– А последней трапезой стали... – начал он.

Дин быстро выстрелил ему в голову дважды.

А потом стоял в темноте, и тишину нарушало только его сорванное дыхание. Он готовился к тому, что ожидает его на втором этаже. Дин спрятал пистолет и провел ладонью по лицу, оцепенение медленно обволакивало тело. Он сжимал-разжимал кулаки, ощущая, будто стоит над пропастью, и если посмотреть вниз, оттуда выглянет безумие. Только через несколько секунд он расслышал отчаянные всхлипывания сверху.

Лиза!

Дин снова развернулся к лестнице и направился к ступеням, борясь с ощущением, что они исчезнут прежде, чем он поднимется. Для поддержки Дин ухватился за перила, и те бешено завихляли из-за стоек, поврежденных гулем при падении. С каждым шагом дышать становилось все труднее. Когда... если... он поднимется до самого верха, в доме наверняка не останется кислорода. С каждым тяжелым шагом Дин приближался к источнику звука. Он пытался спешить, но до смерти боялся того, что там обнаружит. Лестница будто накренялась, делаясь круче, но он шел вперед, твердо вознамерившись лицом к лицу столкнуться с последствиями своих действий, с ценой своего бездействия... С результатом своего отсутствия. Когда он дошел до верха, всхлипывания стали громче, беспорядочнее и – как такое только возможно? – еще безутешнее. Скорбный плач привел его в комнату Бена. Дин застыл в дверном проеме, дрожа и не находя в себе силы шагнуть вперед, в комнату. Лиза сидела к нему спиной, сгорбившись над...

Кровь на стенах.

Кровь на покрывалах.

Кровь на полу, около...

Дин накрепко зажмурился, чтобы не видеть...

Ведь если он откроет глаза, то увидит...

Он отвернулся и...

Проснулся.

Дин проснулся в темной комнате мотеля, лежа на правом боку и дрожа от сдерживаемого горя, которое вынес из беспокойного сна. Ночью он упал на постель, даже не сменив мятую одежду, и заснул в тот же миг, когда голова коснулась подушки. Теперь он чувствовал себя так, будто его прокрутили в стиральной машине. Дин тихо охнул и спустил ноги на пол.

– Дин! – с неприкрытым облегчением воскликнул сзади Сэм. – Ты крутился.

– Что? – переспросил Дин через плечо.

– Ты возился. Крутился. Плохой сон?

– Мягко говоря, – отозвался Дин. – А ты чего? Заснуть не можешь?

– То же самое. Плохой сон.

Дин развернулся и увидел, что младший брат шарит ладонью по краю его кровати, будто что-то ищет.

– Если нужна мелочь для автомата, просто скажи, – озадаченно заметил Дин.

– Нет... не то. Я думал, тут дырка в одеяле. Померещилось, наверное.

Дин встал и повернулся к брату:

– Тут тебе не четырехзвездочный отель. Но я думаю, порванное постельное белье я бы заметил.

– Точно.

Сэм не шевелился. Выглядел он отстраненно. Потом провел пятерней по волосам и натужно выдохнул:

– Сейчас позднее утро. Что скажешь? Хлебнем кофейку и энергетиком догонимся?

– Сэм? Поговорить не хочешь?

– Нет, все нормально.

– Выглядишь неважно.

Сэм вздохнул. Дин подозревал, что брат хочет рассказать о чем-то, что его беспокоит, а потому стоял тихо и ждал, пока тот не соберется с мыслями.

– Я уже сказал, плохой сон. Больше на сон наяву похоже. Я... разговаривал с Бездушным Сэмом. Кажется, это он был. Он был мной. Но все равно чужак в некотором смысле.

– Разумеется.

– Не знаю, старик, – проговорил Сэм. – Может, это какой-то психологический побочный эффект от стены у меня в голове. Может, мне интересно, какой... какой он был. Но что делать? Вряд ли я смогу выкопать в инете что-нибудь по теме.

– Думаешь, стену царапаешь? – уточнил Дин. – Кас, возможно, сдюжит ее подлатать.

– Нет, я не про то. Я не помню ничего про... потерянное время. Или про то, что происходило в клетке с Михаилом и Люцифером. Просто, дело в нем... в незнании.

– В этом определенно есть смысл, – рассудил Дин.

«Если тут вообще хоть в чем-то есть смысл».

↑ Неудачное дело с Арахной – отсылка к серии 6.13. «Непрощенный».

↑ Боб Сигер - Роберт Кларк Сигер, американский рок-музыкант и автор песен.

Когда Дин остановил «Импалу» напротив дома №109 по Чейни-лэйн, рабочие трудились над упавшим дубом: один обрезал мелкие ветки и скармливал их дробилке, а второй мощной бензопилой распиливал ствол на сравнительно небольшие куски. Из-за хриплого рева дробилки и ритмичных взвизгиваний пилы Дин почувствовал, как подкрадывается сильная головная боль. Недостаток сна на пару с переизбытком кофеина – дерьмовое сочетание. Хорошо хоть похмелье не прибавилось. Хотя, Дин не думал, что от похмелья стало бы намного хуже.

Сэм нажал на дверной звонок, и они приготовили удостоверения. Мелинда Барнс вполне может решить, что они журналисты, сующие носы в семейную трагедию, и хлопнуть дверью им в лицо. С большей охотой она будет разговаривать с теми, кто пытается выяснить, что произошло. А на самом деле Винчестеры хотели поговорить с ее сыном.

Никто не отвечал.

– Может, звонок сломан? – предположил Дин.

Но наверняка из-за ревущих в нескольких метрах механизмов было не расслышать. Сэм начал стучать. Спустя несколько секунд молодая женщина с припухшими глазами открыла дверь и бросила взгляд на корочки.

– Что вам нужно? – громко спросила она, хмурясь от шума дробилки.

Дину сделалось интересно, раздражает ли ее постоянное напоминание о гибели мужа или она находит некоторое утешение при виде методичного расчленения его убийцы. В любом случае, Дин решил уступить расспросы брату.

– Мы хотим задать несколько вопросов, миссис Барнс.

– Не слышу, – она потрясла головой. – Зайдите в дом.

Хозяйка провела их в кухню, обставленную в стиле кантри: розовые обои в клеточку, белые шкафчики со стеклянными дверцами и светлый деревянный пол. Окна выходили на задний двор с установленным там многофункциональным деревянным детским городком: миниатюрная крепость, гимнастическая стенка, горка и качели. Ребенка на улице не было.

Мелинда Барнс уселась за кухонный стол и указала Винчестерам на стулья. Братья сели напротив.

– Вы из ФБР?

– Да, – ответил Сэм. – Мы очень сожалеем по поводу вашей потери. Мы зададим пару вопросов, а потом оставим вас в покое.

– Я вчера с полицией говорила, – Мелинда поднесла ладонь к дрожащему подбородку. – Не знаю, что еще можно рассказать.

– Ведем параллельное расследование, – объяснил Дин.

– Это был нелепый несчастный случай. Ужасное нелепое происшествие, только и всего, так?

– Мэм, вы, должно быть, в курсе о других… странных происшествиях за последние несколько дней.

– Мальчика сбила машина.

– Двоих уже, – поправил Дин.

– Двоих? – она помотала головой. – Нет, не слышала. Только в парикмахерской что-то болтали о гигантском аллигаторе.

– Это был ядозуб, – поправил Дин. – И гигантский тарантул.

– Какой еще тарантул?

– Красноногий.

– Смысл в том, – встрял Сэм, – что по нашему мнению, между всеми этими происшествиями имеется связь.

– Причем тут то, что случилось с Максом? Была гроза, и… и ветка пробила стекло. Макс просто оказался не в том месте не в то время.

– Правда?

– Да. Мы подумывали о том, чтобы подрезать ветки, потому что они скребли по стене. Пугали моего сына, Дэниэла. Макс сказал, что подрежет их… утром.

Мелинда быстро прикрыла рот ладонью и крепко зажмурилась. По щекам потекли слезы, и она поспешно стерла влажные дорожки и всхлипнула:

– Простите.

– Не стоит извиняться, мэм, – проговорил Сэм.

– Он стоял у окна, потому что ветки были слишком близко… проверял их, а ветер…

– Это ваш сын видел?

– Что? Конечно, он видел. Так все и случилось.

– Он вам рассказывал, что видел? – продолжал мягко настаивать Сэм.

– Нет… он об этом не говорит. Я сказала, что ему необязательно об этом говорить, – объяснила женщина. – Но я сама видела. Я услышала, как он зовет меня, и вбежала в комнату через пару секунд после того, как все случилось. Там… окно было разбито… и Макс лежал на полу, и там было столько крови, – она сделала глубокий дрожащий вдох. – Я на какое-то время забираю Даниэля отсюда. Позвонила сестре в Колорадо-Спрингс, и мы поедем…