– Компьютерное облако, – пояснил Лео. – Это то, что раньше было интернетом. В интернете равноправные участники обменивались информацией, а теперь его загребла кучка умников и установила средневековые правила. В компьютерном облаке есть лорды и есть пейзаны. Десяток лордов и миллиарды пейзан. Лорды снимают сливки, пейзаны вырабатывают контент и не получают ничего взамен. Почти ничего.

– Лорды – это, например, Гугл? – предположил я.

Виктор дернулся в кресле и что-то прохрипел.

Я вопросительно посмотрел на Лео.

– Он говорит, Гугл – зло.

Виктор кивнул.

– Точно, бро! Гугл – зло! – согласился Лео. – И социальные сети – тоже зло. Они разрушают личность, оглупляют, воруют наше время. Лучшие инженеры и разработчики работают не над тем, чтобы решать реальные проблемы человечества – чтобы не было голодных, неграмотных, бесправных – нет! Они заняты оптимизацией обмена фотографиями в социальных сетях. Фотографии кошечек, блюд в ресторанах…

Виктор снова прогудел что-то.

– Дерьмо! – расшифровал Лео. – Точно, бро! А ты, Владимир, чем занимаешься?

– Продаю часы, – чуть не вырвалось у меня. – Я журналист, – сказал я, деликатно откашлявшись.

– Вот! – обрадовался Лео. – Ты же сам знаешь, что компьютерное облако сожрало журналистику. Посмотри на сайты социальных новостей! Что у них в топах? Кошечки! Тотальный идиотизм! Согласен?

– Пожалуй, да, – кивнул я. Я поискал глазами Комина. Он стоял у стойки и оживленно беседовал с Батистом. Нести пиво, похоже, он не собирался. – И что же вы, цифровые марксисты, собираетесь делать?

– Мы собираемся разрушить компьютерное облако, – ответил Лео.

Виктор вставил нечленораздельную реплику.

– Именно к чертовой матери! – согласился Лео. – Покончить с его властелинами. Мы собираемся построить новую всемирную сеть, с другими порядками. Но сначала нам нужно объединиться, всем, кто сыт по горло этим дерьмом. Таким, как ты, как твой друг Алекс, как тысячи, тысячи других. Вместе мы победим!

Виктор дернулся в коляске и с большим трудом приподнял руку, на скрюченной болезнью кисти руки шевельнулись два пальца, так – что можно было угадать букву V. Лео вслед за ним поднял руку. Они оба посмотрели на меня.

Я тоже поднял руку – Виктория! Победа! – и осторожно огляделся по сторонам. Люди за соседними столиками не обращали на нас внимания. Зато нас, наконец-то, заметил Комин. Он подошел с четырьмя кружками пива в руках, еще четыре нес Батист.

– Я вижу, вы нашли общий язык, – Комин с грохотом поставил кружки на стол. – Выпьем за победу? – Он извлек из сумки Виктора специальную воронку и принялся переливать пиво в притороченную к инвалидному креслу банку.

– Владимир Ленин жил в Цюрихе в семнадцатом году, перед самой русской революцией, – рассказывал он, пока лилось пиво. – Он тоже встречался со своими товарищами именно здесь, в «Кабаре Вольтер». Все они умещались за одним столом. Их было пять-шесть человек, иногда десять, но не больше. Через несколько месяцев, когда произошла революция, у Ленина были миллионы сторонников. Но начиналось все за таким столиком.

Комин снова пустился вещать языком манифестов. Еще и Ленина приплел.

– Откуда ты все это знаешь, бро? – спросил я с поддельным восхищением.

– Исторический факт, – невозмутимо ответил Комин. – Прочел у Солженицына.

– Сол-же-ницын! – с трудом выговорил Лео. – Я знаю его. Он – герой. Как Ленин.

– Ну, в каком-то смысле… – кивнул Комин. – За победу! – он поднял кружку.

– За победу! – повторили все, включая Виктора.

Мы покинули «Кабаре Вольтер» в начале одиннадцатого. В ушах звенело от громкой музыки, голова трещала от пива, наложенного на виски. Я направился к трамвайной остановке.

– Зачем тебе трамвай?! – запротестовал Комин. – Давай прогуляемся! Надо продышаться.

Продышаться действительно следовало. Мы двинулись не спеша вдоль набережной Лиммата. Вокруг было полно народу. Подгулявшие компании шумно вываливали из ресторанов, вокруг баров толпились курильщики. Тоже захотелось курить. Много лет, как бросил, а тут вдруг захотелось. Я спросил сигарету у прохожего. Затянулся.

– Ты чего это? – удивился Комин. – Нервишки, что ль?

– Да так, – я выпустил дым вверх. – Иногда себе позволяю.

«Почему он спросил про нервишки? – мелькнуло в голове. – Знает про нашу встречу с Лещенко в горах? Опять проверка, не скурвился ли я? Рассказать ему? А если не знает? Тем более рассказать! А если Лещенко узнает?...»

– Как тебе мои друзья? – прервал мои размышления Комин.

– Колоритные, – рассеянно ответил я. – Ленин, Солженицын, властелины интернета...

– Главное – они отличные инженеры! – воскликнул Комин. – Выглядят, как босяки, но золотые головы!

– Будешь вместе с ними бороться против компьютерного облака?

– Вместе с ними я буду бороться за прорыв в дальний космос. Ну и заодно против компьютерного облака. У меня с этими ребятами есть много точек соприкосновения. Общие интересы, так сказать.

– Общие интересы… – повторил я. В голове у меня возникла неожиданная идея. Чтобы избавиться от бремени, взваленного на меня Лещенко, надо разругаться с Коминым. Разругаться вдрызг, до драки, срочно, не медля, пока он не успел ничего рассказать. Времени на обдумывание не было, и я сразу бросился в бой. – А с американцами у тебя тоже нашлись общие интересы? – спросил я, стараясь подпустить в вопрос как можно больше яду.

– С какими американцами?

– Там, в Антарктиде. Вы взорвали ледник, они ввели войска и, кажется, для них это оказалось очень кстати. Как по заказу.

– А, ты про это… – Комин простодушно усмехнулся, совсем не так, как усмехаются разоблаченные злоумышленники. – Я это сразу заметил. Как-то все очень легко и просто у нас там получилось. Нашлась взрывчатка, будто только нас и ждала, потом вертолет. Конечно, мои американские друзья – и Ник, и Билл – были не простыми зимовщиками. Они были зимовщиками в штатском, – Комин засмеялся. – Но они сделали в точности, что мне было нужно. Сделали очень быстро и профессионально, обычные зимовщики так бы не сумели.

– А ты сделал в точности, что они хотели.

– Получается, что так, – согласился Комин. – Ну и что? Никто не погиб. Это главное. Я готов сотрудничать хоть с американцами, хоть с чертом, если это нужно для дела… Ух ты, смотри, какие! – Комин застыл на месте, увидев двух девиц в колпаках Санта-Клаусов.

Мы дошли до Лимматкай – цюрихского района «красных фонарей». Ни одного красного фонаря там не было, набережная, застроенная серыми складами, освещалась скудно и продувалась ледяным ветром насквозь. В пуританском Цюрихе смертный грех уличного блуда даже не пытался притворяться хоть сколько-нибудь привлекательным, наоборот, был заранее обставлен адскими декорациями. Наверное, это и сбило Комина с толку.

– Пойдем-ка, познакомимся! – он схватил меня за локоть и потащил в сторону девиц.

– Да ты с ума сошел! – заупирался я.

– Пойдем! Пойдем! – Комин продолжал тянуть.

Девицы нас заметили:

– Привет, красавчики! – как по команде, заворковали они наперебой. – Как дела, красавчики? – Шубки искусственного меха игриво распахнулись, демонстрируя укрытое от холода силиконовое богатство.

– Вау! – взвился Комин. – Мери кристмас! Что ж вы тут стоите?

– Протри глаза, дубина! Это проститутки! – зашипел я.

– Ду ну! – осекся Комин. – Не может быть! – Он внимательно посмотрел на девиц, которые продолжали твердить, как заведенные:

– Как дела, красавчики? Развлечемся, красавчики?

– Ну да, ну да, – Комин обескуражено шмыгнул носом. – Но все равно, с Рождеством, девушки! – он отсалютовал им рукой.

– Пошли уже, Казанова! – я потянул его прочь.

– Развлечемся, красавчики? Как дела, красавчики? – неслось нам вслед.

Просто так уйти с Лимматкай у нас, конечно же, не получилось. Едва мы отошли на двадцать шагов от первого поста ночных бабочек, перед нами выросла мощная фигура в куртке с накинутым капюшоном.