Он сделал паузу. Также, он не забудет все это на всю оставшуюся жизнь.

— Мы будем много путешествовать. Маме не надо будет больше работать, как и твоим сестрам. Медаль с индейцем все еще у тебя?

Я поискал в карманах и нашел ее.

— Хорошо, купим снова часы и закрепим медаль. Однажды они станут твоими…

«Португа, ты знаешь, что такое карборунд?»

А папа говорил и говорил. Его борода царапало мое лицо, и мне было больно.

Запах, который исходил от его очень заношенной рубашки, наводил на меня страх. Я соскользнул с его колен и направился к выходу их кухни. Сел на ступеньки и смотрел на двор, ожидая, когда совсем стемнеет. Мое сердце восставало от ярости. «Что надо этому человеку, который посадил меня на свои колени?». Он не был моим отцом. Мой отец умер. Его убил Мангаратиба.

Папа последовал за мной и увидел, что мои глаза были снова влажные.

Он почти стал на колени, чтобы говорить со мной.

— Не плач, сын. У нас будет очень большой дом. Настоящая река течет за домом. Есть большие деревья и столько, и все будут твоими. Ты сможешь делать что хочешь, вешать гамак.

Он не понимал. Он не понимал! Никакое дерево не будет таким прекрасным в жизни, как Королева Карлота.

— Ты первым будешь выбирать дерево.

Я посмотрел на его ноги, пальцы вылезали из его башмаков.

Он был старым деревом с темными корнями. Он был отцом-деревом. Но деревом, почти мне незнакомым.

— И вот еще что. Твое дерево апельсина-лима срубят не так скоро. Когда его будут рубить, ты уже будешь далеко и ничего не почувствуешь.

Всхлипывая, он обнял меня за колени.

— Мне уже все равно, папа. Мне уже все равно…. И, смотря на его лицо, которое тоже было наполнено слезами, прошептал как мертвец:

— Его срубили папа, уже более недели назад, как срубили мое дерево апельсина-лима.

Прошли годы, мой дорогой Мануэль Валадарес. Сегодня мне сорок восемь лет и, иногда, тоскуя о прошлом, появляется чувство, что я продолжаю быть ребенком. И, что ты можешь появиться в любой момент, неся мне фотографии артистов кино, или еще шариков. Ты был тот, кто научил меня любить жизнь, мой дорогой Португа. Сегодня уже я, тот, кто должен раздавать шарики и карточки, потому что жизнь без любви ничего не стоит. Иногда я счастлив в своей любви, а иногда обманываю себя, что является обычной вещью.

В те времена…. Во времена нашего времени, я не знал, что еще на много лет раньше, один Принц Идиот, стоя на коленях у алтаря, спрашивал у икон, с глазами полными слез: «ПОЧЕМУ ВЫ РАССКАЗЫВАЕТЕ ДЕТЯМ ВСЕ ЭТО?»

И, правда, в том, мой дорогой Португа, что мне рассказывали все очень рано.

Прощай!