Возвращаясь с бодрой получасовой прогулки, она увидела повозку молочника, которая была запряжена лошадкой, покорно цокавшей по дороге. Набитая бутылками тележка грохотала словно танк. Лошадь останавливалась перед каждым домом, словно знала дорогу лучше, чем хозяин. Фрина задержалась, чтобы погладить это громадное животное — оно приводило ее в изумление и восторг: сто восемьдесят пять сантиметров в холке, а кроткое, как ягненок. Лошадь с надеждой обнюхала ее ладони — губы у нее нежные, как у ребенка, — и позволила погладить себя по шее.

— Доброе утро, мисс! — приветствовал Фрину молочник. — Домой или из дома?

Фрина частенько встречала молочника, поутру возвращаясь домой. Сейчас она почувствовала себя непривычно добродетельной.

— Вышла прогуляться, — отозвалась она. — Прекрасный денек!

— Да уж, будет солнечно, — предсказал молочник и, подмигнув, бросил взгляд на холодный рассвет. — Вот ваше молоко, мисс. И сливки. Доброго дня!

С этими словами он взвалил ящик с громыхающими пустыми бутылками на плечо — почти такое же могучее, как у его лошади.

Фрина взяла молоко и вошла в дом, удивив госпожу Батлер, которая как раз ставила на плиту первый чайник.

— Доброе утро, госпожа Батлер. Мне что-то не спалось, и я вышла пройтись. Надо бы мне почаще так вставать. Давным-давно рассвета не видела.

Фрина пролетела мимо ошеломленной экономки и, подхватив с верхней ступеньки газету, уселась в гостиной читать.

На страницах газеты воодушевленно обсуждалось убийство в «Зеленой мельнице». Детектив-инспектор Робинсон на фотографии выглядел так, словно с радостью арестовал бы за что-нибудь фотографа. Здесь же был и снимок самой «Зеленой мельницы» на фоне вокзала Флиндерс-стрит. У синьора Антонио вид был обезумевший. Поместили и фотографию покойного. Фрина прочла:

Фрина улыбнулась. Когда она в последний раз видела детектива-инспектора Робинсона, он вовсе не казался таким уверенным. Впрочем, за ночь могло что-то измениться.

Она как раз успела позавтракать и дочитать скудные газетные сообщения, когда зазвонил телефон.

Фрина поняла, кто звонит, еще до того, как господин Батлер позвал ее.

— Мисс Фишер, это госпожа Фриман.

— Боже мой, господин Батлер, готова поспорить — она захочет, чтобы я нашла Чарльза, — простонала Фрина, откладывая газету с любопытной колонкой о пикантных разводах. — Как вы думаете?

— Полагаю, да, мисс. Дама очень огорчена, — добавил дворецкий.

Фрина подошла к телефону.

— Да, мисс Фриман, — сказала она, отведя трубку подальше от уха.

Когда рыдания немного стихли, она стала слушать.

— О, его не было дома всю ночь, а Чарльз никогда не уходил на ночь. Что могло с ним произойти? Он всегда был таким чувствительным — если подхватит простуду, она непременно перейдет на легкие, и…

— Послушайте! — гаркнула Фрина. — Прекратите истерику! Кончайте психовать и скажите мне спокойно: Чарльз не пришел домой?

— Нет, — голос был холоден, встряска подействовала благотворно.

— И не звонил?

— Хорошо. Видите, как просто? Госпожа Фриман, я сейчас же приеду, если вы обещаете принять изрядную порцию валерианы, выпить чашку чая и больше не рыдать. Ладно?

— Да.

— Кто ваш доктор? Вы ему звонили?

— Да. Он оставил мне лекарства.

— Хорошо. Примите их, а я мигом буду у вас.

Фрина повесила трубку и крикнула Дот, чтобы та принесла ей пальто и шляпу. В дверь позвонили, и Фрина, поскольку находилась к ней ближе всех, сама ее открыла.

Вошел детектив-инспектор Робинсон, он выглядел усталым и постаревшим. Фрина провела его в столовую и велела принести крепкий кофе.

— Если можно, чаю, мисс Фишер. Вы куда-то собрались?

— Госпожа Фриман попросила меня найти Чарльза.

— Неужели? Мне не удалось обнаружить никаких его следов.

— Ну, если я найду его, то передам вам, дорогой Джек, хотя и не считаю, что он способен убить. Вы хотите поговорить со мной сейчас или подождете, пока я проведаю госпожу Фриман?

— Я хочу поговорить с вами, — неожиданно резко сказал полицейский. — Госпожа Фриман может подождать.

— Хорошо, Джек, разумеется. Господин Батлер, не могли бы вы позвонить госпоже Фриман и сказать, что я задерживаюсь? Если будет возмущаться, дайте ей адрес мисс Руссо и передайте, что она — профессиональный детектив, более компетентный, чем я. Спасибо. Джек, у вас смертельно усталый вид.

Робинсон снял плащ, сбросил шляпу и потер лицо руками — грязными, заметила она про себя.

— Может, стоит сначала умыться и причесаться, а? — предложила Фрина. — Гостевая ванная там, крикните, если что понадобится. Затем для поднятия духа можете поглядеть на новую орхидею госпожи Батлер — кажется, это каттлея; затем выпьете чашку чая и станете заново родившимся полицейским.

Джек Робинсон последовал совету: вымыл руки и лицо цветочным мылом и направился в оранжерею для знакомства с цветущей новинкой госпожи Батлер. Это действительно была бело-розовая каттлея, и она действительно порадовала его. Вернувшись в столовую, Робинсон молча выпил две чашки чая и откинулся на спинку кресла, чувствуя себя если не заново родившимся полицейским, то, по крайней мере, изрядно обновленным.

— Спасибо. Это именно то, что надо. А цветок и впрямь хорош. Без сомнения, госпожа Батлер знает толк в орхидеях.

— Да и в завтраках тоже, если вы проголодались.

— Нет, я поел часов в шесть. Жирная похлебка из передвижной столовой. Мисс Фишер, поганый у нас случай-то, простите за выражение. Никогда прежде у меня не было такого дела — столько свидетелей, и никто из них ничего не видел! Я поговорил с каждым, кто находился в зале рядом с покойным, и никто не заметил, как произошло убийство. Даже такая наблюдательная особа, как вы! Я могу точно сказать, когда это случилось: на тридцать пятом такте «Дрозда». Все музыканты видели, как этот человек упал. Трое из них спустились, чтобы поднять бедолагу, но он уже помер. Это совпадает с тем, что видели вы?

— Да. Я стояла спиной, когда он упал. Он замер и повалился назад, я полагаю, он умер раньше, чем коснулся пола. Я свалилась на него, его партнерша опустилась на колени, другая пара участников марафона тоже рухнула. В одну минуту весь пол был завален телами. Оркестр перестал играть, трое музыкантов подошли к нам: я помню, трубач, Тинтаджел Стоун и кто-то еще.

— Кларнетист Хью Андерсон.

— Да. Тот человек уже умер. Это было очевидно. Я сказала об этом Чарльзу, и он отполз, поджав хвост.

— А затем он сбежал и до сих пор не объявился.

— Что дал обыск? Вы нашли орудие убийства?

— Нет, — признался детектив-инспектор Робинсон и хмыкнул, — зато нашли кучу других вещей. Поразительно, сколько выпивки люди тайком протаскивают в танцзал. Там было несколько перочинных ножичков и прочей подобной мелочи, открывалки для бутылок, два порошка неизвестного происхождения — как было сказано, от головной боли, обычное дело. Но никакого ножа, ничего нужной длины и остроты. Мы обшарили «Зеленую мельницу» сверху донизу и ничего не обнаружили.

— У меня есть версия, как его могли вынести, — сказала Фрина. — Готова поспорить, вам это в голову не приходило.

— И как же?

— Шляпная булавка, — коротко сообщила Фрина.

Робинсон задумчиво поглядел на свои ногти и потянулся за трубкой.