– А ты стала еще лучше, жена, ты стала настоящей королевой, – и Драго, подхваченный своим огромным драконьим хвостом, уселся на него, как на трон, и не теряя надежды, продолжал свои уговоры. – Эти страдания сделали тебя только прекраснее. Твое сердце увеличилось.

– Ты свел меня с ума своим обманом, отчего во мне больше нет единства. От горя я почти забыла, кто я, – кричала Королева, все больше отталкивая свой остров. Намертво скрепленные корни нещадно рвались, разрушая оба островка.

– Не живи прошлым, дорогая. Смотри в будущее, – просил Драго.

– Без прошлого я не вижу будущего, а мое прошлое ужасно. Мне пришлось спрятать его в черную куклу, как джинна, чтобы никто и никогда не узнал, на что способна моя черная душа, – жутким мертвецким голосом сказала Молли, вдруг шагнувшая из тела Королевы.

– Я была такой нежной и прекрасной, как роза, я была лучшей из жен, прекраснейшей из матерей. Посмотри, во что я превратилась, – жалобно сказала Долли, протягивая мертвецкие костяшки в сторону Хранителя.

Легко давать советы: забыть прошлое, верить будущему, видеть настоящее, жить здесь и сейчас, простить и сделать первый шаг. Легко давать советы, когда это касается не тебя.

– Апаи, я виноват во всем, я был капризен и глуп, молод и жесток, я захотел узнать, где мое дно, я должен был узнать, на что способен! И там, на дне, я не нашел ни себя, ни тебя. Дно пустое. Я понял, чего стоит жизнь! Понял благодаря твоей боли! Апаи, – кричал со своего могучего трона Драго, – я изменился! Я нашел всех наших детей, они ждут нас, они не винят тебя, они знают, что ты не виновата. Я в тебе, а ты всегда будешь во мне!

Однако ничего не помогало: ни привороты, ни уговоры, ни остроконечный якорь хвоста Драго. Остров Дракона из последних сил цеплялся за дрожащий, словно от землетрясения, остров Королевы Желаний.

Долли зашептала свои заклинания в белеющие костяшки своих пальцев, и воздух вокруг стал кристаллизоваться. Большая стеклянная стена росла между ними; словно острый нож, она резала все на своем пути. И от боли Драго вынужден был отцепиться, драконий хвост, кровоточащий и раненый, безжизненно упал рядом с хозяином.

– Не делай этого, Апаи, зеркала не восстанавливаются, ты же знаешь, – холодно и печально просил Драго, чьи глаза превращались в змеиные, а точнее, драконьи глазищи, а разодранная грудь кровоточила черным ядом. Капли, падая на землю, превращались в черных змей, в страхе расползающихся по округе.

Но решение было принято, и теперь зашептала Молли. Соединившись, заклинания до предела нагревали стекло, которое дрожало, готовое разбиться на миллионы осколков.

– Апаи, история повторяется, мы должны найти выход из этой безвыходной ситуации. Даже самому черному сердцу дается еще один шанс, помнишь? Иначе этот адский круг будет повторяться вновь и вновь.

Наконец по зеркальной поверхности стекла опасным рокотом пробежала одна большая волна, и с треском, перебивая все другие звуки, стена разбилась, превратившись в мелкий дождь острых осколков, на секунду зависших в воздухе, а потом они с невероятным грохотом, нещадно царапая острыми ножами, врезались в кожу Драго, одновременно раня Королеву.

Хранитель вмиг обернулся чешуей, окончательно теряя человеческий вид, превращаясь в дракона. Осколки не вредили его броне, но разбитое зеркало навеки делало его животным.

Осколки мелким дождем оседали на двух костенеющих бесчувственных фигурах, также навеки замораживая одно на двоих разбитое сердце.

* * *

Осень на миг обернулась и, печально наблюдая за трагедией, грустно опустила свои глаза, будто эта картина была ей знакома. Громадная белая луна, подруга и покровительница Волшебного леса, заплакала тысячами лунных бликов и стала черной от горя.

Может быть, окончательное расставание и разрыв – это и есть хорошее решение? Ведь не всё можно простить, и не всегда можно переступить через себя. Порой разрыв спасает гордость, и для многих гордость и честь важнее жизни, а значит, расставание спасительное.

Тешить себя бесплодными надеждами, что время лечит и что разбитое зеркало сможет восстановиться благодаря волшебству или чуду, глупо и неразумно. Если уж верить – то верить до конца. Если уж прощать – то значит никогда не больше не вспоминать и не упрекать. Если уж давать слово верности – то последнее в жизни, сжигая все мосты за собой. Без сомнений, без раздумий, без колебаний.

Этого не могла пообещать Королева Желаний, и этого не мог исполнить великий Хранитель Волшебного Леса.

* * *

Остров Королевы уплывал в туманные дали, размахивая безжизненными корнями поваленных деревьев, окончательно превращаясь в ледяную скалу, сотканную из тысячи осколков разбитого зеркала, и безжизненная Королева в последний раз посмотрела на своего любимого и одновременно ненавистного мужа.

Он стал поочередно снимать кольца со своих громадных пальцев и бросать их в пропасть. Он достал огромный кинжал и, не теряя времени, резким движением безжалостно отрубил свой хвост, который чудовищной глыбой, кипя черной жижей, упал в вечность. Он взял бессменный атрибут, своего магического друга и помощника, свой золотой посох, с нечеловеческой силой сломал его на две части и без сожалений бросил туда, куда летели все перстни и браслеты, волшебные амулеты и талисманы, уже не нужные ему предметы, превращаясь в пыль и в тусклые камни. Древний и всемогущий черный маг и волшебник, Хозяин Волшебного Леса превращался в обычного человека.

– Я слишком долго жил и слишком долго медлил, чтобы не понять эту простую мысль, что хочу только тебя. Без тебя у меня тоже нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, – сказал он тихо, будто уже не надеясь быть услышанным.

На небольшом острове стоял красивый молодой мужчина, его спокойный и серьезный взгляд провожал уплывающий вдаль островок, где осталось его разбитое сердце.

– Очень грустно жить без твоей любви, Умила, – прошептал он, назвав человеческое имя Королевы Желаний.

А что мог еще сказать влюбленный мужчина своей любимой женщине? Он мог только чувствовать и своим взглядом и всем своим телом, своим существом сказать больше, чем самые могущественные заклинания и чары на свете.

«Я верю, мы будем вместе», – говорила его душа.

«Только ты и я», – говорило тело.

«Я полюблю всё, что любо тебе, я хочу прожить жизнь, глядя на то, как ты счастлива», – говорил его влюбленный взгляд.

– Приди, любимая, и мы вернемся в наш дом, где нас ждут наши дети и наши друзья. Мы будем жить долго и счастливо, и мы умрем в один день, как в твоих сказках, дорогая моя. Я так скучаю по тебе.

И вот тут началось настоящее волшебство, и никакое другое не смогло бы соревноваться с этой великой магией истинной любви.

Мужчина и женщина, созданные друг для друга, будто зеркало и его отражение, стояли друг напротив друга, юные и счастливые, как жених и невеста. Их влюбленные глаза что-то нежно говорили и весело пересказывали друг другу, трепетно моргая пушистыми ресницами. Он легко поднял ее на руки и от переполнявших его чувств стал кружиться на месте, нежно целуя свою любовь.

Мелкие осколки, отражаясь в ярком свете огромной белой луны, кристальными каплями разлетались в разные стороны, ослепляя тысячами зеркал всё вокруг.

– Драгосмысл, – ласково целуя мужа, сказала девушка.

– Умила, – нежно лаская свою жену, сказал мужчина.

И вдвоем, держась за руки, они покинули Волшебный лес навсегда.

Глава Семнадцатая

Продолжение сказки

«И вдвоем они покинули Волшебный лес навсегда», – прочитала последнее предложение на последней странице бабушка в бордовой шали с искусным вязаным рисунком, захлопывая книгу.

– Как навсегда? – озабоченно спросила Регина, роняя фломастеры.

– А как же Волшебный лес? И исполнение желаний? – удивленно хлопая ресницами, спрашивала Саша, глядя в книгу, где больше не было страниц, а значит и продолжения.

Бабушка хитро хмыкнула и весело улыбнулась: