Молодые женщины и девушки теперь уже не спрашивали госпожу Лайлу, как завоевать сердце мужчины. Они подражали женщинам с экрана и в одежде, и в манере речи, и даже в походке. Беременные ставили на телевизор стакан с водой, если там появлялся какой-нибудь красавчик, а потом выпивали эту воду в надежде, что младенец родится таким же пригожим. Некоторые девушки всякий раз, когда показывали их любимых певцов, ставили перед экраном букеты цветов. Почти все женщины сшили из старой одежды и украсили искусной вышивкой специальные красивые салфетки, чтобы накрывать выключенный аппарат.

Они ухаживали за телевизорами лучше, чем за мужьями, и нередко забрасывали из-за них домашние дела. Девушки научились кокетничать и вели разговоры о любви, а не о замужестве. Мало того, люди стали натыкаться на юные парочки в темных закоулках или в садах, парочки целовались взасос, чего никогда раньше здесь не знали, во всяком случае, не видели. Имам еще решительнее пошел в наступление на своего врага Растлителя, символ бесчестия и всеобщей катастрофы. Он боролся против антихриста, который обманывал наших детей и сбивал их с пути истинного — с пути высокой морали и традиционных ценностей. Поэтому имам советовал родителям пораньше женить своих детей, особенно это касалось девочек. И все больше и больше людей соглашались с ним и поддерживали в борьбе. Они смиренно шли к нему и спрашивали: «Шейх и имам наш, мы раскаиваемся и молим Аллаха о прощении. Как нам надлежит теперь поступать?»

Споры растянулись на целые месяцы, мнения и предложения росли числом и были весьма разноречивы. Жители деревни силились напрячь свои мыслительные способности и привлекали весь накопленный опыт, чтобы найти верный выход из положения. Раздавались голоса: давайте покидаем телевизоры в реку. Другие им отвечали: тогда мы отравим воду, которую пьем сами, которую пьет наш скот и которой мы поливаем поля и сады, кроме того, это обесчестит и развратит рыб и лягушек. Третьи предлагали: надо их сжечь. На что имам отвечал, что такого рода кару может насылать только Аллах, и никому, кроме него, не дано право наказывать другое существо огнем. Только один Бог волен карать огнем и отправлять людей в преисподнюю, а ведь в этом ящике заключены существа, которые разговаривают и двигаются, хотя мы не ведаем, из какой материи они сделаны, как не ведаем, из какой материи сделаны ангелы и демоны.

Тогда люди сказали: давайте разобьем телевизоры палками или забросаем камнями. Другие предупредили: если об этом узнает Правительство, всех нас отправят в тюрьму, убьют или сбросят на нас бомбы, ведь на каждом телевизоре написано имя Господина Президента, а также помещены его фото и знамя нашей родины. Третьи сказали: давайте продадим их или подарим городским жителям. Но их противники возразили: согласно нашей традиции и моральным правилам, подарок нельзя ни передарить, ни продать.

Вся эта неразбериха, все сомнения и споры продолжались до той поры, пока люди не согласились безоговорочно передать дело в руки имама, ведь это он посылает мольбы Аллаху, он, собрав урожай чужих просьб, включает их в свои молитвы в ожидании, что Бог укажет ему верное решение.

Но имам тоже далеко не сразу объявил нам, что надо делать. А если кто спрашивал, отвечал, что все еще просит у Аллаха совета, неустанно увеличивая при этом время молитв и чтения религиозных книг, а заодно и время сна, ибо наставления, которые Господь дает своим верным сторонникам, могут явиться во сне или же внезапно со всей очевидностью вспыхнуть в мозгу.

Прошло еще много времени, прежде чем наступил день фетвы. Имам собрал всех нас во дворе мечети и сказал: «Озарение, слава Аллаху, посетило меня вчерашним вечером. Как я и говорил вам прежде, это антихрист, и он вознамерился сделать так, чтобы зло росло и росло, покуда не покроет собою всю землю, и вот тогда Аллах пошлет нам Спасителя, который даст отпор одноглазому чудищу и одолеет его, и тогда уж добро будет расти и расти, покуда не покроет собою всю землю — до самого Судного дня. Таковы воля Аллаха и знак его, и ничего тут поделать нельзя, должны мы смириться перед его велением и принять. Так что все вы можете по-прежнему держать в домах своих Растлителя, дожидаясь назначенного срока, когда явится Спаситель и исполнится воля Аллаха. Это значит, что правоверные подвергнутся испытанию, да, суровой проверке, ибо, если бы Аллах не пожелал того, он не позволил бы уму человеческому изобрести нечто подобное. Выходит, у Аллаха имеется своя цель, свой умысел во всем этом деле».

После чего имам завершил свою речь привычной для него и весьма корявой фразой-стишком, к которым мы уже давно успели привыкнуть: «Вот твое решение вопросов искомых, о ты, творец насекомых. Ему следовать буду и я, о, творец всяческого зверья. Но воля твоя застала нас врасплох, о, ты, творец блох».

Таким образом ворвался шум далекого мира в уединение нашей деревни и в тишь наших домов. Телевизор превратился для нас в каждодневного и верного товарища, мы смотрели его днем и ночью, кое-кто завел у себя даже несколько штук: в гостиной, в спальнях, на кухне и в туалете, чтобы программа ни на миг не прерывалась, чтобы ни одна передача не была пропущена. И таким образом близился приход Спасителя.

Телевизор отнимал у нас столько времени, что постепенно почти на нет сошли разговоры и общение — друг с другом, с самими собой, с нашими животными, с деревьями и рекой. Взгляд у людей сделался тупым и бессмысленным, глаза стали огромными, как фары у трактора, уши вытянулись, как у ослов, языки усохли, как у птиц, а задницы от непрерывного сидения сделались квадратными.

Люди все больше приклеивались к телевизору, с каждым днем все больше и больше, несмотря на то, что первая жена имама — та, что поначалу столь боязливо относилась к новинке, — запустила среди женщин некий тайный слушок, а те донесли его в спальнях до своих мужей. Ясное дело, мужья отказались в него верить, отмахнувшись со словами: жена имама врет, а причина лжи — ревность и жажда мести. И вообще, все это женская болтовня. Изрекши свое мнение, мужья засыпали.

А жена имама клялась, что говорит чистую правду, хотя ни ревности своей, ни жажды мести не отрицала, поскольку муж ее, после того как в деревне появились телевизоры, взял себе еще трех жен. Вторую она ему так или иначе простила, как и третью — они, по ее словам, были глупыми и не такими красивыми, как она, но теперь, приведя в дом четвертую, он словно забыл про первую, то есть про нее, потому что последняя была гораздо красивее и очень походила на женщин из телевизора, чем и завоевала сердце имама, который проводил с ней каждую ночь, в то время как она, первая, не имела другой компании, кроме этого самого телевизора. Соседке она сказала: «Послушай меня, сестра, не было у имама никакого озарения, и сна не было, и вообще ничего, поверь: в ту ночь, когда он якобы увидел провидческий сон, мы с ним и не думали спать, мы с ним всю ночь смотрели Растлителя. Там показывали вещи, которые мне стыдно пересказывать, ну, ты уже и сама знаешь… И после всего увиденного у нас была совершенно безумная ночь. В жизни с нами не случалось ничего подобного — ни такой страсти мы не знали, ни удовольствия даже в наш медовый месяц, и вряд ли когда еще доведется нам пережить такое, сколько бы лет жизни нам ни осталось, никогда. Вот с той-то ночи он словно обезумел — хочет снова жениться да жениться… Телевизор отнял у меня мужа, тогда я взяла и отняла у мужа телевизор».