Тонкие девичьи пальцы натянули тетиву на тугой лук, прижатый стройной ногой к земле, зоркие глаза заметили, как к котелку без разрешения тянется ложка. Радмила молниеносно вложила стрелу и выпустила её в цель. Острый металл вонзился в деревянное изделие и, расщепив его, вошёл в землю.

— Рано ещё, — осекла девушка.

— Я только на соль хотел проверить, — нахмурился Ждан. — Да и сколько можно уже щи томить, Радмила Игоревна?

— И нас тоже, — подхватил Баровит.

— Жён учите щи варить, — сказала омуженка, а потом, переведя взгляд на Баровита, добавила, не удержавшись, — у кого она есть, конечно.

Зорька колкость в свой адрес мимо ушей пропустил и спросил у Ждана:

— Сколько твоему чаду сейчас должно быть?

— Полтора лета, — мечтательно улыбнулся витязь.

— Ты хоть знаешь, кто у тебя родился? — смягчилась Радмила.

— Сын, — ответил парень, — люба моя изловчилась весточку передать. Написала, что на меня похож сильно.

— Счастливый ты человек, Ждан, — констатировал Баровит, переведя взгляд на Умилу, отбивающую атаки Волота.

Радмила заметила девушку, робко смотрящую на брата с сестрой. Омуженка поднялась и подошла к ней, крикнув друзьям:

— Демировичи, вёсла сушите! Волот, к тебе Любава пришла.

Воины спрятали клинки в ножны, витязь обхватил рукой плечи сестры и прижал к себе.

— Ну, ловкачка ты у меня, Умилка, даже бороду мне подровнять успела, — улыбнулся он, поцеловав сестру в лоб.

— Так, если с тобой мешкать, и без головы остаться можно, — ухмыльнулась девушка, прижимаясь к брату, словно котёнок.

— Здравствуй, Любавушка, — просиял Бер, глядя в синие глаза красавицы.

— Ладно, мы с Радмилкой пока принарядимся, — хихикнула Умила, высвобождаясь из объятий брата и забирая у гостьи корзинки.

— Там и мужское тоже, — пролепетала смущённая девушка.

— Мужское и у меня есть, — ухмыльнулась кареглазая.

— Да, она про Ждана с нашими хлюпиками говорит, — прошипела златовласая, поставив самую большую корзину перед витязем.

— Да, поняла я, — закатила глаза подруга.

— Поняла, пойдём, — бросила Умила и потащила её в лес.

— Радмила! — крикнул Баровит, — Есть-то уже можно?

— Нет! — донеслось из леса.

— Тьфу, ты! — Ждан хлопнул себя по колену, — Не от меча османского, так от голода помрёшь.

— Ну, не знаю, попробовать-то можно, — ухмыльнулся Баровит, протягивая к котелку ложку.

Солнце вышло в зенит и принялось рьяно биться в окна, заливая небольшую деревеньку ярким тёплым светом. По широкому двору ходили девушки, выполняя домашние дела. Златовласая перекинула через верёвку мокрую рубаху и расправила её. Рядом стояла подруга, бросая курам зерно, она внимательно осматривалась в окрестности, ни одна мелочь не могла ускользнуть от её огненных глаз, но, к сожалению, ускользать было нечему, что начинало действовать на нервы.

— Может, я не понимаю чего, но вряд ли мы так осман выманим, — сказала лучница.

— Права ты, зря время только теряем, — согласилась Умила, — нужно место укромное, где можно не рискуя мирянами, с османами посудачить.

Радмила подошла к изгороди, сложила на ней руки и, хитро прищурившись, сказала:

— Смотри, Умилка, кто к нам идёт.

Омуженка увидела вдали брата с Баровитом и переодетых дружинников, она подошла к калитке, встречая гостей.

— На поле сразу ступайте, — распорядился Волот и приблизился к сестре. — Красавица ты моя, хороша-то как.

Девушка улыбнулась и поцеловала его в щёку, витязь повернулся к другу и, увидев его округлившиеся глаза, поспешил к Радмиле.

— Эх, подруженька моя, — развёл Бер руками, — зря мы тебя в кольчугу кутаем, сарафан тебя обнял, как по тебе шит был.

— Тише говори, — улыбнулась Радмила, — а то Любава заревнует.

Баровит облокотился об изгородь, отчего дерево жалобно заскрипело, и,любуясь своей избранницей, прошептал ей на ушко:

— К лицу тебе синий цвет, Умилушка, глаза твои прекрасные ещё ярче стали и выглядишь ты сказочно.

— С чего вдруг?— спросила она, невольно проведя рукой по синей ткани сарафана.

— Позади тебя дом стоит добротный, двор широкий и ты такая красивая, не хватает только ребятишек, гоняющих кур, — погружал девушку в свои грёзы воин.

— И мужа, домой возвращающегося, — добавила она.

— Почему не хватает? — улыбнулся он. — Вот я, уже вернулся и ты меня встречаешь.

Витязь отчётливо видел, как мечтательная улыбка озарила её задумчивое личико, как сладостный вздох вырвался из груди, но в тоже мгновение пальцы нервно сжали косу, глаза зажмурились, смахнув с ресниц пленительные грёзы.

— Не надо, Баровит, — дрогнувшим голосом сказала Умила. — Поле чистое, сабля острая, да скакун лихой – вот и вся моя любовь.

Парень тяжело вздохнул, Волот, стоящий напротив подруги, закашлялся.

— Скажи мне, Радмила, чего моей сестре нужно?— прохрипел он.

— Не знаю, Бер, — шепнула девушка, не отрывая взгляда от Баровита. — Если бы мне он так на ушко шептал, то я бы за ним без раздумий куда угодно бежала.

Умила подлетела к развешанному белью, сорвала скатерть, метнулась с ней в дом, быстро вернулась, явно пряча что-то в мокром полотне, и схватила подругу за руку:

— Пойдём, Радмилка, постираем.

— Пойдём, — ухмыльнулась омуженка и крикнула в открытые окна дома. — Любава, гостей встречай!

Девушки направились к реке, из дома выбежала синеглазая брюнетка и подошла к Волоту.

— Пришёл? — шепнула она.

— Как же я мог упустить повод увидеть тебя? — ответил он, поднеся к губам её тонкие кисти.

Искрящейся лентой вилась речка, выбрасывая на песчаный берег бриллианты прозрачных капель. Деревья наклоняли к ней свои широкие кроны, дабы получше рассмотреть их в рябом лике озорницы. Узкая тропка вела к безлюдному берегу, белые стопы спешно шагали по прохладному полотну, приближаясь к серебристой красавице. Умила бросила свою ношу на траву, отчего та звякнула, тонкие пальцы порывистым движением стянули сарафан.

— Как в этом ходить только можно? — фыркнула она, поправляя длинную рубаху.

— Может, искупаемся? — воодушевилась Радмила, отправляя красную ткань на ветви куста.

— Почему нет? — пожала плечами подруга, вытащив из-под принесённой ею скатерти нож, — Сейчас только приведу своё одеяние в порядок.

Острое лезвие распороло швы ткани по бокам.

— О, мне так же, — оценила лучница.

Изменив фасон своих нарядов, девушки легли на горячий песок. Радмила долго думала, а потом решилась поговорить. Она села, обхватила колени руками и посмотрела на подругу.

— Умила, — неуверенно сказала она, — я так понимаю, ты Баровита опять сегодня отшила?

— Ну, — буркнула златовласая, не открывая глаз.

— Если не люб он тебе, то может, я его подпущу ближе? — выдала она.

Омуженка резко перевернулась, встав на четвереньки, и в одно движение оказалась нос к носу с лучницей.

— Только попробуй, я тебе косы повыдёргиваю, — прошипела Демировна.

— Нет, ну что ты за баба такая? — рассмеялась Радмила, ударив подругу по плечу рукой, — Ни себе, ни людям. Какого Лешего тогда ты его посылаешь постоянно? Ты не думала о том, что он махнёт на тебя рукой и выберет себе другую.

— Пусть, — тихо сказала она, а потом, посмотрев в огненные глаза девушки, добавила, — только не тебя. Ты - моя подруга, если выйдешь за него, я потеряю вас обоих.

— Не понимаю, почему ты за него не идёшь? — нахмурилась Радмила.

Умила села напротив и, шмыгнув носом, выдавила:

— Когда он первый раз предложил, мы только из Византии вернулись, мне семнадцать только стукнуло, я поначалу обрадовалась очень, но решила повременить.

— Почему? — не понимала собеседница.

— Уже указ от Великого Князя пришёл всех дружинников в Аримию созывать. Если бы я замуж за Баровита вышла, то в Камуле* осталась бы, и не смогла рядом с ним быть… со всеми вами, — пояснила златовласая.

— Так с нами бы пошла, — не видела проблемы подруга, — тебя всё равно дома не удержишь.

— Ага, — грустно усмехнулась омуженка, — я бы, скорее всего, к этому времени уже беременна была бы.

— А, ну, да, — смутилась Радмила, — обычно беременность сразу за свадьбой наступает.

— Война с Аримией шла два лета*, — продолжала девушка, — и не один раз я спасала жизнь ему, тебе, брату и отцу, … и друзьям нашим. А если бы я не пошла, как бы всё было? После того как мы победили ариманов, Баровит снова руки моей просил, но я прослышала как отец с Волотом шептались о походе на Крым. Опять я ответила отказом, что отняло у меня последние силы и надежду на счастье с ним. Мы витязи, Радмила, вся наша жизнь – война. От одной только мысли, что могу потерять какого-то из вас, моё сердце сжимается и раздаётся болью. Поэтому, я всегда буду рядом, найду в себе силы радоваться счастью Баровита и смириться с тем, что по его терему будут бегать не мои дети. Найду своё продолжение в племянниках. В этом и будет моя отрада.