Подражая Карлосу, все стараются уничтожить собственное "я", меняя имена на псевдонимы, уничтожая личные бумаги, сжигая детские фотографии, порывая с семьей и друзьями.

Во "Втором кольце силы" Карлос долго беседует с женщиной по прозвищу Ла Горда. Но существует ли она на самом деле? Этому нет никаких доказательств. Возможно, Карлос сознательно создает собирательный образ. По его просьбе Глория Гарвин иногда отвечает на телефонные звонки от имени Ла Горды. Этот человек — настоящий пожиратель женщин. Что касается Глории Гарвин, она внесет свой вклад в написание коллективной книги под руководством Уильяма Клюлау-младшего "Четыре этюда наскальной живописи", которая выйдет в издательстве "Баллена". Ее глава будет называться "Шаманы и символы в наскальной живописи".

На страницах книги Кастанеда упоминает ребенка, которого он когда-то горячо любил. И ему на память приходят слова дона Хуана, произнесенные перед знаменитым прыжком в нагваль: "Ты любил его, ты развивал его ум, ты желал ему добра, теперь ты должен его забыть".

Может быть, этот мальчик Карлтон Джереми? Правомерно ли делать вывод, что, завещав все четырем женщинам, Кастанеда лишил его наследства?

Во "Втором кольце силы" сформулирован новый постулат: "Все мы — тольтеки". В памяти сразу возникает название фирмы Трейси Крамера "Тольтек артисте".

Каждый член "группы" Кастанеды фактически становится представителем загадочного народа тольтеков, якобы выжившего в строжайшей секретности. "Тольтек" — ключевое слово, означающее магов.

"Второе кольцо силы" знаменует переход к новому циклу. Дон Хуан исчез, осталась только группа, причисляющая себя к таинственному сообществу тольтеков.

Автор много рассуждает об "искусстве видящего сны", определяя его как "внимание". Первое кольцо силы — это внимание тоналя, которое состоит в способности "упорядочить наше восприятие повседневного мира".

Видеть сны в понимании Кастанеды — значит влиять на бессознательное, стать его повелителем. Эта теория уже была развита в "Путешествии в Икстлан".

Теория сновидения Кастанеды совершенно отличается от теории Фрейда. Согласно Фрейду, бессознательное — это то, что от нас ускользает. У Кастанеды, напротив, бессознательное — лишь предварительная ступень. Им можно овладеть с помощью искусства управления сном.

Ссылка на Фрейда может быть вполне оправдана. В "Нью-Йорк таймс" от 22 января 1978 года Роберт Блай прибегает именно к психоанализу. Почему женщин нет в первых четырех произведениях и что означает пятая книга, где женщины играют такую зловещую роль? "Во "Втором кольце силы" женщины страшные, пустые и жадные до силы: донья Соледад хочет убить Кастанеду, чтобы завладеть его "сиянием". Все женщины алчны. Сексуальные сцены, в которых мы видим, как женщина грузно наваливается на Карлоса, если не наоборот, каждый раз наводят ужас. Роберт Блай с Карлосом совершенно не церемонится. Но, возможно, он освещает здесь основной пункт. Этот мужчина, который играет с женщинами, соблазняет и бросает их, который упивается ими и опутывает их ложью, не напоминает ли он знаменитого литературного персонажа по имени… Дон Жуан?

В начале восьмидесятых годов путь Кастанеды с каждым днем становится все более извилистым. Отныне писатель богат, его книги продаются сотнями тысяч экземпляров. В то же время автор "Путешествия в Икстлан" продолжает негласное формиро-ванне своей группы "магов", которая теперь насчитывает около пятнадцати человек.

Однако интерес к нему постепенно падает. Времена изменились, период успеха миновал. Вчера Карлос привлекал внимание и дразнил критиков. Но прошлые скандалы отныне всего лишь воспоминания, смытые волной прибоя.

Кастанеда теперь принадлежит новому модному течению "новый век". Во многих отношениях "новый век" представляет собой остатки движения хиппи. Под этим безличным термином скрывается возрождение разнообразных практик: спиритизма, гадания по кристаллу, шаманизма, ясновидения, изучение прошлых жизней, гипноз, биологическое питание…

Кастанеда официально не был запрещен в предперестроечном Советском Союзе…

Самый красивый трюк Кастанеды был основан на популярной вере в существование вымысла и реальности. Эта вера принимает за очевидный факт, что существует качественное различие между двумя видами книг. Если первая излагает удивительную историю, которая никогда не происходила с вымышленным персонажем, то вторая — удивительную историю, которая никогда не произойдет с вами…

Кастанеда эксплуатирует этот психический феномен, который, между прочим, он описал в своих книгах с непринужденностью и блеском, не доступной никакому другому современному пророку, по крайней мере из деловых кругов. Его работа воспринималась как документ, хотя позже его издатели скромно переместили ее в таинственную категорию "мистика". Но если западный массовый книжный рынок безоговорочно поместил дона Хуана среди явлений поп-культуры 1960-х и 1970-х годов, то в Советском Союзе он был тайным знанием для небольшой группы избранных даже десятилетие спустя. Если некоторые из западных читателей воспринимали термин "документальная литература" как маневр для увеличения продаж, то нам такой взгляд был полностью чужд.

Это уже была не просто документальная литература, это была контрреальная литература, где комбинация различных факторов создавала совокупный эффект такой силы, что некоторые читатели видели сны наяву еще час после того, как они читали об искусстве видеть грезы. А некоторые были в силах осуществить девиз дона Хуана: "знание — сила".

Было место в Москве, называемое Птичьим рынком. Однажды, когда мне едва перевалило за двадцать, я, проходя мимо длинного прилавка с растениями, увидел странный лысый кактус с табличкой Lophophora Williamsii. Название что-то напоминало. Я вспомнил, где я видел эти слова, — в предисловии к книге Кастанеды. Это было латинское название того одушевленного растения, которое дон Хуан обычно называл "мескалито". Мескалито был растением и духом одновременно.

Следующие несколько недель стали неразрешимой загадкой для кактусоводов Москвы. Казалось, крупный новый игрок ворвался в их небольшой мирок. Он действовал с неслыханным размахом и исчез бесследно после полного истощения московских запасов специфического кактуса, известного главным образом красивыми цветками и полным отсутствием шипов.

Некоторые особи пейота были тяжелыми, зрелыми и темными, другие — легкими, зелеными и малюсенькими. Одни росли из серого песка, иные были привиты к другому кактусу, образуя вместе с ним странного горбатого монстра. Я помню пол моей комнаты, превращенный сумерками и мощью моего энтузиазма в бесплодное пространство пустыни Сонора, где я так часто бывал с доном Хуаном и Карлосом во время их прогулок. Ходьба по пустыне требовала особой осторожности, поскольку ее поверхность была покрыта пластмассовыми цветочными горшками различных форм и расцветок, расставленных особым порядком, подобно армии, готовящейся к сражению. А как гласит история, если есть армия, готовая к битве, начало битвы — это лишь вопрос времени.

К сожалению, мескалито сказал мне "нет". Это растение требует очень много солнца и особую почву, чтобы произвести мескалин в количестве, достаточном для вызова его благородного духа. Несмотря на то что число съеденных мной бутонов вызвало бы у дона Хуана свист почтительного недоверия, результат был нулевым или очень близким к тому: род едва ощутимого искажения восприятия, которое было заметно лишь потому, что я страстно жаждал его и выискивал в себе его признаки. Я шел по лесу, смотрел на закат, не чувствуя ничего особенного, кроме скрипа песка на зубах. Однако мой мескалитовый трип имел один весьма неожиданный побочный эффект. Два дня спустя началась перестройка.