Остаток вечера я провел со студентами. Мы несколько часов разговаривали с существом, которое начали называть Йендредом, и извели целую гору бумаги. Во время разговора с изображением на экране происходили невероятные вещи. Анатомия Йендреда постепенно менялась: если сначала он выглядел как обычный СЕФ, то затем его внутреннее строение стало таким, что мы не верили своим глазам. Странные органы ритмично сокращались. Ткани пульсировали. Более того, у наших СЕФов было по две руки. У этого создания их было четыре, и они то увеличивались, то уменьшались в размерах. Рядом с Йендредом возникли любопытные растения. Теперь картина на экране стала гораздо более детальной, чем любое из старых изображений, смоделированных в программе 2DWORLD. Более того, в этой картине было что-то настолько странное и причудливое, что от этого она казалась еще более убедительной.

Хотя двухмерный пейзаж изменялся прямо у нас на глазах, программа просмотра и Алисина система фокусировки продолжали работать. Мы могли рассмотреть любую часть пейзажа и исследовать ее во всех подробностях.

Наконец, мы распрощались с Йендредом, вышли из программы 2DWORLD, и несколько минут просидели в молчании, пытаясь осмыслить то, чему стали свидетелями. В лаборатории были Чен, Эдвардс, Феннел, Ламберт, Литтл, Крейн и я. Я произнес небольшую речь, которая звучала примерно так:

— То, что мы сейчас видели, может быть настоящим. Мы действительно могли установить связь с существом из другого мира. Если же это чья-то шутка, то шутнику пришлось бы проделать поистине гигантскую работу, чтобы обвести нас вокруг пальца. В любом случае я думаю, нам лучше сохранить все в тайне, пока мы не поймем, что же это было на самом деле.

Ламберт перебил меня:

— А по-моему, мы должны показать это всем остальным.

— Ты что, шутишь?! — воскликнул Чен.

— Боюсь, о том, чтобы поделиться со всем миром, даже речь не идет. В любом случае мы проиграем. Если люди поверят, нас просто отодвинут в сторону. Мы и глазом моргнуть не успеем, как сюда набьются толпы астрономов, антропологов и бог знает кого еще со всех концов земного шара. Мы, конечно, прославимся, и все будут знать, что это мы создали 2DWORLD, но работать с ней нам больше не позволят. А если все это окажется шуткой или мистификацией, моей репутации… да и вашей тоже… придет конец. Возможно, меня даже вынудят уволиться, и уж, конечно, в эту лабораторию мы больше не попадем. И даже если мы согласимся передать нашу программу в руки других ученых, вы понимаете, чем это кончится? Представьте себе, как огромная толпа специалистов выстраивается в очередь к терминалу, чтобы задать свой вопрос Йендреду. Представьте себе все бюрократические заморочки. Вот вы на месте двухмерного создания, на месте Йендреда, согласились бы общаться с небольшой группой чутких и умных людей или с бесконечным потоком любопытствующих с рыбьей кровью?

Нет, ребята, на самом деле выбора у нас нет. Мы обязаны сохранить это в тайне. Я даже жене ничего не скажу! — Я окинул студентов очень серьезным взглядом. — Согласны?

Все мрачно кивнули.

Следующие сеансы связи с Йендредом, иногда длившиеся по восемь-десять часов, начинались с того, что какой-то из СЕФов оказывался на экране совершенно один. Мы обращались к СЕФу с запросами и с нетерпением пережидали его рассказы об охоте на трогов. Неожиданно ответы СЕФа сменялись словами Йендреда, и местность начинала постепенно превращаться в ардийский пейзаж. Со временем эти удивительные перемены происходили все быстрее и быстрее. Похоже, это было связано с психическим состоянием Йендреда. Он как-то сказал нам, что ему достаточно подумать о «месте вовне», чтобы почувствовать наше присутствие и совместить свой мир с моделью 2DWORLD.

За лето у нас накопилось столько разговоров с Йендредом, что хватило бы на целую библиотеку. Я поставил в своем кабинете дополнительные стеллажи и забил их папками с распечатками.

Мы встречались со студентами раз в неделю, обсуждали предыдущий разговор и решали, какие вопросы будем задавать Йендреду на этот раз. Йендред, со своей стороны, часто вел нас к какой-нибудь местной достопримечательности и рассказывал о ней во всех подробностях. Мне кажется, он не до конца понимал различия в нашем восприятии. Если что-то было для него невидимым (например, внутреннее устройство ардийского парового двигателя), то он предполагал, что оно невидимо и для нас. Но он ошибался. Иногда вместо того, чтобы показывать нам какие-то предметы, он рассказывал об астрономии, поведении животных, местной морали или финансовой системе на Арде, и тогда изображения мало могли нам помочь. А еще он расспрашивал нас о людях, Земле и о нашей вселенной.

Через пару недель после нашего знакомства с Йендредом, он ушел из дома и отправился в путешествие, которое в общей сложности продлилось два месяца. Цель его похода трудно описать — сам Йендред говорил, что это «знание о том, что вовне». Нам очень повезло, что он выбрал для путешествия именно это время, потому что благодаря его странствиям мы смогли узнать очень многое об Арде, ее народе, технике и культуре. И возможно, именно мысли Йендреда о «том, что вовне» помогли ему достичь уникального психического состояния и стать связующим звеном между нашей моделирующей программой и миром Арде.

Все это время мы понятия не имели, как долго продлится наше общение. Естественно, мы беспокоились. Если что-то возникло так загадочно и внезапно, оно могло так же внезапно и завершиться.

Тем временем в университете не все шло гладко. Поползли слухи о каких-то странностях на кафедре вычислительной техники. Мы в очередной раз засветились в прессе. Началось все с какого-то из студентов, который заявил, будто «входил в контакт с другой вселенной». А продолжилось заголовком в известной бульварной газете: «Профессор открыл плоский мир».

Через пару дней новость дошла до ректора, а затем и до заведующего кафедрой. Я должен был положить конец всем нашим экспериментам. Завкафедрой со своим обычным добродушием посоветовал мне: «Послушайте, дружище, чем бы вы там ни занимались, кончайте, а?»

Разрываясь между заботой об интересах университета и любопытством, я решил продолжать наши «эксперименты» в строжайшем секрете и по ночам. Чтобы не привлекать внимания, мы приходили и уходили из лаборатории по одному, и не включали свет.

Сеансы связи продолжались до четвертого августа, а после этого прекратились. Как раз перед этим Йендред шел по центральному плато ардийского континента. В местности, которая у приверженцев древней ардийской религии считалась священной, он встретился с ардийцем по имени Драбк. После нескольких разговоров с этим существом Йендред заявил, что его путешествие окончено. Вплоть до этого момента мы без преувеличений могли сказать, что между нами и Йендредом установились дружеские отношения: он с радостью делился с нами информацией и стремился как можно больше узнать о Земле и ее обитателях. Но во время следующих сеансов он вел себя очень необщительно и почти сразу прерывал связь, оправдываясь тем, что ему нужно сохранить в тайне то, чему его учит Драбк.

Во время последней встречи Йендред говорил с нами несколько часов подряд, пока рядом не было Драбка. Но как только Драбк вернулся, Йендреда как будто подменили. Он умолк и не добавил ни слова до самого конца сеанса.