Налаживанием погоды в их доме занялись два человека, которые были в курсе всех этих событий и вообще всего происходящего - Хей и Сазати. Поворковав между собой, они стали напрашиваться в гости, приносили разные вкусности и вели беседы о пустом. Их стараниями буря в сердцах их друзей вскоре улеглась и Арде с Элравенд попытались снова. Ну и...

   - Ты слишком много куришь... - Элравенд по-прежнему не вылезала из-под одеяла. - От того, что ты треплешь себе нервы и шатаешь свое здоровье, шансов на повторный выкидыш меньше не станет...

   Элра произнесла это и прикрыла глаза, поняв, что она только что ляпнула. Арде задержал дыхание, вместе с только что вошедшей в него дозой никотина, и, прикусив язык, медленно выдыхал его через нос. Дым ударялся о запотевшие окна бесформенным облаком и рассеивался. Дети - то, чего всегда хотел Арде. То, ради чего он терпел свою бывшую "тупую до неприличия", как он говорил, жену. Он хотел дать им все то, чего его лишили - любовь, заботу, помощь, ласку. То, чего ему всегда очень не хватало и даже Элравенд, любившая своего мужа как нельзя по-настоящему, иногда была не в силах наполнить краской то пятно, что оставили на его душе Эмиллэ и Харес – его "родители".

   Арде прислонился лбом к холодному и мокрому стеклу, оставив сигарету тлеть в руке. Элра выскользнула из-под одеяла, натянула тапочки и бесшумно подкралась к супругу, обняв его и уткнувшись носом в плечо:

   - Прости.

   Арде молчал.

   - Прости, я не...

   - Все хорошо, - он повернулся и лицо его озарила улыбка, такая, как в тот злосчастный вечер, когда он встретился с родителями: и счастливая, и нет, и искренняя, и натянутая. Арде наклонился и аккуратно коснулся губ Элры - это даже нельзя было назвать поцелуем, потом потушил сигарету и ушел с балкона, потащив за собой жену.

   То, что называют "токсикозом" у Элры толком не было, единственное чего она не смогла терпеть - это табачный дым. Благодаря этому нюансу Арде бросил курить уже через неделю, а к концу седьмого месяца беременности Арде купил дом, куда они с супругой благополучно переехали.

   В западной части Юнивелла располагался так называемый частный сектор, где самым высоким зданием была старая, хоть и модернизированная, котельная. Двухэтажные преимущественно кирпичные домики словно маленькие грибочки прятались среди высоких старых деревьев, за которыми в меру своих сил тщательно ухаживали скучающие пенсионеры и ученики единственной местной средней школы. Дом супругов располагался на самой окраине, дальше застройка не велась, поскольку там раскинулся огромный старый лес, и, однажды обронил мер города, если он хотя бы предпримет попытку его вырубить, жители города разорвут его на мелкие куски. Это был большой, действительно большой дом из красного кирпича, с крыльцом и большим задним двором, где Арде планировал построить мечту своего детства - бассейн. К тому же, за невысоким белым заборчиком сразу начинался лес, а лес - это свежий воздух и приятная атмосфера для жизни.

   В доме было три спальные комнаты, две ванны, гостиная, огромная кухня, столовая и чердак с подвалом. В одну из комнат, ставшую спальной для супругов, перевезли излюбленную обоими кровать из дома Арде, поменяли обои на голубо-синие и кроме кровати в комнате ничего и не было, шкафы с одеждой, их было два, разместили в ванне. Одну из комнат, та, что была сразу у лестницы, Элра превратила в рабочую библиотеку и иногда, по вечерам, помогала Арде с делами. К концу восьмого месяца Арде обустроил детскую комнату.

   Как-то, незадолго до родов, в холодную субботу, когда на лице всё замело снегом, повсюду возвышались сугробы и на них стояли дети, играющие в "Царя горы", машины ехали медленно не потому, что боялись штрафа, а потому, что лед, сколько его ни скалывали, успевал появляться на дорогах, супруги Инлито поехали в центр города по магазинам. Не смотря на то, что Арде не меньше Элры ждал появления этого ребенка, терпеть женскую манеру покупать одежду он не умел. Особенно раздражало то, что Элра покупала одежду не себе, а их малышу, пол которого они так и не узнали:

   - Элра... Вот ты сейчас накупишь девчачьих вещей, а потом их раздаривать придется, если родится мальчик... – Сказал Арде, одетый, в теплое черное пальто и с намотанным на шею светло-коричневом шарфиком, облокотился на тележку, наполненную доверху скорее посудой, нежели чем-то съестным. У Элравенд, с тех пор как она переквалифицировалась из детектива-ведьмы в доморощенного повара-кондитера, появился некий фанатизм к различной красивой и нередко причудливой посуде, в особенности - к тарелкам. Сейчас в корзине находилось два десятка хрупкой красивой посуды, самой разной как по виду и по форме, так и по цене. Цена – меньшее, что его волновало. Арде половину их путешествия по магазину взирал на эту стопку, завернутую в плотную бумагу, и думал над тем, как он все это будет тащить домой.

   - Это будет девочка, - сказала Элра малюсенькой красненькой кофточке, которую держала в руках, - это будет девочка... Маленькая красивая девочка. И у неё будут твои красивые губы, милый. - Она сложила кофту и взяла маленькие брючки, того же, красного цвета, и протянула их Арде, чтобы тот положил их в корзину. Но он не протянул руки, чтобы взять их.

   - Откуда тебе известен пол малыша? - Не без любопытства спросил он, когда Элра подошла и сама положила вещи в корзину. - Мы же договаривались...

   - Да, я помню, но я не от врачей узнала пол, это... Ты раньше называл это моим ведьмовским чутьем. Так что это будет девочка... - Она обняла его за руку и подняла голову, наблюдая за тем, как выражение наигранной обиженности перетекает в улыбку.

   - Значит можно придумывать имя...

   - Девочка... Девочка это здорово. - Вслух думал Арде, чем уже порядком утомил Элру, пока они ехали домой. За стеклом автомобиля, уже второго, "семейного", который был побольше и модель очень походила на джип, царила тьма. Этим вечером для Элры даже фонари горели тускло. - Будет красивая и умная. Как я. - Да... Я только... Мне интересно, с чего это вдруг ты смогла почувствовать пол ребенка. Ты ведь пошутила насчет твоих "ведьмовских" чувств?

   - Нет, не пошутила. Мне самой интересно с чего это они до сих пор действуют. И почему сейчас. Я думаю, мне нужно лечь в больницу в скором времени.

   - Почему? Ведь все же в порядке.

   - Проявление во мне силенок моей сестры - это не в порядке. Это не нормально. И это может плохо кончится. Ещё ни разу эта сила не предвещала что-то хорошее. Может снова случится выкидыш, а для этого лучше быть в больнице... Там смогут спасти ребенка.

   - ...

   В ту ночь Арде практически не спал. После того как в три захода он занес домой все покупки, приготовил ужин, по максимуму прибрался в доме, Элравенд уже успела уснуть. Арде отнес её в спальню, беззвучно снял с неё домашние тапочки, прикрыл любимую одеялом и сам улегся рядом, положив свои руки на большой красивый живот Элры. Его дочка тоже не спала. Арде поражался тому, как Элравенд удается заснуть, когда внутри неё нечто маленькое вьется и вертится, бьет маму по животику. Полночи Арде слушал тихое дыхание жены... Энни? Глупо... Лин? Как-то слишком по-восточному... Надо бы купить словарь имен, подумывал Арде, а то так можно совсем перестать спать.

   Слова Элры, сказанные ею по дороге домой, не лезли у Арде из головы: да, в возвращении её чутья, мирно дремавшего почти год, не было ничего хорошего. От этого начинала нервничать Элра, чего, правда, по её крепкому сну нельзя было сказать, и Арде, который с того дня как Элра снова забеременела, нервничал и волновался больше, чем этого могла позволить ему жена. Они ругались. И не раз. Вплоть до тридцать пятой недели беременности. Они никогда не кричали друг на друга, не били посуду, не устраивали сцен, не доводили друг друга до белого колена. Самое страшное, что могла выкинуть Элра - это поднять руку на уровень глаз, медленно и с трудом сжать её в кулак и выйти из комнаты, так же медленно и неторопливо, тяжело ударяя ногами о пол. Арде в такие дни налегал на виски.