Книги Кастанеды, написанные в форме скрупулезного изложения его магических приключений, уже кажутся подлинной автобиографией. Автобиографией тем более правдоподобной, что автор, с одной стороны, сам не устает поражаться невероятности излагаемого им в качестве личного опыта, с другой же — настаивает на принадлежности к ученому кругу антропологов, способных вести полевой дневник.

И все-таки: кто он, что известно о нем кроме сведений, которые Кастанеда и его окружение находили нужным сообщать публике? И какова степень правдивости предоставлявшейся ими информации? Эти вопросы отнюдь не праздны. Некрологи, опубликованные мировой прессой в 1998 году, точностью не отличаются. Фотография — фальшивая, год и место рождения перевраны, подлинное имя указано неточно. Машина стирания личной истории, запущенная Кастанедой, продолжала исправно работать после его смерти.

О нём пишутся воспоминания. Разборов его творчества — восторженных и ядовитых — тоже хватает. Но лишь теперь, с появлением книги француза Кристофа Бурсейе, можно говорить о наличии настоящей биографии Карлоса Кастанеды. Определение "настоящая" в данном случае требует некоторого уточнения. Главная трудность, с которой столкнулся исследователь, заключалась в отсутствии каких бы то ни было иных источников относительно магической стороны жизни героя, кроме его собственных сочинений.

Тем не менее имеется достаточно свидетельств, позволяющих восстановить общую канву его "внемагического" существования, и эти свидетельства часто расходятся с тем, что предпочитал рассказывать о себе Кастанеда. "Истина лжи" делится на шесть больших глав, каждая из которых соответствует одному из периодов его жизни.

Кастанеда любил рассказывать, что его отец был именитым профессором литературы, а мать умерла молодой. В "Отдельной реальности" он с удовольствием развивает драматический потенциал этой трогательной выдумки. Здесь есть история о том, как начиная с шести лет полусирота Карлос был вынужден скитаться по дядьям и теткам, борясь за их внимание во враждебном окружении двадцати двух кузенов. Разве что реальность выглядела несколько иной.

Воспоминания друзей о товарище исполнены добродушного юмора: Карлос зарабатывал на жизнь игрой (карты, скачки, кости), любил напустить тумана вокруг себя (комплекс провинциала?), был весьма чувствителен к слабому полу, который охотно отвечал ему взаимностью. Не красавчик, он обладал даром шармера: бархатные глаза, загадочная улыбка с посверкивающим золотым зубом.

Последней лимской пассией юного донжуана стала Долорес дель Розарио, перуанка китайского происхождения. Пообещав доверчивой студентке жениться на ней, он бросил ее, узнав, что она беременна. Судя по всему, именно это событие явилось решающим толчком к его отбытию в Штаты. В сентябре 1951 года двадцатичетырехлетний Карлос Арана после двухдневного морского вояжа прибыл в Сан-Франциско, чтобы уже никогда не вернуться на родину.

Бедняжка Долорес, родив внебрачное дитя, девочку Марию, во избежание еще большего позора в католической стране, отдала ее на воспитание в монастырь. Для сбежавшего папаши это послужило еще одним красивым автобиографическим сюжетом: впоследствии он будет говорить, что главной причиной его отъезда были любовные преследования некоей китаянки-опиоманки.

Согласно позднейшим рассказам "магического воина", первые месяцы его американской жизни прошли в Нью-Йорке, после чего он служил в элитном спецназе, участвовал в рискованных операциях и даже был ранен штыком в живот. Никаких фактических свидетельств, подтверждающих эту героическую версию, нет. Въедливый биограф уточняет, что в США Кастанеда попал именно через Сан-Франциско, а с 1952 года жил в Лос-Анджелесе, где представлялся как "Аранья". Мнимый бразилец итальянского происхождения — именно тогда возникает эта версия — аттестовал себя в качестве племянника Освальдо Араньи, популярнейшего бразильского политика того времени.

В 1955 году Кастанеда-Аранья познакомился с Маргарет Раньян. Она была старше его на пять лет, что не помешало им по уши влюбиться друг в друга.

Эпоха хиппи еще не настала, однако уже тогда в Калифорнии царила атмосфера увлечения всякого рода пророками и мессиями. Маргарет проповедовала идеи Невила Годдарда, одного из местных гуру. Следуя примеру возлюбленного, она поступила в LACC, где изучала русский язык и историю религий. Русская тема в жизни пары на этом не исчерпывается: Карлос, в свою очередь, высоко ценил Достоевского, обожал советское кино и восхищался Никитой Хрущевым.

В 1956 году в "Колледжиан", журнале LACC, вышла первая публикация, подписанная именем "Карлос Кастанеда". Биограф сообщает об этом сочинении со слов бывшего преподавателя Кастанеды на писательских курсах. Судя по всему, это было поэтическое произведение, из которого тому особенно запомнилась строка о "странном шамане ночи".

Публикация получила премию. Кастанеду все более влекла литература, что нашло выражение и в новой семейной легенде: к истории про дядюшку, национального бразильского героя, прибавилась байка о непрямом родстве с Фернандо Пессоа.

На какие средства он существовал в то время? Вполне вероятно, на деньги, посылаемые семьей из Перу. Некоторое время Кастанеда подрабатывал художником в компании по производству детских игрушек.

Роман с Раньян был бурным, с взаимными изменами и примирениями. Застав Маргарет с очередным любовником, элегантным арабским бизнесменом, Карлос потребовал объяснений. Ничего не знавший об отношениях пары, тот заявил, что собирается жениться на Маргарет. В ответ Кастанеда сам предложил ей руку и сердце, В январе 1960 года они расписались где-то в Мексике и — развелись в сентябре того же года. Близкие отношения на этом не закончились.

12 августа 1961 года Маргарет родила мальчика, Карлтона Иеремию, отцом которого значился Карлос Аранья Кастанеда. Дитя, без сомнения, явилось прототипом мальчугана, о котором с нежностью вспоминает автор донхуановского цикла, — как о едва ли не единственном существе, связывавшем его с обыкновенным миром. Отцовство носило формальный характер. Решившийся к тому времени на стерилизацию, Карлос был более неспособен иметь детей; биологическим отцом ребенка стал один из их общих знакомых с Раньян.

Незадолго до того Маргарет познакомила его с книжкой Андрийи Пухарича "Священный гриб". Откровенно сомнительное сочинение, оно тем не менее вызвало бурный восторг у "продвинутых" друзей Раньян, не оставив равнодушным и ее возлюбленного.

В книге "Кислотные воспоминания" Тимоти Лири насмешливо описывает визит Кастанеды в мексиканскую гостиницу "Каталина", где знаменитый пропагандист ЛСД и его адепты обосновались в 1963 году, после того как он был изгнан из Гарварда. (Название гостиницы станет у Кастанеды именем злой магини.)

Перепутав Лири с его ближайшим соратником Ричардом Альпертом, незнакомец вначале представился перуанским журналистом Арана, желающим взять у Альперта интервью. Не сумев расположить к себе таким образом собеседника, он открыл тому душераздирающую "тайну": оказывается, они с Альпертом были братьями-близнецами. Потерпев фиаско, Кастанеда обратился к местной знахарке, попросив ее помочь в магической битве со злым волшебником по имени Тимоти Лири. Та, будучи знакомой с гарвардским экс-профессором, отказалась. На следующее утро Кастанеда вновь появился в "Каталине" — уже со спутницей, якобы знаменитой целительницей.

Он нашел Лири, зачем-то вручил ему два церковных подсвечника и кожаный мешочек и — предложил заключить пакт: Лири принимает его в качестве ученика, а Кастанеда делится с ним информацией относительно "пути воина". Уставший от всякого рода безумцев, постоянно осаждавших его, Лири выпроводил назойливого визитера ни с чем.

Большой интерес у Кастанеды вызывал профессор Гарольд Гарфинкель, читавший курс по феноменологии. Ученик Эдмунда Гуссерля, отца новой дисциплины, Гарфинкель развивал идею общественного консенсуса, вследствие которого даже самое невероятное событие может быть признано подлинным, реальным. Похожий тезис будет последовательно развиваться в книгах Кастанеды: в них обыкновенный человек воспринимает реальность не непосредственно, а через навязанные ему культурной традицией образы.