Правительства ханжеские, злые и сексуально холодные, потому что приручение зависит от направления полового влечения, от отдельного удовлетворения в нуклеарной семье или в современной социалистической энтомологии, от личности и семьи, коллектива, а так же производственного улья.
Сексуальное перепрограммирование может отпечататься либо в новой сексуальной роли (например, когда Мо-Мо (Mau Mau) настаивал на том, чтобы потенциальные члены совершили гомосексуальный половой акт для разрыва с ориентированным на семью сексом) или сексуальное воздержание (как монахини, ставшие невестами Христовыми, превратившими половое влечение в религиозное испытание). Военная и тюремная система, изолирующая людей от обычной социальной реальности, позволяет и молчаливо одобряет асоциальные сексуальные отпечатки — имприты, независимо от гетеросексуальной или гомосексуальной направленности ценность года спермы в клетке или в бараках — годичное программирование в бесчеловечных условиях жизни.
Кроме того, общеизвестный факт, что классической привилегией военной жизни была возможность получения социально одобряемой сексуальной лицензии на посещение публичного дома и изнасилование женщин врага, что весьма заманчиво для молодых самцов приматов. Великая тайна в том, почему в 60-х у мужчин Америки случилась менопауза и почему они не стремились к приключениям во Вьетнаме? В неврологическом контексте ответ прост: сексуальные следы новой марихуановой революции сделали это ненужным и неэстетичным, неприемлема была сама мысль путешествия в Сайгон. Постоянное действие необходимо, чтобы укрепить любой новый имприт — отпечаток реальности.
Военные строят военную реальность, остров для своего персонала. Каждый успешный промыватель мозгов, будь то Синанон (Synanon, http://en.wikipedia.org/wiki/Synanon), культ Иисуса, движения индуистских свами, семья Мэнсона или боевая террористическая группа, создает подобный остров реальности. Когда человек присоединяется к ним, он на всем своем пути — 24 часа в сутки, семь дней в неделю находится в ней. Кроме того, революционное правительство не смеет ослаблять цензуры или разрешать свободно избавляться от импритов — отпечатков старой реальности, чтобы укрепить новые. Иностранные сигналы и инакомыслие не должны быть допущены. Контекст реальности острова помогает нам понять ту легкость, с которой армия промыла мозги рыжему Келли в камбузе. Растерянная, неэффективная молодежь присоединяется к армии и изолируется на время начальной подготовки.
Движение хиппи, насчитывающее до 35 миллионов курильщиков, можно рассматривать как эксперимент в самоиндуцированном изменении мозга. Медиатор — препараты выполняли ту же функцию, что и изоляция, так как они ослабляют или приостанавливают старые отпечатки — имприты реальности индивидуумов.
Изоляция от общества и всех стимулов импритов прирученного стада, с его питанием, одеждой и жильем обеспеченных армией, а также новыми авторитетными фигурами, заставят чувствовать себя беспомощным или того хуже.
Однажды Келли был опущен до младенческого состояния государством, что сделало его полностью зависящим от новых людей, подходящих ему на роль отца, они разрешили ему проложить свой путь в новой иерархии и стать одним из избранных. После нескольких недель ощущения, что он в фут высотой, беспомощный и неуклюжий, ему дают отпуск и на выходные, чтобы он ощутил прелести новой морали солдата, товарищества и социально одобряемого случайного секса. (Где еще в США случайных секс бы так одобрялся?) День за днем, третий мозг Келли программировался военным жаргоном, военными понятиями, военной реальностью. Когда он сталкивался с гражданскими лицами на улице во время выходных, они казались ему чуждыми.
Келли в настоящее время полностью включен в пузырь реальности армии. И когда его вышестоящее начальство прикажет: «Убей!», Келли не будет спрашивать о законах войны, Нюрнбергском процессе, этике воскресной школы, потому что они принадлежат другим островам реальности. Он убьет. Вся функция перепрограммирования базовой подготовки состоит в том, чтобы удостовериться в том, что Келли подчинится подобному приказу.
Роботизация Фромм, Чарльзом Мэнсоном была столь же проста, хотя источник власти Мэнсона был неправильно понят. Достаточно сказать лишь о том, что власть Мэнсона над членами семьи была продуктом культуры наркотиков. Он использовал наркотики в качестве инструмента для промывки мозгов, чуждого культуре хиппи. В то время как другие гуру шестидесятых использовали наркотики, чтобы запечатлеть в сознании любовь, экологию, путешествия, Мэнсон использовал те же препараты, чтобы запечатлеть фашизм, расизм, сексизм. Мэнсон мог бы стать отличным сержантом взвода зеленых беретов.
В книге Helter Skelter http://en.wikipedia.org/wiki/Helter_Skelter_(book), прокурор Буглизози (Bugliosi, http://en.wikipedia.org/wiki/Vincent_Bugliosi) перечисляет программы сержанта Мэнсона, использованные для создания пузыря реальности. Книга позже была экранизирована.
Рачно около Лос-Анджелеса было заветной мечтой каждого сутенера — наркомана — преступника с его наркотиками: страх первого мозга и изоляция от общества, коммуникационный статус второго мозга и механическое повторение эмоциональных фраз из всегда удобной Библии, трехмозговое тайное учение, четвертый мозг секс без вины. В семье Эд Сандерс (Ed Sanders) добавили, что участие обычно начиналось с LSD трипа, во время которого Чарли занимался с ними по несколько раз оральным сексом.
Конечно, гипнотическая сила Мэнсона порождена из того жалкого факта, что он был роботом, с промытыми больше чем у других мозгами. Мэнсон не только следовал, но и верил в пропитанный кровью подлинник книги Откровения, в великого зверя, войну между добром и злом, страшным судом. Апокалипсис определил пузырь реальности его третьего мозга, а тюрьма научила его тому, как привести его в жизнь. Мэнсон провел 17 из своих 32 лет в заключении. Изоляция в стенах за решетками перезагрузила его мозг выживания. Конкурирующие банды и охранники произвели на него самое сильное для эмоционального мозга млекопитающего впечатление. Странная помесь фундаментализма и расизма впиталась в его символический мозг. И все что угодно, кроме племенной репродукции заполонило его эротическое сознание.
Убежище S.L.A. генерал — фельдмаршала Синка (Cinque), другого выпускника Калифорнийского архипелага, было той же самой версией, но уже марксисткой преступной фантазии: оружие, украденные автомобили, девочки, повиновение и бессмысленные убийства. Похитители из S.L.A. просто использовали на Патти Херст стандартные методы промывки мозгов, изученные Синком в тюрьмах Калифорнии: во-первых, физический шок похищения, дезориентация от заключения в небольшой темной комнате. Затем посещение Синком изолятора и преобразование его из роли тюремщика в источник биологического выживания Патти. Подобно матери Синк приносил еду и питье, Синк отечески строго сказал ей, что ее выживание зависело от его каприза. Патти вернулась в состояние молочного младенца, в один фут высотой в шестифутовом мире.
На протяжении всей жизни, как только опасность вспыхивает в первом мозгу, все остальные другие психические процессы прекращаются. Как только Патти была импритирована Синком, вместо своих родителей и недоступного любовника, ей была введена новая система ценностей и символов, новый пузырь реальности. Его мощные мышцы гортани заполонили воздух крошечной комнаты, звучной поэтической риторикой гетто, тюрьмы и подземный мир, усиленные апокалипсической марксисткой теологией. Ту же самую промывку мозгов испытали тысячи беглецов и людей без определенных занятий, которые в течение последнего десятилетия оказались в переполненном лоне Нейрополитики. И важность страха, невозможно переоценить в этих случаях.
Мозг ребенка жаждет тепла ткани, запаха кожи, небрежного влажного контакта. Перенаселенный крольчатник (Haight-Ashbury) Хайт — Эшбери (район в городе Сан-Франциско, штат Калифорния, названный по пересечению улиц Хейт и Эшбери, был одним из центров движения хиппи в конце 60-х, и центральным местом событий Лета любви) или Ист-Виллидж (East Village), уязвим к новым поп версиям древнего анархизма, запретной символики. Новорожденный правильно приравнивает грязь и запах к выживанию, так же как и волосатые, ароматные хиппи, кадящие фимиам спальные мешки, местом ночлега. Прирученные моралисты, осуждающие этот образ жизни, не понимают, что в реинфантилизированном мозге, страх означает блаженство выживания.