Мерлин снова щелкнул пальцами. В ответ появился молодой человек, легко спрыгнувший на землю с зайцем в руках. Он поклонился всем собравшимся и Мерлину, потом подошел к девушке. Но Мерлин сказал: «Стыдно, стыдно соблазнять молодую девушку. Оставь ее в покое». Он повернулся к Кэю-сенешалю: «Конечно, соблазнитель заслуживает наказания?» — «Да, — усмехаясь, ответил Кэй. — Сила у него есть, ему добродетели не хватает».

В следующее мгновение усмешка застыла у него на губах. Внезапным движением чародей выхватил свой меч и взмахнул им. Голова юноши покатилась на землю. Одно мгновение его тело стояло прямо, из него бил фонтан крови, забрызгавший землю и платья дам, стоявших вокруг. Затем тело тоже упало.

Артур загородил собой побелевшую от страха королеву и сказал: «Это безумие. Смерть слишком суровое наказание за игру в любовь, которую ты сам придумал, Мерлин. Что это за свадебный подарок?»

«Ты считаешь меня слишком суровым? — ответил чародей. — Ну, тогда я должен придумать счастливый конец». Он нагнулся над телом и головой мертвого юноши, скрыв их под своим плащом. Потом он отступил назад, и юноша встал на ноги, оживленный колдовством Мерлина.

Но что-то было не так. Голова у него на плечах сидела задом наперед, а ноги стояли в луже его собственной крови.

«О Боже, — сказал Кэй. — лучше уж умереть, чем жить вот так».

Что, тогда совсем не наказывать?» Своей рукой он повернул голову юноши, чтобы она встала на место. Затем он по очереди дотронулся до юноши, девушки и зайца, они уменьшились до игрушечных размеров, и он сунул их в мешок. Свистом позвал веревку, и она сама свернулась кольцами. Облака над головами придворных растаяли в голубом небе.

«Плохо, что ты сомневаешься в моем могуществе, Кэй, — сказал Мерлин и добавил, обратившись к королеве: — Смотри, леди, это был фокус. Даже кровь пропала». И затем он тоже исчез.

Вот так закончилось это представление, в котором восторг и ужас, надежда и страх соединились так же причудливо, как был причудлив сам чародей. Но это упражнение в магии, обычное само по себе, казалось, привлекло к себе внимание народа Волшебной страны, как и предсказывал Мерлин. Словно играя с могущественной силой, которой он обладал благодаря своему волшебному происхождению, чародей широко распахнул двери для старцев, сделав смертных, которых он предостерегал, уязвимыми для их оружия, как и самого себя.

Первое вторжение старцев последовало почти сразу и привело к драме, разыгравшейся прямо в зале Артура. Как и другие праздники в те времена, свадебный пир продолжался много дней. И утром, два дня спустя после сцены во дворе, праздник был нарушен. В зал — как выяснилось, не замеченный наружной охраной — прискакал белый олень. Его бока были покрыты клочьями серой пены, а из ноздрей сочилась кровь. Он пронесся через зал, за ним гналась гончая. За гончей устремилась свора собак, и среди них — женщина, сидящая верхом на белой лошади. Это было бледное создание, увенчанное темным облаком развевающихся волос; на ней было зеленое платье волшебницы, а на шее у нее висел охотничий рог из слоновой кости.

Преследуемая жертва и охотница неслись таким галопом, их вторжение было настолько внезапным, а крики такими неистовыми, что все присутствующие в зале застыли на своих местах. Однако вся сцена длилась всего несколько секунд. Животные носились вокруг столов; вдруг из воздуха возник воин и схватил гончую, другой поймал охотницу, и все они исчезли. Олень и собаки выбежали из зала, оставив позади себя перевернутые столы и лавки, разбитое стекло и растоптанное золото.

В одно мгновенье Верховный король был на ногах, но до того, как он отдал приказ, Мерлин опередил его. Чародей отрядил трех рыцарей: одного — преследовать оленя и принести его голову, другого — найти гончую, а третьего — освободить охотницу. Рыцари повиновались ему; как рассказывают хроники, они прискакали в Волшебную страну и нашли то, что искали. Через несколько недель они вернулись с головой оленя, гончей и сообщением о том, что охотница находится в безопасности в своих владениях. Но для истории неважны приключения этих рыцарей. Важно было это вторжение в зал, что понимал только Мерлин. Отдав рыцарям приказ отправиться в погоню, он с посеревшим лицом стоял рядом с королем. Его щеки запали, как у мертвеца, глаза потускнели, руки дрожали.

«Что вас беспокоит, господин чародей?» — вскричала королева.

Когда Мерлин заговорил, его голос был старческим, надтреснутым и слабым. «Она все же пришла. Все еще молодая, все еще непослушная. И она появилась здесь по моей вине, я сам открыл ворота, чтобы впустить ее».

«Кто эта охотница?» — спросил Верховный король.

«Ее зовут Ниниана».

Он ничего более не сказал, ограничившись пророчеством. В эту ночь он покинул замок.

Прежде чем закончился месяц, старцы нанесли новый удар. Наступил первый день мая, который в те времена называли Праздником костров. Это был священный день, отделяющий зиму от лета, и по всему королевству Артура народ устраивал празднества, чтобы прогнать эльфов и фей, разгуливающих в эту ночь, и чтобы встретить время года, когда все цветет и плодоносит.

В эту ночь с восходом луны разжигались костры, причем каждый из них зажигали девять человек девятью ветками от девяти разных деревьев. Огни этих костров сверкали на каждом холме, словно маленькие солнца, славящие небесное светило, лающее жизнь. А вокруг костров люди совершали свои старинные обряды, моля о здоровье и процветании. Они пекли праздничные лепешки из ячменя и овса, круглые, как солнце. Эти лепешки делили на части и распределяли по жребию. Некоторые куски предназначались для волков, чтобы хищники не крали овец, а некоторые — для воронов, чтобы голодные птицы не таскали цыплят. Один кусок каждой лепешки чернили углем, и те неудачники, которые вытягивали их, становились жертвами Праздничного костра — жертвами, приносимыми для того, чтобы отвратить опасности, угрожавшие здоровью людей. Стоявшие рядом с жертвой притворялись, что бросают неудачника в огонь Праздничного костра, и целый год после этого называли того мертвецом. Фермеры проводили сквозь огонь свою скотину, чтобы защитить животных от заразы. Со склонов холмов в течение всей ночи разносились по полям звуки свирелей и треск маленьких барабанов, созывая на танец, в то время как мужчины и женщины вели свой хоровод по часовой стрелке между кострами. Их силуэты чернели на фоне золотых огней, они приветствовали светлое время года.

Прямо перед рассветом, когда костры догорали, а танцоры спускались с холмов, женщины, которые не танцевали, покидали свои дома и хижины и выходили в поля увидеть летний восход солнца и встретить Май. Они срезали ветки боярышника — цветка волшебниц. Из них они сплетали венки, чтобы придать им большую силу, и этими венками они украшали каждую дверь, чтобы защитить каждый дом от обитателей Волшебной страны.

Среди этих женщин была Гиневра, истинная королева Мая, как называли ее люди. Ведь став супругой Верховного короля, она стала, как и другие увенчанные цветами Майские королевы в каждой деревне в Британии, матерью плодородия полей. Она выехала из Камелота в своем белом с золотом свадебном наряде, на белом коне, покрытом попоной с позолоченными колокольчиками; рядом с ней шли ее пажи, а ее оруженосцы и дамы ехали сзади. Ни у кого не было никакого другого оружия, кроме охотничьих ножей, но все оружие королевства было бессильно против созданий, которые свободно разгуливали везде в этот рассветный час.