следует соблюдать осторожность. Свободны ли вы сегодня вечером? После десяти? Отлично. Доктор Гарсия будет ждать вас в вашем номере в гостинице ровно в 10.15. Не хотелось бы заставлять его обращаться к портье, пусть лучше ждет прямо в вашей комнате, хорошо? Ключ у вас с собой? Вот и прекрасно, оставьте мне, в гостинице найдется запасной. Доктор Гарсия осмотрит вас, назначит время и место для операции.

В полдень Раденбау погулял по городу, прошелся по магазинам, потом вернулся в гостиницу ждать вечера. Когда стемнело, он взял тяжелый чемодан и сел в такси, которое доставило его к Муниципальному пирсу. В восемь вечера он встретился с ожидающим его хозяином моторки — флегматичным кубинцем-эмигрантом, который забросил в лодку его чемодан, а затем помог забраться на борт и ему самому.

И вот теперь он вновь в пути. До Рыбацкого острова, завершения сделки и окончательного расчета оставалось не более полумили.

Рыбацкий остров — заброшенный, необитаемый, поросший сосной кусок земли, на котором остались лишь обветшавший особняк, когда-то принадлежавший основателю Майами, да две цистерны-хранилища растительного масла.

«Сегодня, однако, — подумал Раденбау, — на острове появится население из двух человек, не меньше. Я и кто-то неизвестный».

Замедлив ход, моторка остановилась. Молчаливый кубинец кивнул в сторону острова. Нервно стиснув ручку чемодана и низко согнувшись, Раденбау перелез на деревянный причал. Ориентиры он запомнил хорошо, но мешала темнота, хоть он и зажигал фонарь, к тому же три четверти миллиона оказались нелегкой ношей.

Вот и первая цистерна. Пройдя еще шагов десять, он услышал шорох и замер.

— Это вы, мистер Миллер? — раздался из темноты высокий голос с явным испанским акцентом.

— Да.

— Погасите фонарь.

Он мгновенно повиновался. Голос с акцентом раздался совсем рядом:

— Где пароль?

Раденбау чуть не забыл о пароле.

— «Линда»! — выкрикнул он н повторил: — «Линда».

— Оставьте то, что принесли, прямо, где стоите, и возвращайтесь в лодку.

— Хорошо, — ответил Раденбау, поставив чемодан на землю. — Иду.

Повернувшись, он торопливо зашагал обратно, но, запутавшись без фонаря в темноте, споткнулся н упал. Поднявшись, он пошел медленнее. Минуту спустя он остановился перевести дух. И вдруг услышал оживленный разговор за кучкой деревьев.

Раденбау ни разу толком не задумывался о деньгах, которые выкопал из тайника на болоте, но сейчас, впервые с тех пор, как вышел на свободу, задался вопросом: зачем Тайнэну понадобилась такая огромная сумма, источник получения которой нельзя проследить? Личные финансовые затруднения? Но зачем тогда два посредника, один из которых говорит с испанским акцентом? Кто они такие? Агенты ФБР? Его охватило искушение взглянуть на них. Дональд Раденбау такому искушению не поддался бы. Герберт Миллер устоять не смог.

Вместо того чтобы возвратиться на дорогу, он пересек по диагонали сосновую рощицу, двигаясь очень осторожно, чтобы не споткнуться и не упасть снова, и минут через пять увидел свет.

Он подкрался поближе, скользя от дерева к дереву. И остановился не более чем в тридцати футах от источника света, присмотрелся, затаив дыхание.

Точно, их здесь двое.

Один, освещенный фонарем напарника, стоял на коленях подле открытого чемодана, то ли считая, то ли просто рассматривая деньги. Лица держащего фонарь высокого человека разглядеть не удавалось.

— Все на месте? — спросил человек с фонарем. По-английски он говорил без акцента.

— На месте, — ответил человек, склонившийся над чемоданом.

— Что ж, теперь ты станешь богачом, богатым сеньором Рамоном Эскобаром.

— Заткнись, Фернандес, ради господа бога, — прорычал человек у чемодана и, подняв голову, выпалил что-то по-испански. Теперь Раденбау было очень хорошо видно его: низкорослый, короткие курчавые черные волосы, длинные бакенбарды, уродливое лицо со впалыми щеками и свежий шрам через подбородок.

Смотреть дальше было бессмысленно и неосторожно, и Раденбау немедленно пошел обратно, так и не удовлетворив своего любопытства. Нет, на сотрудников ФБР эти двое, Эскобар и Фернандес, непохожи. Но кто же они тогда? И что общего могут иметь с директором ФБР Тайнэном?

Выйдя на дорогу, Раденбау перестал думать о них. Сейчас его гораздо больше занимали мысли о себе, о своем собственном будущем.

Обратный путь в Майами показался намного короче, и он не испытывал такого напряжения, как раньше.

Сойдя на берег, он почувствовал себя свободным и ничем не обремененным. Наконец-то снова сам себе хозяин!

И тут же сообразил, что не закончил еще все свои дела. Ведь этим утром благодаря любезности Вернона Т. Тайнэна он договорился через миссис Ремос, что встретится у себя в гостинице с хирургом-иммигрантом Гарсия.

Подойдя к стоянке такси, Раденбау вспомнил, что Гарсия должен ждать его в десять пятнадцать. Но вместе с тем он вспомнил, что с утра ничего не ел, и ощутил одновременно и голод, и жгучее желание отпраздновать обретенную свободу. Выбор — либо вернуться в гостиницу и там, изнывая от голода, ждать доктора Гарсия, либо сначала поесть и немного опоздать. Пропускать встречу с Гарсия ему не хотелось. Пластическая операция была необходима, и Раденбау очень заинтересовало, сумеет ли хирург изменить ему форму глаз и убрать из-под них мешки. Еще ему хотелось знать, сколько все это займет времени и как долго будут заживать шрамы. Раденбау уверил себя, что доктор Гарсия не обидится за опоздание, поскольку ключ у него есть и он будет ждать в номере гостиницы, где сумеет уютно расположиться. Ничего, подождет, в его положении такую работу не каждый день сыщешь.

Сев на заднее сиденье первой в очереди машины, он сказал водителю:

— На Коддинг-авеню есть ресторан, примерно с милю от гостиницы «Фонтенбло». Не помню названия, но место покажу.

Он рассчитывал, что даже после неторопливого ужина с графином вина опоздает на встречу с Гарсия не более чем на полчаса.