Грон задумался, оглядев их всех поочередно. Выражение лица Дренза было бесстрастным, Тройи извиняющимся, Крану самодовольным. Он посмотрел на Рут, которая наблюдала за ним со страхом и растерянностью. Наверно, она пребывала в ужасе, ничего не понимая из того, что тревожило его, но все же она так крепко цеплялась за него, как будто хотела удержать его рядом с собой, доверив ему свою защиту.

— А если я откажусь? Вы можете сразиться со мной, но не сможете применить силу против Королевы, — бросил вызов Грон.

— Я скажу нашей матери, что ты удерживаешь молодую Королеву против ее воли. Думаешь, она не найдет тебя и не сдерет с тебя шкуру? — пригрозил Крану в ответ.

Грон знал, что мать выслушает его и поймет лучше, чем Крану, но он также знал, в какую ярость она придет, если он позволит Крану рассказать ей, что ее сын, отчаявшись обрести пару, предал Грасту и выкрал неполовозрелую Королеву, чтобы образовать с ней Связь. Если мать найдет его прежде, чем успеет взглянуть на Рут, она вполне может убить его за предполагаемое преступление. Но когда она поймет, какую совершила ошибку, найдя Рут или выслушав Тройи, ее горю и горю его отцов не будет предела.

Он должен был отвести Рут к Грасте. День клонился к вечеру, они бы не успели отойти от его племени, соорудить навесную площадку, найти пищу и воду. Рут будет куда комфортнее провести ночь с его племенем, при условии, что он обеспечит ее безопасность. Часть его, которая думала, что он никогда больше не увидит свой дом, свое племя или свою семью, отчаянно желала увидеть свою мать и Отцов Прайма, которые вырастили его, его младшего брата Мруина, и остальных его друзей. Он заботился о Грасте, когда был частью племени, как самец должен заботиться о своей Королеве, и он хотел увидеть ее, чтобы в последний раз убедиться, что с ней все в порядке.

— Хорошо, — согласился Грон. — Мы пойдем.

Он осторожно повел Рут туда, откуда пришли другие самцы, и она не возражала. Возможно, она чувствовала, что решение уже принято и кровопролития не предвидится, по крайней мере сейчас.

Крану пропустил их вперед, Грон держался между Рут и своим братом, чтобы старший самец мог следовать за ними и преградить им путь к отступлению. Когда они проходили мимо, его брат наклонился к Грону, чтобы вставить последнюю колкость.

— Мать будет в тебе очень разочарована, — сказал он.

Грон напрягся. «Оставь ее в покое», — подумал он. Пусть думают, что он их предал. Они не были на его месте, они не знали, через что они с Рут прошли, что она значила для него. Ну и что с того, что они ему не поверили? Сказанное им было правдой, и Рут это знала. Даже при том, что они не могли общаться друг с другом, они все равно разделяли то сокровенное, то реальное, что существовало только между ними. Грон многого о ней не знал, но он знал, что она сама забралась в его объятия в той холодной камере, просунула его руку между своих ног в том залитом солнцем ручье, гладила его лицо по ночам и делилась с ним едой, когда сама была голодна.

Грон обнял Рут крепче. Он знал, кому принадлежит. Она была его Королевой. Рут владела его телом и духом, потому что околдовала их, и он с радостью передал их в ее полное подчинение.