Глава 2

Грубое ворчание и всхлипывания, раздающиеся снаружи фургона, доходят до моих ушей, и кровь застывает в моих венах. Я отталкиваю Тми. Во мне борются два инстинкта — страх и любопытство, и последнее побеждает. Я продвигаюсь вперед и выглядываю из фургона. Зря я это сделала.

Три девочки на четвереньках.

Я рывком прячусь обратно в повозку и цепляюсь за стену. Холодный пот покрывает мою спину, а сердце будто выпрыгивает из груди. Мне кажется, что я умираю.

Я слышу, черт возьми, крики и мольбы девушек, жестокие слова мужчин. Задыхаюсь, меня тошнит. Смех, плачь, крики боли и рычание удовлетворения. Затем тишина.

Во мне будто что-то ломается, образуя рану, которая никогда не заживет. Я это запомню на всю жизнь.

Чернота поглощает меня, и я чувствую, будто падаю в пропасть.

Какое-то время я молчу. Чувствую себя мертвой, пока голос Лани не возвращает меня к жизни.

— Все закончится через две лунные триады, — говорит она.

Я молчу, пока наша повозка движется вперед, подпрыгивая на камнях и ямах, которые попадаются по пути. Я не знаю, что сказать ей, так что просто киваю. Лани гладит мою руку, а потом сжимает меня в объятиях.

Мои руки дрожат, а внутренности будто сжигает кислота.

Все мое существо поглощается инстинктом выживания. Я буду дышать, есть, пить и мочиться, пока все это не закончится, мне просто нужно выжить.

Кажется, проходит уже много часов, прежде чем мы наконец-то останавливаемся. Чувствую, что меня стошнит, как только мои ноги коснутся окружающей нас скалистой земли. Так холодно, что мое тело дрожит, а зубы стучат. Мы находимся в горах. Грубые края черных скальных пород смешиваются с пятнами низкой темно-синей и изумрудной растительности. Нещадно дует холодный ветер, и вдалеке шумит поток воды.

Я заставляю себя есть и пить, а затем застываю в углу повозки, закрывая руками уши.

Проходит еще один день. Они называют это лунной триадой.

Я не перестаю надеяться, что, наконец, проснусь от этого кошмара.

Повозка останавливается, и наши похитители приказывают нам выйти. Когда я выпрямляюсь, мои глаза натыкаются на огромный круглый шатер шириной около километра с золотой розой на фоне зелено-красной ткани. Это сооружение похоже на шапито, в котором устраиваются цирковые представления.

Охранник пихает меня, и я иду вперед. Мои голые ноги еле тащатся по песку внутри шатра. Передо мной возвышается деревянный домик. Он похож на пагоду[2] высотой в три этажа, и проход из витража и металла соединяет его с основным шатром. Я вхожу в деревянное помещение, и меня окутывает пар. Попав внутрь, я рассматриваю богато украшенные ванны, кружевные черные перегородки и черную мебель. На боковых столах горят свечи, источая мускусный аромат.

— Раздевайся, — рычит мне Бирте, женщина-охранник.

В этот момент в комнату входят три незнакомые высокие женщины, одетые в белые длинные платья. Они похожи на людей, но имеют очень высокие скулы, короткие серебристые волосы и большие глаза золотистого цвета. Одна из них помогает мне снять жилет, а затем пихает меня в одну из ванн, как будто я ядовита.

Мое сознание бунтует против того, что грядет, и я делаю шаг назад.

Бирте отвешивает мне подзатыльник и трясет указательным пальцем, а затем похлопывает по кинжалу, прикрепленному к ее талии, — слушайся, иначе пожалеешь.

Выбора нет, поэтому я сажусь в ванну, подтягивая колени к груди. Две женщины подходят и начинают мыть мне волосы и тело мочалкой. Запах лаванды и роз ударяет в мои ноздри, а пена ужасно сильно жжет глаза.

Женщины говорят мне встать, и я слушаюсь. Они мягко омывают мое тело мочалкой, уделяя особенное внимание моей киске и заднице. Затем женщины выводят меня из ванны, обернув вокруг моего тела полотенце. Одна из них берет какой-то инструмент из шкафа. Он длинный и похож на расческу с квадратной головкой. Женщина пробегает инструментом по одной моей ноге, затем по другой, и я чувствую острую боль.

Бирте снова бьет меня по затылку, и я вижу красные искры перед глазами.

— Заткнись, чертова Страньера.

Моя рука дергается, но я подавляю свое желание ударить ее по спине.

Ее глаза горят желанием убийства. Я знаю, что она может убить меня одним быстрым движением.

С депилированными ногами я получаю разрешение опуститься на стул, и с моими подмышками поступают также.

Позже Бирте предлагает мне темно-синюю колбу.

— Для твоих зубов, — говорит женщина. — Промой рот.

Я слушаюсь ее и делаю глоток, а затем выплевываю освежающую мятную жидкость в ванну. Я чувствую, что мои зубы теперь чистые, как никогда раньше.

Мне подают одежду, и я натягиваю платье без бретелек светло-голубого цвета с бисером на атласном лифе. Корсет приподнимает мои груди так, что они чуть ли не вываливаются.

— Ты выглядишь как императрица, — шепчет Лани.

Я содрогаюсь от этого комплимента.

— Спасибо.

— Моя мать была похожа на тебя, но, к сожалению, я получила свою внешность от отца, — в ее голосе слышится капелька юмора.

Моя рука ищет ее руку. Теперь я понимаю, что должна была задать ей так много вопросов. Но я этого не сделала. Ответы могут помочь мне выжить на этой враждебной планете или даже вернуться домой.

— Мы… — шепчу я. — Мне нужно…

— Улыбнись, — говорит Лани. — Ты прекрасна. Мужчины Зариа захотят тебя с первого взгляда.

Берте тычет в мою спину кулаком, выбивая воздух из легких.

— Шевелись.

Арнау, командир моего отряда, кладет руки на бедра, выпрямляется и осматривает сцену в середине шатра, а затем всех собравшихся мужчин и женщин — всего пятнадцать.

Он ненавидит аукционы.

Я тоже их ненавижу, но мне нужна служанка. Жилая часть моего дома в ужасном состоянии — грязная и покрытая паутиной.

На сцену выходит Бирте и останавливается у края. Ее сухие губы складываются в пародию на улыбку.

— Сегодня у нас есть чужестранка в продаже, — объявляет она всем.

Мое сердцебиение ускоряется, и возбуждение заполняет вены.

Я никогда не видел иномирянок.

Покупатели рокочут от волнения, рычат и выкрикивают что-то.

— Тихо все, — рычит Григор, мой сосед справа.

— Семьдесят! — кричит Мириус, мой сосед с другой стороны. — Семьдесят за чужестранку.

— Аукцион еще не начался, — обрывает его Григор. — И кстати, ее собираюсь купить я.

Смех заполняет пространство.

Ни за что. Я собираюсь купить ее. Мое тело напрягается, будто я собираюсь драться. Во мне просыпается инстинкт хищника.

Мой взгляд встречает Арнау. Парень широко улыбается и кивает, как будто знает, о чем я думаю.

Он лучший воин, который у меня когда-либо был. В возрасте двадцати лет он самый молодой командир в отряде, а также мой раб.

Я доверяю ему, как будто он мой кровный брат.

Я погружаюсь глубже в кресло, положив руки на подлокотники. Арнау пробегает пальцами по своим коротким золотисто-коричневым волосам, и я замечаю, как его рука дрожит.

Он жестокий воин, но аукционы будят в нем плохие воспоминания. Я купил его, когда ему было тринадцать. Мне было двадцать девять, и мой отец только что сделал меня правителем Нассары. Вскоре после этого он скончался.

Мать Арнау была изнасилована и убита охотниками, и он наблюдал за этим. Я помню того испуганного парнишку, который посмотрел мне прямо в глаза и сказал, что однажды убьет меня. Я знал уже тогда, он будет идеален как солдат.

— Давайте начнем аукцион, — объявляет Бирте.

Однажды я убью эту безжалостную суку.

Я убью ее, когда буду достаточно силен, чтобы нарушить все законы.

Берте хлопает грязными руками в ладоши.

— Чужестранка.

На сцене появляется стройная маленькая фигурка, и я встаю на ноги. Мои глаза устремлены на нее. Это правда, что они говорят о чужестранках, — они такие же красивые, как наши богини.

Девушка скрещивает свои бледные руки над своей открытой грудью и шагает назад, но Бирте толкает ее.

— Ее зовут Алисса, — говорит Бирте. — Она сказала, что ее имя произошло от цветка, который растет на ее родине.

Да, Алисса похожа на королеву цветов. Я никогда не видел такой белой кожи, как у нее. Она напоминает мне снег.

— Сто, — грохочет Григор.

Алисса бросает взгляд своих серых глаз на покупателей, но я сомневаюсь, что она может что-нибудь увидеть. Страх, исходящий от нее, почти осязаем.