Мажет, штырит, я ускоряюсь, меня размазывает по кровати густым желе, перед глазами паутина фракталов, я режусь в русскую лотерею, дегустируя «экстази». Какой лотерейный билет «Е»  вытяну на этот раз я не в курсе. Получив новое «экстази», невозможно угадать действие таблеток. Даже проверенные поставщики привозят неожиданные «колеса-сюрпризы» с добавками кофеина, pcp,* синтетических опиатов, психоделика.

Моя выжженная химическими препаратами психика не пригодна к использованию  в обществе. Мое изрезанное, изорванное сознание  трещит, расползаясь по швам. Даю себе отчет в убийственном исходе для здоровья от злоупотребления «экстази», ведь я не новичок и счастливого хеппи-энда в конце точно не случится. Если не брошу «экстази», залезу в петлю. Инстинкт самосохранения  дергает за нитки моих страхов надеждой, что я завяжу окончательно. Разум давит репутацией экстра поставщика, зарабатывавшейся годами.

--Ты или тебя! Соберись, хватит распадаться на слезливые атомы, не девочка, поди. Настоящий торговец должен знать, что продает клиентам! Закон! Положиться в определении качества «Е»  на помощников вверх безрассудства, они подставят тебя,--аргументами отговаривает  закончить с пробами «экстази» мое честолюбие.

Эффект новизны «Адама»  давно исчез, волшебство и магия первого закидывания* таблеткой растворилось в воздухе, опустив меня в густой туман и беспросветную мглу депрессии. Днем туман рассеивается, несколько часов прекрасной погоды в голове, к вечеру бушует  шторм истерики из громких рыданий, криков и воплей. Кажется я на терпящем крушение корабле в открытом, волнующемся море. Буря роняет мое кукольное, беспомощное  тело по палубе судна, бросает от одного борта  к другому. Ноги дрожат, ползу на четвереньках скользким полом комнаты, стены которой покрыты трупными пятнами синюшно-фиолетового цвета. Вою плачем, слезы, сопли крови вперемежку с белыми, пенистыми слюнями стекают по подбородку, пот льет градом. Ноги немеют, я плюхаюсь на диван. Мышцы непроизвольно сокращаются, они напряжены до предела, сознание покидает тело.  Веки опускаются, я захлебываюсь глубиной сна. Сновидения иллюзии возможной скорой реальности. Меня уничтожают, стирают ластиком с бизнеса, убивают менты, партнеры по бизнесу, раковая опухоль головного мозга.

Разбуженный ночным кошмаром,  вдавливаюсь в самый глухой угол квартиры. Здесь, утративший границы своего я, просматриваю флэшбэки*, по несколько часов гипнотизируя трудноразличимую, черную точку на потолке. Прокрутив кинопленку прошлых приходов пробников «Е»,  выключаю кинопроектор, затихаю, сидя на полу, прижав коленки к подбородку, окутанный вечерними сумерками.

 Трек, Tomoyasu Hotei & Ray Cooper - A Drug Score, Part 2 (Adrenochrome, The Devil's Dance) , исполняет страх и ненависть Антона Кнутикова.

Сноски

Винт- прозвище самопально изготовленных синтетических наркотиков из первитина и эфедриносодержащих препаратов.

Приход-первый сильный и острый момент действия наркотика, ощущение его наличия в крови, наркотический удар.

Чакра-в духовных практиках индуизма — центры силы и сознания, расположенные во внутреннем (тонком) теле человека.

Кайф - расслабленное состояние, доставляющее удовольствие; приятное безделье.

«Адам» -прозвище «экстази».

PCP-это синтетическое наркотическое вещество, производное циклогексиламина. Оказывает обезболивающее и галлюциногенное действие.

Закидываться-употреблять наркотик.

Флэшбэк- кратковременный психоз, который развивается через несколько дней или даже через несколько недель после потребления наркотика.

09.

            Беллоруский вокзал подхватывает нас опаздывающих, броуновским движением пассажиров на центральной площади вокзала, выносит на железнодорожный перрон.  Таксист помогает дотащить бездыханный организм Гаврюши до поезда и забросить в  вагон.  Дермонтиновые места в купе я выкупил полностью. Нам не по пути со случайными попутчиками лезущими пьяными разговорами о российской политике, международном мироустройстве, либо вечными житейскими проблемами с тещей и женой, ломающейся машиной иномаркой восьмилеткой. Поездное радио с треском бряцает группой «Pepsi»: парни, музыка, наркотики. Диско снова входит в моду. Танцевальную площадку заполняют высокие, стройные юноши в оранжевых, салатных, желтых водолазках, свитерах, рубашках, клешеными джинсами подметая пол. Длинногие блондинки с макияжем перламутровой, розовой, красной помады и перламутровых ярко-голубых теней, избыточной бижутерий притягивают парней. Джинсовые макси-юбки, сарафаны, шорты с футболками крикливых расцветок, начинают отточенные простые движения. Неспешно, как будто, кому-то, показывая технику танца.  Танцевальный темп ускоряется, сложные элементы движений набирают обороты. Пары синхронно танцуют. Улыбки, смех, визги, сверкающий свет, громкие пульсирующие ритмы, диско возвращается.

Тётя мне сказала - ты идёшь на дно!

А в голове звучит одно:

ПАРНИ, МУЗЫКА, НАРКОТИКИ, ВАУ, ВАУ!

ПАРНИ, МУЗЫКА, НАРКОТИКИ, ВАУ, ВАУ!

            Мы танцуем как сумасшедшие ночь напролет,  не под диско, не актуально, мы отплясываем под музыку безумия и угара, рейв. Музыка без слов, только ритм, странные звуки, не учит жизни и не трогает душу,  она помогает отдохнуть, вынырнуть так, сказать из повседневного болота сегодняшней нашей действительности. Безудержное веселье  на фоне развала страны, нищеты и хаоса, но по-другому  не получается, крайность мы выбиваем крайностью, как клин клином. Иначе сдохнешь от обыкновенной житейской серости вокруг. Мы легкие и беззаботные, современные трубадуры, странствующие улицами городов несущие новое художественное явление, движение, где все перемешано со всем. Мы, man, разноцветные эстеты, со своим чувственными способами познания окружающего мира, который в начале 90х кричал одно: теперь здесь можно все. Цунами абсолютной свободы пронеслось по стране, оставило рельеф из кучи возможностей обустройства личного житейского пространств доселе невиданных населению.  Каждый житель выбирал способ строительства другой жизни исходя из  собственного понимания непонятного процесса возведения индивидуального житейского счастья в условиях сменившихся моральных, экономических строительных  материалов в новейшей  истории. Одни граждане  воровали у обессилившего государства или «лоховатых» сограждан, вторые спешно уезжали из развалившейся страны в поисках лучшей доли, третьи  ради куска хлеба, прокорма семьи переквалифицировались в первых, четвертые умирали не найдя применения в реалиях тех дней.  Были еще пятые, не желавшие уезжать, воровать, убивать, а тем более умирать.  Пятые  кто искренне полагал, в нашей стране стоит быть, предпринимать, работать, творить. Пятые, кому 17-25 лет, для них и играл модный рейв. Разогретые спиртным, закинувшиеся «веществом» мы угарно колбасились* под дикий для окружающих музыкальный звук, это был наш долгожданный отрыв* на несколько ночных часов. Утром, выйдя из ночного клуба, мы разбредались по нишам заново строящегося общества, а вечером возвращались во временный дом, чтобы немного передохнуть,  с рассветом уйти.

Поезд «Москва-Минск» трогается под детройское техно. Ох, уж этот черный парень, король минимального звучания, Джефф Миллз, микс: «Live Mix At Liquid Rooms»  режет* из огромных стильных дизайнерских наушников на Гаврюшиных ушах. Я укладываю товарища на купейную полку-кровать. Ставлю в нишу для багажа  между крышкой лежака, на котором устроился Гавр и полом вагона дорожную сумку «Адидас» с деньгами для покупки «экстази», подарками русских народных ремесел прибалтийским друзьям, парой нижнего белья, джинсами и свитером, средствами личной гигиены. Гаврюшин нехитрый скарб, двух литровая бутыль из-под «Кока-кола» с  медицинским спиртом,  две литровых  бутылки минеральной воды, засовываю туда же в углубление под полкой, подальше от всевидящих глаз проводницы.