2. Потому что подобный’ порядок сходен с завещанием, снабженным оговоркой о недействительности последующих завещательных распоряжений, ибо такого рода оговорка означает предположение, что последующее распоряжение не выражает подлинной воли завещателя. Но как эта оговорка, так и упомянутое поведение государя могут быть отменены прямым распоряжением и особым волеизъявлением соответствующего лица.

Некоторые другие примеры неправильных выводов из этих фактов

XIX. Здесь я отнюдь не могу сослаться на авторитет Полибия, относящего Римское государство к разряду государств со смешанной формой правления, поскольку в то время, если иметь в виду не фактический порядок, но правовые основания государственной деятельности, оно было чисто народным, ибо и власть сената, выражавшего участие знатных в правлении, и консулов, по его мнению, имевших почти царскую власть, была подчинена народу. То же относится и к мнению других авторов политических рассуждений, которые предпочитают довольствоваться внешней формой повседневной административной практики, нежели вникать в самые права верховной власти в соответствии с сущностью государственного строя.

Правильные примеры

XX. 1. Ближе к разбираемому предмету - учение Аристотеля о некоторых видах царской власти между неограниченной монархией, называемой им абсолютной (то же, что “совершенная монархия” в “Антигоне” Софокла70, “самодержавная и неограниченная монархия” Плутарха71, “независимая власть” Страбона), и властью лакедемонских царей, которая есть чистый принципат. Я полагаю, что примером такой царской власти могут служить еврейские цари, так как, мне думается, не может быть сомнения в том, что во многих отношениях они располагали верховной властью, ибо ведь народ хотел иметь таких же царей, какие были у соседей72, а восточные народы находились всегда в безусловном подчинении у своих царей. В “Персах” Эсхила Атосса так говорит о персидском царе:

Он не ответственен пред государством

А у Марона сказано:

Так ни Египет, ни даже

Лидия, ни народы Парфян, ни Мидийский Гидаспес

Не почитают царя.

У Ливия же (кн. XXXVI) читаем: “Сирийцы и прочие азиатские племена рождены для рабства”, с чем согласны слова Аполлония у Филострата: “Ассирийцы и мидяне даже обожают неограниченное господство”. У Аристотеля в “Политике” (кн. III, гл. 14) сказано: “Обитатели Малой Азии терпеливо переносят неограниченное владычество”. А у Тацита батав Цивилис обращается к галлам с такими словами: “Рабство составляет удел Сирии и Азии, и покорного своим царям Востока“73 (“История”, IV), Ибо и в Германии, и в Галлии в те времена были цари, но, как указывает тот же Тацит, обладавшие лишь временным правом на царство и авторитетом в делах совета, но не властью повелевать.

2. Мы уже отметили выше, что весь народ еврейский подчинялся царю; Самуил, изображая власть царей, достаточно убедительно указывает, что у народа не сохранялось никакого прибежища против насилия царя. Это правильно выводят древние учители из слов псалма: “Тебе единому согрешил”. А к этому месту имеется примечание у Иеронима; “Так как Давид был царем и никого другого не боялся“74. У Амвросия же сказано: “Царь не был связан никакими законами, потому что цари вообще свободны от ответственности, ибо никакие законы не налагают на них наказаний, поскольку они ограждены своей неограниченной властью75. Таким образом, не может согрешить против человека тот, кто не подчинен другому высшему” (кн. IV). То же можно прочесть у Исидора Пелусиота в недавно опубликованном послании CCCLXXXIII. Насколько мне известно, евреи согласны, что за нарушение их царем законов о царских обязанностях полагалось наказание розгами, но такое телесное наказание у них не было связано с позором, цари подчинялись ему добровольно в знак покаяния, причем удары наносились не ликтором, но лицом, назначенным самим царем, который сам устанавливал и меру наказания. От принудительных наказаний цари были освобождены настолько, что даже закон о разувании, связанном с бесчестием, на них не распространялся. В толкованиях раввинов имеется следующее изречение еврея Варнахмана в разделе о судьях: “Ни одна тварь не судит царя, но сам бог, от коего исходит всякое благословение”.

3. Как бы то ни было, во всяком случае я полагаю, что разрешение некоторых дел было изъято у царей и сохранено за синедрионом в составе 70 мужей, учрежденным Моисеем по божественному повелению, продолжавшим существовать непрерывно до времен Ирода и пополнявшимся путем кооптации Оттого и Моисей, и Давид называют этих судей божественными (Исход, XXII, 8; псалом LXXXII, 1) и самые суждения их называют суждениями божиими (Второзаконие, I, 17-II Хрон., XIX, 6, 8); и суды эти, как сказано, судят не человеческой властью, но по божественному уполномочию. Гвеох того явно отличны дела божий от дел царских (I Хрон., XXVI 32, и II Хрон., XIX, 11), где под делами божиими, по удостоверению ученейших евреев, следует понимать судебные решения, постановляемые по закону божию. Я не отрицаю того что царь иудейский сам разрешал некоторые уголовные дела; Маймонид в этом деле отдает ему предпочтение перед царем десяти колен израилевых, что с несомненностью подтверждается и немалым количеством примеров как в священном писании, так и в писаниях евреев. Однако же разрешение некоторых дел, невидимому, не было предоставлено царю, как, например, о коленах, о первосвященнике, о пророках76. Подтверждение этого имеется в истории пророка Иеремии, которого старейшины осудили на смерть, на что царь заметил: “Вот он находится в вашей власти, ибо царь бессилен против вас” (Иеремия, XXXVIII, 5); то есть, значит, в такого рода делах. И если кто-либо обвинен был по любому иному делу перед синедрионом, царь не мог изъять его дела из ведения этого суда. Так что Гиркан, не будучи в состоянии воспрепятствовать суду над Иродом, прибег к хитрости, чтобы избегнуть решения (Иосиф Флавий, “Иудейские древности”, XIV, 17).

4. В Македонии цари, потомки Карана, по словам Каллисфена, приведенным у Арриана, “приобрели власть не насилием, но по закону”. А у Квинта Курция в книге IV сказано: “Македоняне привыкли жить под царской властью, но под сенью большей свободы, нежели прочие народы” Ибо ведь рассмотрение дел, по которым гражданам грозила смертная казнь, не входило в ведение царя. Тот же Курций (кн. VI) добавляет: “Дела о смертной казни, согласно древнему македонскому обычаю, рассматривали войска; в мирное же время рассмотрение этих дел принадлежало народу, царская же власть была бессильна, если не успевала заранее получить одобрения своих решений”. Имеется еще один пример такого смешения властей в другом месте у Курция: “Македоняне, согласно обычаю своего народа, наблюдали, чтобы царь не охотился пешком, без избранной свиты из числа знатных и друзей” (кн. VIII). Тацит сообщает о готонах: “Они находятся в несколько большем подчинении у своего царя, нежели прочие германские племена, но не вовсе лишены свободы”. Ибо раньше он изобразил принципат как право советовать, но не как власть повелевать. Вслед за тем он изображает абсолютную царскую власть такими словами: “Повелевает один Власть его не ведает границ и не является временным полномочием”. Евстафии в комментарии на шестую песнь “Одиссеи” где описывается государственное устройство феакийцев, говорит, что “у них было смешение власти царя и знатных“77

5. Нечто подобное я нахожу во времена римских царей. Тогда почти все государственные дела вершились рукой царя. “нами повелевал Ромул по своему произволу”, - пишет Тацит. “Несомненно, что первоначально в Риме вся власть в государстве принадлежала царям”, - говорит Помпоний; и тем не менее даже в это время разрешение некоторых дел было сохранено за народом, как полагает Дионисий Галикарнасский. Если же отдать предпочтение свидетельствам самих римлян, то в некоторых случаях имелась возможность обращаться к народу с жалобами на царя, как замечает Сенека (письмо CVIII) на основании трактата Цицерона “О государстве”, а также лонтификальных записей и Фенестеллы. Вскоре затем Сервий Туллий, овладевший царской властью не столько по праву, сколько по расположению к нему народа, значительно способствовал умалению царской власти, ибо, по выражению Тацита, “он утвердил законы, которым должны были подчиняться даже пари” (“Летопись”, кн. III). Не удивительно поэтому, что, по словам Тита Ливия, власть первых консулов отличалась от царской власти почти не чем иным, как только годичным сроком.