Предыстория.
Фамилия Лаендли не была пустым звуком для жителей города Юнивелл. Юмилен Лаендли переехала сюда в возрасте двадцати трех лет по просьбе одного из владельцев нового оперного театра, побывавшем на десятке её концертов в столице и бывшем её первым мужем. Несчастный богач не знал, что станет лишь номером один в немалом списке мужей певицы, а посему не жалея денег потакал всем капризам своей примадонны и продолжал разъезжать по стране и заграницей по делам, будучи уверенным что богатства, дарованные им жене, смогут сделать своё дело. Но нет, спустя год и два месяца после свадьбы, Юмилен, с высоко поднятой головой, заявила супругу что уходит от него, не сказав, что ждет ребенка. Рассказывая об этом своей единственной подруге, чье имя не требует упоминания, певица честно призналась, что не имеет понятия, кто же отец её будущего ребенка - бывший муж, или один из двух страстных любовников, поочередно гревших её постель, когда мужа не было дома (а дома его не было почти всегда). Через восемь месяцев после развода на свет появился старший сын Юмилен - Отто, который подарил своей маме целый год отдыха, но не по уходу за ребенком, а по уходу за сорванными связками. Живя в своих апартаментах в центре города, которые были так же заработаны не своими силами, а были подарены кем-то из слушателей, Юмилен второй раз вышла замуж, в этот раз за врача, который однажды приехал делать маленькому Отто прививки. Рассказывать про всех мужей прекрасной и талантливой Юмилен будет невыносимо, горько и смешно, потому стоит сказать лишь что через пять лет, от четвертого мужа, певица родила младшую дочь Лённе и через некоторое время подцепила болезнь, лишившую её возможности заводить ещё детей.
Что до Отто - он был необычайно одаренным ребенком, как и его мама, он был красив и обаятелен, однако абсолютно лишен музыкального слуха и смысл своей жизнь нашел уже в третьем классе - в точных науках. Ещё в студенческие годы Отто Лаендли проявлял свой талант и знания в области физики и математики, во время учебы не интересовался ничем, кроме учебников и калькуляторов, даже прекрасный пол не ранил его сердце и не дурманил разум. Опираясь только на свои силы и ум, через несколько лет после окончания университета, Отто возглавил местный научно исследовательский институт, после чего в город стали приезжать молодые студенты и мудрые профессора для работы и практики. Город начал расти: появился небольшой студенческий городок, пристроили несколько корпусов к НИИ, стало появляться больше домов, школ, детских садов и прочих необходимых сооружений, к которым отнесли и кафе с ресторанами.
Сам Отто Лаендли был человеком достаточно открытым, возглавив институт он наконец обратил свой взор на вещи находящиеся вне стен университета и помимо физики пристрастился к чтению научной фантастики: только о самой коллекции книг он мог вещать слушателям часами, не говоря уж о самих произведениях, биографиях писателей и сравнениях любимых книг друг с другом. Второй страстью Отто стала живопись, и только потому, что любоваться картинами на картинках в книгах ему не нравилось, он стал выбираться в свет, гулять по галереям и выставкам, где в конце концов познакомился со своей будущей женой Лютсией.
Лютсия Лаендли чем-то напоминала Отто его мать - она была такая же неусидчивая и стремительна, по объему таланта ничем не уступала мужу - она была столь же умна, красива, обаятельна, энергична, уверена в себе и всегда готова к экспериментам - разница заключалась лишь в направлениях - она была художником. Лютсия рисовала картины маслом с такой же легкостью, как её супруг решал в уме задачки для школьников. Картины, написанные рукой Лютсии, украшали многие дома, школы, выставочные залы, нередко они за немалые деньги продавались на аукционах, что позволило ей быть независимой женщиной, твердо стоящей на ногах, которая два года сводила сума своего суженого, прежде чем сказать ему сладкое слово "да". Когда Отто и Лютсия поженились, все в городе были уверенны, что эти двое стоят друг друга и что их ждет счастливая семейная жизнь.
В возрасте тридцати двух лет Лютсия родила старшую дочь Ирмили - красивую черноглазую девчушку, имевшую ряд врожденных психологических отклонений, проявлявшихся в качестве нервоза, что было крайне не свойственно для маленького ребенка. Родители любили её и такой, не жалея времени и денег ездили с ней к врачам, в санатории, много времени проводили со своей дочкой, читая ей книжки о хорошем, добром вечном, гуляли с ней во дворе, (ведь мало ли что может случиться?). Вскоре после того, как малышке исполнилось три годика, Лютсия в очередной раз возила дочь к врачу и по пути обратно в первый раз в своей жизни попала в аварию, в которой участвовали три машины. То был хмурый дождливый день, шел мелкий дождик и ничего, совсем ничего не было видно. Два с половиной часа Лютсия обнимала свою дочку сломанными руками, прежде чем их вытащили из перевернутой машины, погребенной под ещё одной, к счастью, легковушкой.
Вопреки всем законам медицины (ни один врач бы не назвал эти переломы такими уж серьезными) кости, не смотря на старания врачей, так и не срослись правильно, из-за чего Лютсия больше не могла рисовать. Впрочем, после рождения Ирмы, она толком и не занималась живописью, и это известие её даже не расстроило, так что Лютсия открыла свою выставочную галерею, куда попали все картины, нарисованные ею когда-либо, наняла людей, который возились с ней, и стала все своё внимание уделять больной дочери. Два года спустя (чудом, не иначе) на свет появилась вторая девочка, которую мама, после невероятно тяжелых родов, назвала Элравенд. Через некоторое время после рождение младшей девочки настал день, когда врач, все это время старательно лечивший Ирмили, с удивлением потирая руки, сказал, что Ирма больше не страдает от психического расстройства, и что через некоторое время даже сможет пойти в школу.
В возрасте девяти лет Ирма наконец пошла в школу. Росла она высокой красивой черноволосой девушкой, радовавшей учителей своими знаниями, а мальчишек своим очарованием, и ничем, кроме маминой красоты и папиного ума она не выделялась среди сверстников.
Летом, когда Ирмили в возрасте двадцати лет закончила школу, машина, в которой ехали Лютсия и Ирма, на большой скорости съехала с дороги, упав в озеро, где погибли обе женщины и водитель, везший их. Подробностей того происшествия никто не знал, кроме двух родственников и одной подруги погибших женщин. Похорон как таковых и не состоялось, Элравенд и Отто похоронили мать и жену, однако о второй женщине, ехавшей в той машине, ничего не было известно, кроме того, что она в ней была. После похорон Отто забрал свою младшую дочь из школы, уволился из института и переехал в город, что в двадцати часах езды на скором поезде от Юнивелла, надеясь забыть о всем, что произошло в этом городе и не желания никогда туда возвращаться.
Но через девять лет в город вернулась его младшая дочь - Элравенд Лаендли.
Глава первая.
- Ахренеть. - Слово вылетело из уст Инлито как-то само собой и звучало оно более чем уместно, поскольку он и его самая вредная подчиненная стояли у распахнутой настежь двери одного из номеров самого дорогого в городе отеля и от открывшегося перед ними вида сказать больше ничего и не могли.
Они стояли в ярко освещенном широком коридоре, где стены, пол, выглядывающий из под бежевого узорчатого ковра, и даже высокие тонкие этажерки, со стоящими на них вазами, где благоухали белые розы, - все было золотисто-песочного цвета. На потолках - огромные переливающиеся люстры, на стенах - красивые гобелены и картины, опустив головы мимо проходили молоденькие и красивые служанки и горничные, провожаемые похотливым взглядом немолодых мужчин, живущих в этом отеле. Раздались крик и следующий за ним звон упавшего на пол подноса с сервизом: одна из горничных увидела состояние номера, у которого стояли полицейские, и у неё началась истерика, ставшая привлекать внимание людей и в итоге рядом с номером, где некогда было достаточно свободного места, что бы организовать бал, собралась огромная толпа из работников отеля, гостей и постояльцев, чьи сначала тихие, а уже через минуту громкие голоса со всех сторон навалились на голову Инлито словно многотонный пресс, взывая к непроизвольному скрипу зубов и хрусту затекшей в офисе, где он просидеть весь день, шее.