Мне кажется, что внутри меня что-то умерло. Я знаю, что больше никогда не посмотрю на Арнау. Отныне мы чужие друг другу. Нас разлучает пропасть. Мы отныне будем жить в двух разных мирах.

— Мы должны вернуться к работе, — говорит Вогги.

Мой разум проясняется, когда я поднимаюсь на ноги. Странно. Я должна быть в истерике, но это не так. Я чувствую, что внутри меня прорастает какая-то сила. Я сосредоточенна на своем выживании. Нужно изучить правила.

Мы идем в дом Ваана, и я продолжаю убирать зал. Когда моя смена заканчивается, Вогги отправляет меня в наш дом. Я выхожу из дома Ваана через заднюю дверь и сталкиваюсь с ним, вздрогнув и чуть не упав.

— Будь осторожна, — говорит он.

Я киваю, хотя хочу ударить его ножом.

— Я тебя провожу, — говорит он.

Я киваю. Я работаю как машина, и у меня нет энергии, чтобы говорить или бежать от него, или делать что-то другое, кроме ходьбы.

Поэтому мы начинаем идти.

— Мне пришлось унизить моего друга из-за тебя, Алисса.

— Мне очень жаль.

— Я должен быть строгим, иначе у моих людей не будет хорошей жизни здесь. Ты понимаешь?

Мне на это наплевать, Ваан.

— Я должен быть тем, кто я есть, Алисса. Я должен делать плохие вещи, чтобы спасти жизнь. Жизнь важна.

Сначала я ошеломлена его искренностью. Он пытается объясниться со своим рабом. Я копаюсь внутри себя, чтобы освободить весь свой гнев, но на удивление, не могу. Слова Вогги всплывают в моей голове, и семя уважения к Ваану прорастает внутри. Это не заставляет меня ненавидеть его меньше, но позволяет видеть в нем человека.

Я ненавижу Зарию. Я вообще не понимаю эту планету, но начинаю видеть в Ваане хорошего человека, который пытается сделать все возможное в этих сложных условиях. Это создает торнадо внутри меня. То опустошает, то создает что-то новое.

— Я знаю, — говорю я.

Я ненавижу его и уважаю. И еще есть кое-что, чего я не могу понять.

— Твои книги в твоей спальне, — говорит он.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны, Ваан, — я застываю с открытым ртом. Я обратилась к нему так, как не должна была. Мой взгляд встречается с его. — Мне очень жаль. Это просто… нервы.

Он кладет руку мне на затылок.

— С завтрашнего дня у тебя будут новые обязанности.

Думаю, ему совсем не нравится моя уборка.

— Вогги все тебе объяснит, — продолжает Ваан. — И надень платья, которые я купил для тебя.

— Они не очень практичны, — черт, я должна научиться держать язык за зубами. — Я…

— Носи их и будь добра ко мне, — в его голосе есть намек на гнев.

Я опускаю голову и двигаюсь назад, но Ваан все еще сжимает мою шею сзади. Этим он мешает мне сбежать от него.

Я знала, что он потребует от меня большего. Он купил меня для этой единственной цели.

Я буду с ним хорошо обращаться. С завтрашнего дня. Но сегодня я хочу побыть одна.

Остановившись перед дверью, я говорю:

— Увидимся завтра.

— Увидимся завтра, Ваан, — поправляет он и усмехается надо мной.

— Мне не разрешается обращаться к вам по имени.

— Я разрешаю тебе это, — он гладит меня по щеке костяшками пальцев. — Я позволяю тебе делать и другие вещи.

— Как, например, что?

Он берет мое запястье и кладет мою ладонь на щеку. Мои пальцы дрожат. Ваан склоняется ко мне и упирается лбом в мой. Я не хочу его целовать, правда? Он убил мою теплоту и сочувствие к нему, ударив Арнау, не так ли?

Я скольжу лбом по его щеке, и Ваан целует мой висок, его губы так горячи на моей коже, что почти обжигают.

— Я нетерпеливый человек, Алисса.

Эти слова отдают холодом для меня. Я кладу руку ему на шею, встаю на цыпочки и целую уголок его рта. Это просто легкий поцелуй, но он тихо стонет, как будто ему безумно приятно.

— Хорошо, — говорит он.

Его глаза наполняются чем-то легким и интригующим, делая его моложе.

— Увидимся завтра, Ваан.

— Увидимся завтра, дие Альта, — он гладит мои волосы, разворачивает меня и шлепает по заднице, подталкивая в узкую дверь.

Я иду к своему дому, а мой разум окутан странным туманом. Это то, как чувствуется любовь — туманная, странная, но безумно приятная?

Я не могу перестать думать о ее пухлых губах, красивой груди и круглой попке.

Не могу дождаться, чтобы загнать свой член в ее тугую девственную киску.

И я не могу перестать думать о ненависти в ее глазах каждый раз, когда мой взгляд встречается с ее.

Я прохожу мимо дома, занятого моими солдатами, и что-то сжимается у меня в груди. Арнау — мой друг. Мой брат. Теперь он лежит на кровати с раненой моим хлыстом спиной. Я закон в Нассаре. Я владелец дома. Я должен быть строгим. Но я ощущаю недачу. Я унизил своего брата, потому что купил красивую женщину. Эта красивая женщина разрушила нашу дружбу. Нет, я уничтожил его. Мое происхождение разрушило его.

Я не виню мальчика. Я бы выдержал пятьдесят ударов хлыста всего за один поцелуй ее губ. Я бы убил ради нее.

Я найду Арнау хорошую жену. Он заслуживает счастья с хорошей женщиной рядом с ним.

Вогги проходит мимо меня в противоположную сторону, опуская голову.

Я дал им покой и безопасность, но они видят во мне монстра. Иногда я хочу сжечь Нассару, отправиться в горы и быть свободным.

Но я не могу этого сделать. Моим рабам нужно убежище, а моим сотрудникам нужны деньги, чтобы прокормить свои семьи. Континент беспощаден к бедным и слабым. Суровые погодные условия убивают в мгновение ока. Пустыня враждебна, горы опасны и неизведанны. Усадьбы и города предлагают жизнь.

Я захожу в дом, оставляя пятна грязи на полу зала. Руки моей драгоценной рабыни полировали этот пол весь день. Остановившись, я снимаю сапоги и бросаю их в фонтан, а затем кладу их у бассейна, чтобы высохли. Это сработает.

Я иду в свой кабинет и опускаюсь в кресло, чтобы написать приказы для Дарданы и Арнау. Скоро у меня будет деловая встреча.

Тонкая фигура пробирается в кабинет.

— Ясен, — говорю я. — Не прокрадывайся, как призрак.

Ясен усмехается и кашляет, и мое сердце замирает. Он такой старый. Он скоро умрет. Я смотрю, как Ясен садиться на диван у арочного прохода, ведущего на балкон. Его сухое тело трясется, когда он запахивает свою коричневую мантию вокруг груди.

— Ты хотел меня видеть, сынок? — спрашивает он.

— Да, но я бы сам пришел в твою пещеру.

— Мне нужна была прогулка и свежий воздух.

Я поднимаюсь на ноги и двигаюсь к боковому столу. Мягкий ветерок шелестит кремовые занавески, и Ясен уходит в себя. Я наливаю ему бокал вина и бросаю одеяло на спину. Он пьет вино, причмокивая губами.

— Я могу приказать врачу осмотреть тебя, — говорю я.

— Не смей этого делать, — он кивает, его рука дрожит, и Ясен проливает вино на пол. — Эти идиоты дорогие. Не говоря уже о том, что к тому времени, как один из них прибудет в Нассару, я уже давно уйду в другое измерение.

Я сжимаю челюсть. Старый грубый упрямый мерзавец, который всегда все знает лучше.

— Моя малышка навестит тебя завтра, — говорю я.

— Я слышал.

— Научи ее говорить на нашем языке.

— Я сделаю, — его бледно-золотые глаза фокусируются на моих, когда он гладит свою длинную белую бороду. Он кивает несколько раз. — Дом нуждается в детях, которые будут бегать по его коридорам.

— Я слишком стар.

Он качает головой и машет на меня рукой. Я сажусь на диван рядом с Ясеном, и он гладит меня по плечу.

— Я хочу видеть детей, бегающих в Нассаре, — говорит он, его голос становится мощным, каким не был очень давно. — Прежде чем я уйду.

Я поправляю одеяло вокруг него, когда боль сжимает мое сердце, и мы погружаемся в наши собственные мысли.