— Господи, что это такое? — спросила девушка, приближаясь к незнакомому предмету. — Похоже на огромную ракушку улитки.

Она наклонилась и потрогала твердую, гладкую, прохладную поверхность. Изящно закрученная ракушка диаметром почти в два с лишним фута.

— Это вымерший морской головоногий моллюск, отдаленный родственник многокамерного наутилуса. А еще его иногда называют аммонит из-за того, что он похож на бараний рог, бывший символом египетского бога Амона, — объяснил ей Круз. — Мой отец нашел эту раковину много лет назад. В те времена таких раковин было много. Она весит почти тысячу фунтов… Отец часто рассказывал, как ему с трудом удалось дотащить раковину до дома и как возмущалась мать, потому что они переживали не лучшие времена и она надеялась, что отец принесет рыбу нам на обед, а вместо этого — раковина!

Он задумчиво улыбнулся при этом воспоминании, и Трейси захотелось побольше узнать о его семье, но она побоялась проявлять излишнее любопытство. Получив исчерпывающий ответ по поводу аммонита, Трейси решила заняться расспросами о камине.

— Какая интересная каминная полка, — заметила девушка, проводя пальцами по отполированной поверхности.

— Она изготовлена из целого куска оникса, полученного из старой шахты по добыче этого камня. Сейчас добыча прекращена.

— Доска просто великолепна. — Трейси раньше видела небольшие фигурки, вырезанные из этого камня, но такой огромный кусок, к тому же чудесного оттенка, встретила впервые. — Почему перестали добывать там камень?

Круз пожал плечами.

— Разные экономические причины, да и вкусы у людей поменялись. Но шахта до сих пор остается интересным местом. Там валяются огромные глыбы оникса весом в три-четыре тонны. Старое школьное здание и часовня на кладбище целиком построены из неполированного оникса.

— Интересно! — Глаза Трейси сверкнули, в них отразились золотые переливы пламени. — Мне бы хотелось… — Она остановилась, не желая, чтобы Круз подумал, что она хочет, чтобы он отвез ее туда. — Может, после окончания работы я смогу туда съездить, — сдержанно добавила девушка.

— Чудесная идея! Вам, может, хочется еще что-нибудь выяснить по поводу обстановки гостиной? — Круз оглядел комнату. — Вас не интересуют портреты моих прославленных предков?

Трейси постаралась не обращать внимания на иронию в голосе Круза. Она сама не понимала, почему не хочет, чтобы он задавал ей личные вопросы. Девушке нечего было скрывать, в отличие от хозяина ранчо. Он до сих пор не объяснил, почему так враждебно настроен по отношению к Джону. Не спросить ли ей Круза об этом? Кажется, сейчас он в хорошем настроении. Но что-то останавливало Трейси. Может, она боялась узнать нечто неприятное?

Круз продолжал объяснения.

— Эту каминную полку перенесли сюда из нашего старого дома, стоявшего на этом месте. Я, кстати, родился в нем. Остатки прежних каменных стен сохранились до сих пор.

— Откуда приехала ваша семья?

— Из Мехико.

— Почему они уехали оттуда и поселились здесь? Раньше здесь, наверно, было очень тихо и пустынно? — Девушка поняла, что сейчас делает то, что только что запретила себе делать, — задает личные вопросы и проявляет неприличное любопытство. Но ей хотелось как можно больше узнать о Крузе. Она отодвинулась от камина, потому что мексиканец смотрел на нее слишком пристально.

— Да, здесь почти не было людей. Мой отец происходил из семьи, которая длительное время занималась бизнесом. Очень старый и консервативный род. Можно сказать, отец оказался паршивой овцой в этом семействе. Он видел несправедливость и неравенство людей в нашей стране и пожелал сразу все изменить! Поэтому отец стал активно заниматься политикой. Но в Мексике это всегда опасное занятие, и вскоре стало ясно, что… ммм… для его здоровья лучше уехать из столицы. И отец с матерью приехали сюда. Он не имел никакого опыта в фермерском деле, и им пришлось нелегко. Но отец был упрямым человеком, и дела постепенно наладились.

— Но политикой ваш отец перестал заниматься?

Круз засмеялся, как будто вспомнив что-то приятное.

— Не совсем. Но он стал менее нетерпеливым и более практичным, выступал за крепкие связи с нашими американскими соседями на севере.

— Вас не интересует политика и общественная деятельность?

— Нет, — ответил Круз, и девушка поняла, что он не желает, чтобы она и дальше задавала ему подобные вопросы. Трейси решила изменить тактику.

— Ваши родители живы?

— Отец умер несколько лет назад. Это дом моей матери, но сейчас она живет на юге у одной из моих сестер, у которой своя семья. Мама немолода, и зимой она предпочитает жить в более теплом климате. У меня есть еще одна замужняя сестра, живущая в Энсенаде, — добавил он. — Она с мужем и двумя сыновьями часто приезжает сюда в конце недели. Мальчики обожают играть в ковбоев.

При упоминании о сестрах Трейси заволновалась. Может, Джон вел себя неподобающим образом по отношению к сестрам Круза? Она знала, как опекают мексиканские мужчины своих женщин, а Джон иногда бывал поразительно невнимателен к местным обычаям. Но Круз ничего не сказал о каких-либо осложнениях в этом смысле, только обронил, что третья замужняя сестра живет в другом городе.

— Вы так хорошо владеете английским, — заметила Трейси.

— Я учился в военной академии в Мексике, а позже занимался в Калифорнийском университете. Потом увлекся гонками и даже выступал за Штаты в гонках профессионалов. Я и до сих пор часто езжу туда по разным делам.

— Почему вы перестали участвовать в гонках?

— Когда умер отец, мне пришлось заняться делами. Гонки — это захватывающее занятие, но человек не может провести всю жизнь, бесконечно носясь по кругу. Вы что, брали интервью, помимо того, что делали фотографии для мужа? У меня такое чувство, что со мной работает опытный журналист. Вам удалось выведать у меня все секреты. — Круз насмешливо улыбнулся.

— Не думаю, — почти про себя заметила Трейси. Она решила, что за красивыми чертами смуглого лица и ослепительной улыбкой скрывается сложная натура, которая ни за что не выдаст все секреты за один вечер, отвечая на вопросы любопытной американки.

На безопасном расстоянии от Круза Трейси показалось абсолютно нереальным то, что происходило между ними до прихода десятника, — эти бесстыдные ласки в мерцающем свете камина, ненасытные поцелуи… И самое главное, страстная жажда ее собственной плоти… Круз не сводил с нее взгляда, и что-то в глубине темных загадочных глаз подсказало девушке, что он ничего не забыл.

— Пожалуй, мне пора наверх. День был слишком долгим и трудным.

— Это нечестно, вы мне устроили настоящий допрос, а шанса что-нибудь узнать о вас не даете, — укоризненно заметил мексиканец.

— У меня такое впечатление, что то, что я была женой Джона, для вас уже все решило, — резко ответила Трейси.

— Ну, тут могут быть смягчающие обстоятельства.

— Я не собираюсь извиняться за то, что была его женой!

— Но теперь вы не его жена, — тихо сказал Круз. — Вы — его вдова и привлекательная женщина. Джон умер год назад, и, конечно, у вас были мужчины с тех пор.

— Вы не имеете права лезть в мою жизнь! — возмутилась девушка. — Я не задавала вам подобных вопросов!

— Правильно, — согласился Круз, но в его словах опять звучала насмешка, как будто он был уверен, что ее интересовала роль женщин в его жизни. — Все-таки расскажите что-нибудь о себе.

Трейси неохотно стала рассказывать о своей жизни. Обычное детство и смерть отца от сердечного приступа, когда Трейси училась в школе, второй брак матери, затем брак Трейси с Джоном еще до того, как она закончила колледж.

— Сколько времени вы прожили с Джоном?

— Около шести лет.

— Дети?

— Мы хотели завести детей позже.

— А сейчас?

Девушка непонимающе посмотрела на Круза.

— Что сейчас?

— Это я задаю вам вопрос.

— А сейчас, — твердо ответила Трейси, — я отправляюсь спать и надеюсь, что вам будет не трудно отбуксировать машину завтра в Энсенаду.