— Уж лучше бы на твоем месте оказался разбойник, — с горечью ответила Эльнара. — Я, конечно, замечала, что в последнее время ты вел себя довольно странно, но все-таки надеялась, что я ошибаюсь относительно тебя. Мне было так больно расставаться с мечтой о семье и домашнем уюте, а ты обманул мои надежды, прокравшись сюда посреди ночи и обнажив мое невинное тело с явно греховными желаниями и нечистыми помыслами. Мне стыдно за тебя. Но что произошло, то произошло, ничего уже не изменишь. На рассвете я покину твой дом, и мы забудем друг о друге, словно никогда и не встречались в этой жизни.

— О каком невинном теле ты говоришь? — внезапно расхохотался оправившийся от испуга Сатар. — Вот никогда бы не подумал, что моя прекрасная внучка умеет так искусно лгать! Можешь ли ты себе представить, что на усеянном звездами небосклоне вдруг появилось солнце? Ты скажешь: «Так не бывает», верно? Вот такими же несовместимыми понятиями являются «невинность» и ты!

— Как ты смеешь так говорить? — возмутилась Эли.

— Возмущаться должен я, твой дед. Моя родная внучка, не будучи замужем, в шестнадцать с небольшим лет уже была в близких отношениях с мужчиной, а может, и не с одним. Правда, при этом сохранила девственность. Где такое видано? Позор на мою седую голову! Однако, узнав об этом, я, как благородный человек, ни словом не попрекнул тебя. Наверное, зря. Теперь же ты мне рассказываешь сказки про свою невинность и еще смеешь возмущаться по поводу моего действительно невинного занятия. Да, мне, как мужчине, приятно видеть красивое и юное девичье тело. Что ж тут плохого или грешного?

— Ты же мой дед, — прошептала потрясенная Эли.

— Сначала я — мужчина, а уж потом — дед, — нагло заявил Сатар.

— Как ты узнал?.. — Эльнара смущенно запнулась.

— О том, что ты не совсем девушка? — ухмыльнулся догадливый дед. — Очень просто. Когда тебя в бесчувственном состоянии подобрали на улице и доставили в мой дом, я, огорченный увиденными на тебе вещами моей дочери, но и пораженный твоей необычайной красой, велел сведущему человеку осмотреть тебя. Вот тогда-то все и выяснилось. А ты тут рассказываешь сказки о своей невинности.

— Я не намерена оправдываться и что-то объяснять, — возразила девушка, — но я считаю себя все-таки невинной, во всяком случае, моя душа ничем дурным не запятнана. И потом, я никогда никому не позволяла и не позволю вмешиваться в мою жизнь.

— Так наивно рассуждать ты могла до встречи со мной, — заметил высокомерный перс. — А теперь я — полновластный хозяин твоей судьбы.

— Я уйду от тебя, — гордо ответила Эльнара, — как уходила от других бесчестных людей, пытавшихся надругаться над моей душой или телом.

— От меня никто еще так просто не уходил, — ответил Сатар. — Я запру тебя в этой комнате до тех пор, пока ты не смиришься со своей судьбой, а потом увезу тебя в Персию, где никто не будет знать о том, что мы близкие родственники, после чего женюсь на тебе. Ты будешь жить в прекрасном доме, окруженная уважением и почетом, потом у нас появятся замечательные дети. Что еще нужно для счастливой жизни?

— Любовь, — коротко молвила девушка, потрясенная просто не укладывающимися в голове рассуждениями родного деда.

— Я люблю тебя, — живо ответил Сатар, — а со временем и ты полюбишь меня. У тебя нет другого выхода, милая.

После этих слов он попытался обнять Эльнару, но она, вздрогнув всем телом, словно от укуса змеи, сначала резко отшатнулась в сторону, а потом дала зарвавшемуся деду короткую, но сильную пощечину.

Разозленный ее неповиновением, он больно схватил Эли за волосы, пытаясь повалить на постель, но чудом ей удалось вырваться. Не теряя драгоценного времени, она быстро подбежала к занавешенной роскошным ковром стене, на котором висело несколько вложенных в изящные ножны клинков. Выхватив один из них, она тяжело перевела дыхание и, сверкая своими дивными очами, хрипло произнесла:

— Не подумай, что хвастаюсь или лгу, но однажды в такой же ситуации мне пришлось отправить одного очень настойчивого мужчину на небеса. Поверь на слово, моя рука не дрогнет. Я сумею защитить свою честь, потому что она для меня — превыше всего на свете. Уходи.

Оценив серьезность ее слов и решимость намерений, Сатар нехотя поднялся с ложа, немного помедлил, не в силах отвести глаз от дышавшего гневом и оттого еще более прекрасного лица. Она сейчас была похожа на дикую кошку, особенно привлекательную в своей недоступности. «О, как бы я хотел тебя приручить!» — мысленно простонал сластолюбивый перс, а вслух произнес, еле сдерживая кипящую в нем ярость:

— Что ж, я уйду, но ты еще ответишь мне за все, маленькая потаскуха: и за пощечину, и за подсвечник с подставкой, и за клинок, что сейчас в твоих руках. Раз не захотела добром, придется взять тебя силой. Запомни: Сатар из рода Каиров всегда получает что хочет. Отныне ты — моя пленница.

Для Эльнары настали тяжелые дни. Она больше не могла свободно передвигаться по дому, не имела права выходить на улицу. К дверям ее покоев были приставлены два стражника со свирепыми физиономиями, а окна по приказанию жестокого деда были зарешечены мелкой и очень прочной решеткой. Еду к ней в опочивальню теперь всегда приносила старая глухая служанка, которую бесполезно было о чем-то расспрашивать или просить.

Никогда в жизни Эли не чувствовала себя такой одинокой, как в эти горькие дни, разве что в темнице Черной колдуньи, но ведь боль, причиненная посторонним человеком, всегда переносится легче, а сейчас у Эльнары даже не было слез, чтобы выплакать свое поистине вселенское горе.

В один из дней она, как обычно, в сопровождении стражников, отправилась в купальню. Оставив охранников за дверями, вошла в жарко натопленное помещение, искренне радуясь тому, что хоть какое-то удовольствие в ее молодой, но совершенно безрадостной жизни еще осталось. И, предвкушая ни с чем не сравнимое наслаждение, которое она всегда испытывала, погружаясь после горячей воды в прохладную чистую воду бассейна, где, прикрыв глаза, любила плавать, вспоминая реку детства — могучую полноводную Янури.

Однако на этот раз, едва успев раздеться, она увидела, как в купальню ворвались стражники, и без каких-либо объяснений повалили ошеломленную внезапным вторжением девушку на широкую низкую деревянную скамью, на которой она обычно отдыхала после долгого плавания в бассейне. Вдруг раздался знакомый голос:

— Всыпьте ей десять ударов плетью, нет, лучше пятнадцать. Может, тогда немного призадумается, как ей вести себя с родным, любящим негодницу дедом.

Эльнара попыталась приподняться, но первый же удар по голой беззащитной спине заставил безвольно повиснуть ее тонкие изящные руки, после второго удара, сама того не желая, она закричала страшным, исполненным нечеловеческой боли голосом, а после пятого — потеряла сознание. Белая кожа ее стройной спины, маленьких упругих ягодиц и прелестных чувственных ног окрасилась глубокими кровавыми полосами.

При виде этой картины Сатар, последние несколько лет страдавший мужским бессилием, что причиняло сластолюбивому персу невыносимые муки, необыкновенно возбудился. Собственно, приятное возбуждение, правда, меньшей силы, он почувствовал еще при первой встрече. Эли тогда бледная и прекрасная, лежала на пыльной земле у ворот его дома. Но сейчас его мужская плоть затвердела и восстала, словно поднятый на дыбы молодой горячий жеребец. Он даже присел на стоявший неподалеку от скамьи диван, чтобы скрыть от слуг свое состояние. После одиннадцатого удара он прекратил истязание уже абсолютно бесчувственного тела и отослал слуг прочь.

Опершись локтем о высокую подушку, Сатар сидел и с вожделением глядел на распростертую обнаженную и окровавленную Эльнару. Сердце пятидесятисемилетнего сластолюбца учащенно билось, он все никак не мог поверить, что к нему вернулась его былая мужская мощь. Сняв с себя широкий кожаный пояс и приспустив штаны, он восхищенно оглядел огромную и невероятно твердую плоть. Потом откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и быстро заработал руками.