— Не совестно тебе, Казимир? — вступился Злат. — Они нам жизни спасли, рыбы наловили, ещё и варганить должны?

Парень смутился и затих. Баровит ловко потрошил рыбу и нанизывал её на зачищенные прутья.

— Зорька, так ты с Истиславом в лоб ариманов атаковал? Я так и не понял, — продолжил прерванный разговор Злат.

— Нет, я Князя Древней Тархтарии даже в глаза ни разу не видел, — отвечал Баровит, — я со своим отрядом с тыла зашёл, пока вы с Велибором их отвлекали. Это Волот с батыем в княжескую дружину созваны были.

— Умила, а ты? — не унимался зеленоглазый.

— Я в отряде нашего старшего дружинника – Баровита Азаровича – состояла с Радмилой, Жданом и остальными, — ухмыльнулась девушка. — Под его командованием на утренней зорьке в спину императорскую била.

— Бер, ну а коли ты в княжеской дружине службу нёс, значит, и Истислава Родимовича знаешь? — прищурился Злат.

— Ясное дело, — ответил Волот.

— Правда, он Велесом отмечен? — не унимался воин.

— Я его не рассматривал, — нахмурился витязь. — Тебе-то зачем?

— Я слыхал, что волхв один, что Макоши* служит, предсказал, что Тархтарию к победе приведёт Великий Князь, отмеченный Велесом. Вот и разбери – Великим Князем выбрали Заремира, а Аримию победил Истислав, — рассуждал дружинник.

— Не забивай себе голову, Злат, — отмахнулся Волот, укрыв ладонью плечо сестры.

— Соль дай, Радмила, — сказал Баровит, закончив с разделкой рыбы.

Девушка нехотя потянулась к сумке и бросила воину узелок.

— Ловко ты управился, Зорька, — заметил Злат.

— Он вообще ловкий, — зевнула Умила, положив голову на колено брата.

— Нас у матери пятеро сыновей, — улыбнувшись, сказал Баровит, — одна она с нами бы не управилась, поэтому каждый помогать был обязан. Меня угораздило старшим родиться, поэтому я и готовить, и стирать, и коров доить обучен, да и с малышнёй нянчиться умею.

— Свезло тебе, друже, — ухмыльнулся Волот, поглаживая локоны сестры.

— Золото, а не мужик, — заметила Радмила, не открывая глаз.

— Баровит, а братья твои тоже витязи?— оживился Казимир.

— Нет, — отвечал воин, — я один в семье витязь. Первый брат мой - кузнец, второй - купец, а близнецы младшие малы ещё, десятое лето им едва кануло. Меня радует это, потому как сердце моё спокойно за братьев, ведь мирной жизнью живут.

— Мда, я тоже хотел чтобы Умилка ремеслом каким занялась, на худой конец знахаркой бы стала, но Боги иначе рассудили, — вздохнул Волот.

— А чего ждать, когда отец воевода? — ухмыльнулась Радмила.

— Отца тоже это не обрадовало, — продолжал витязь, — но по ней с детства видно было, что воином станет.

— Ой, шило ещё то было, — рассмеялся Баровит, — везде залезет, мальчишек соседских передразнит, в драку ввяжется. У меня братья смирнее вели себя.

— А ты давно её знаешь? — любопытствовал Злат.

— Сколько и Волота, — отвечал Зорька. — Мне тогда пять лет было. Я мёртвых видел, говорил с ними, все меня шарахались, мать моя перепугалась жутко и повела меня к знахарке. Тётя Аделя посмотрела меня, поговорила и успокоила родителей, мол, нормально это.

— Нормально? — закашлялась Радмила. — Я до сих пор вздрагиваю, когда ты с пустотой говорить начинаешь.

— Так я познакомился с её детьми и сдружился с ними крепко, Волот мне ближе всех моих братьев стал. Тётя Аделя учила нас управляться с силами своими,— говорил воин, а потом, грустно вздохнув, добавил, —Токмо, недолго учение наше продлилось, через лето она за весь Камул душу свою Маре отдала.

— Это как? — робко спросил Казимир.

— Мать наша была ведуньей, — сказала Умила, устремив взгляд в проглядывающее сквозь чёрные листья тёмно-синее небо, — она лечила людей, заговаривала скот и взывала к Богам. Однажды на Камул напал мор*, он не щадил ни старого, ни малого, многие жизни он грозился забрать. Тогда матушка призвала могущественных духов Нави, чтобы они забрали мор обратно в мир Хаоса. Но Род* так устроил, что миры должны находиться в равновесии, и раз спасённые жизни остались в Яви*, то нужно было заменить их силу в Нави. И мама обменяла свою душу на десятки душ горожан, перейдя во власть Мары и навечно утратив право на перерождение.

Все замолчали, было слышно лишь тихое потрескивание костра и шипение капающего в пламя рыбьего жира.

— Умила, а ты сильно Волота младше? — решил разрядить обстановку Злат.

— Ровно на два лета, — прикрыв глаза, ответила девушка, — в один день мы родились. Тятька говорит, что меня Волоту на день рождения подарили.

— Лучший мой подарок, — улыбнулся брат и нежно провёл рукой по её золотым волосам.

— Значит, тебе, Баровит, Умила как сестра? — спросил Злат.

— Никогда я Умилу сестрой не считал, — возразил витязь.

— Почему? — удивился Казимир.

— Дураком надо быть, чтобы красивую девку сестрой считать, коли она тебе по крови таковой не приходится, — пояснил Волот, укрывая омуженку покрывалом.

— Радмила, а тебя-то как в дружину занесло? — помявшись, спросил Злат.

— Ну, меня витязем Боги не выбрали, так что сил у меня никаких особых нет, — ухмыльнулась омуженка. — Отец мой - охотник умелый, пушниной торгует. Меня ремеслу своему с детства обучал. Тут первая война с Аримией случилась и от каждого двора* по мужику забирали на службу ратную. А нас трое девок в семье, брат мой тогда токмо на свет появился. Стало быть, на войну отец пойти должен был. А на кого вся семья останется? Тогда я вызвалась заместо него. Родители против были, так я к Умилке кинулась и мы вместе с ней Демира Акимовича упросили меня взять. Я стреляла метко, поэтому он сдался и забрал меня в ученики. Так я прошла обучение, и стала ратником. Потом нам с Умилой воевода предложил в дружинники идти. Я с дуру согласилась, прошла все три круга*, еле жива осталась. Зато когда нас на святилище Перуна* в дружину приняли, мне отрадно было. Вот так почти пять лет по походам, да осадам. Война жизнью моей стала, а все кого ты здесь видишь братьями.

— Давно ты этих богоизбранных знаешь?— ухмыльнулся Злат, кивнув в сторону витязей.

— Ой, давно! — потянулась лучница. — Лет с восьми. На охоте познакомились мы. Три друга: самый старший - Ждан, за ним - Баровит, младший - Волот, ну, а Умила за братом завсегда, як хвостик. Так и я к ним прибилась. Волот нравился мне поначалу очень.

— А сейчас? — надулся Волот.

— Сейчас как друг, — улыбнулась омуженка.

— Чего так? — вклинился Казимир.

— Когда этот Бер стал меня в два раза выше и в пять шире, то я побаиваться его стала, — засмеялась Радмила.

— Наговоришь сейчас, — отмахнулся Волот.

— И появилась тогда в нашей компании ещё одна белка, — улыбнулся Баровит, — ловкая до жути, ни догнать, ни поймать. С тех пор вдвоём они приключений искать стали.

— Я помню, как втихаря в конюшню пробралась, — не открывая глаз,сказала Умила. — Тятьки с братом дома не было. Я коня вывела, вобралась на него и поскакала по Камулу, а он взял, да начал плясать подо мной. Страшно было, хорошо Баровит повстречался и смог за узды его схватить.

— Чего сама не успокоила? — спросила Радмила, — Ты же животными управлять можешь.

— Мала я тогда была и не умела этого,— ответила подруга. — Мне лет семь было.

— Я тогда сильнее тебя перепугался, — улыбнулся Баровит, переворачивая рыбу. — Сдавать я её не стал, Волоту рассказал, конечно, а Демиру Акимовичу умолчал.

— Да, Волот меня полдня отчитывал, — ухмыльнулась Умила.

— Ну, а тебя, Злат, как сюда занесло? — спросила Радмила.

— Как и тебя, — ответил парень, — призвали. Потом отбор в дружину, так же до полусмерти и посвящение. Брат мой младший не прошёл второй круг*, так и остался в ратниках. Сёстры мои замуж уже повыходили, может, и детей нарожали, я не знаю пока, два лета уже дома не был.

— Как и все мы, — пробурчала Радмила.

— Крым освободим и по домам двинем, — заверил Баровит.

— Ты по своему терему соскучился? — ухмыльнулась лучница, — Будешь ходить по нему, аукать?

— Я к родителям собирался, вообще-то, а не к себе, — пробурчал Зорька.

— Ты лучше скажи, зачем ты себе двухэтажный терем отстроил, если там кроме помощницы твоей Малуши не живёт больше никто? — не унималась подруга.

Витязь посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на Умилу и грустно вздохнул.