Удивительно талантливая женщина, она вошла в историю русской культуры как хранительница национальных народных музыкальных традиций, как прекрасная исполнительница песен своей родной земли.

 И очевидно, нашему краеведению и общественности следует вновь обратится к этому имени уже с позиции нашей современности и оценив влияние наследия Глинкиной на музыкальную жизнь, как-то сохранить память об этой самобытной певице и ее во многом еще неиспользованном творческом наследии.

 Как-то выступая перед молодежью Аграфена Ивановна, прежде чем начать петь, сказала: «От народа взяла я эти песни, народу своему и передам ». А зал грустил, улыбался, раздумывал, слушал чудесные песни Аграфены Ивановны Глинкиной.

Библиография и дискография:

 А. Красинская. «Аграфена Ивановна Глинкина»., М., Советский композитор., 1971 г.

 А. Красинская. Сборник «Русские песенницы наших дней», «Аграфена Ивановна Глинкина»,стр. 39-81., М., Советский композитор, 1988 г.

 Г. Павлова. «Народные песни Смоленской области, напетые А.И. Глинкиной»., М., Советский композитор, 1969 г.

 «Поют народные исполнители. Русские народные песни и причитания.», «Мелодия», Д-24901- 24902, 1969 г. Песни : «Ой, вир, вир колодезь», «Как по морю, морю синему», «Можно познати по веселику», «Васечку матушка научала», «Гулял Ванька».

 «Русская народная музыка западных, центральных областей и Поволжья.», Фирма «Мелодия», С-20 29957 (две пластинки), 1990 г. Песни: «Рано утром Манечка», «Ходил Ванька по базару».

Об авторе

 Емельяненков Александр Федорович родился в 1957 году в д.Шапкино Гжатского района. В 1974-м закончил Акатовскую среднюю школу, в 1983-м- факультет журналистики Московского государственного университета. С 1982 по 1989 гг. работал в газетах Архангельской области, последние семнадцать лет живет и работает в Москве. В настоящее время - обозреватель «Российской газеты».

 От Старой Смоленской дороги, которая пролегла тут почти строго с запада на восток, эту деревню отделяло чуть более двух километров - если двигаться напрямик, не принимая в расчет болотистой низины вдоль безымянной речки и пологого подъема к перелеску, тоже заболоченному и преодолимому разве что пешком или на лошади. А с появлением колесных тракторов бесчисленные колеи вкривь и вкось исполосовали этот лесной перешеек, сделав его непреодолимой трехсотметровой полосой с ранней весны до глубокой осени, пока мороз не скует рукотворные хляби.

 До большака, как называли местные жители дорогу из Смоленска в Москву, добирались окольным путем. Тем, кому надо было в Гжатск или дальше, в сторону Смоленска - шли и ехали через Самсоново и Полениново. А те, кому на восток, к Москве, держали путь по направлению к Батюшкову - деревне и одноименной станции на железной дороге, которая проходит километрах в трех-четырех южнее большака.

 Получается, никак нельзя сказать, что мое родное Шапкино лежало в стороне от дорог. Какие известные в прошлом личности сюда наведывались и по каким делам, история умалчивает {«Экономические примечания Гжатского уезда», 1786 год. В фондах ОММ Ю.А.Гагарина.} {Смоленская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 года. Издан центральным комитетом министерства внутренних дел. Обработан членом Статистического Совета Н. Штиглицом. Санкт-Петербург, 1868.} {Список землевладельцев Гжатского уезда, владеющих землею от 50-100 и более десятин. Составлен исправником Неклюдовым в период 03.06.1909 - 18.09.1909 г. - в личных записях М.Ф.Кабанова, ОММ Ю.А.Гагарина.}. Но определенно можно сказать, что отряды наполеоновского воинства в кампанию 1812 года сюда точно заворачивали в поисках провианта и теплых вещей. Более того: по сохранившимся документам Смоленской епархии, все 69 дворов, приписанных к ближайшему храму святых великомучеников Козьмы и Дамиана в Ренском, были французами сожжены {Иванов А.Я. Материалы для истории Смоленской епархии. Храмы и причты Гжатского уезда Смоленской губернии (XIX - нач. XX века). 1998 г., Москва (рукопись).}.

 Утверждать, что эта участь постигла в том далеком году и все избы шапкинских крестьян, а не только ближайших к Ренскому деревень Максимова, Масалово, Лукьяново, Мышьяки, Стрюково, не берусь. Но 130 лет спустя, в крещенские морозы 1942-го, Шапкино и все деревни окрест немцы сожгли дотла.

 Разбитые под Москвой, отступавшие по большаку и по заснеженным проселкам вдоль него, очередные завоеватели вымещали злость от поражения на местном населении. Большинство семей, где остались в основном женщины, дети да старики, ту зиму встретили в наскоро выкопанных землянках. А в уцелевших к тому времени деревенских избах прятались от морозов немецкие солдаты. Но и этого им было мало. Где посулами, где обманом, а где угрозами собрали в церкви в Ренском стариков и старух из окрестных деревень - якобы на службу по случаю Крещения, а вместо этого велели снимать с себя валенки... {По устным воспоминаниям В.К.Емельяненковой.}.

 Контрнаступление наших войск, продолжавшееся больше месяца, к тому времени уже выдыхалось. И противник это почувствовал. Отойдя от Шапкино всего на 3-4 километра, немцы словно зубами вцепились в курьяновские, акатовские и воробьевские высоты и держали их до марта 1943 года {Орлов, Чернобаев. Город Гжатск. 1957.}. А все деревни и села перед этим рубежом обороны и в глубину на 5-6 километров со стороны наступающих советских войск команды немецких факельщиков безжалостно сожгли.

 Фронт остановился здесь на долгие 14 месяцев {См.: Доклады командующего Западным фронтом Г.К. Жукова Верховному Главнокомандующему 25 января, 27 февраля, 5 марта, 13 марта, 25 марта, 11 апреля 1942 года} {Разговор Г.К.Жукова с командующим 20-й армией генералом Власовым по ВЧ..... 1942 года.} {Приказ командующего Западным фронтом Г.К.Жукова о создании ударной группировки и организации прорыва на участке Мотаево-Кострово.} {Интернетресурс: http://stalingradrus.narod.ru/sg63pd.html} {Бешанов В.В. Год 1942-й - «учебный».}.

 Авиация и дальнобойные гаубицы, не говоря уже про пушки и минометы, утюжили эти поля и перелески заодно с деревенскими пепелищами больше года, густо нашпиговав их ржавым железом. «Подарки» от Круппа и Мессершмидта, равно как и от наших эвакуированных в тыл военных заводов, тут и сегодня еще можно отыскать в лесной глуши и пересохших болотах.

 Деревенский тракторист Ефим Шалудкин подорвался на противотанковой мине уже в начале 60-х, когда корчевал кусты в нескольких километрах от Шапкино, чтобы расширить пашню. Была то немецкая или наша мина, никто разбираться не стал. Обкорнали дядьке Ефиму одну ногу по самое колено да велели судьбу благодарить, что жив остался...

 Его розовая, намятая протезом культя и сам протез с кожаными ремешками на заклепках так и стоят перед глазами. Лет за семь-восемь до того, как стали из Шапкино в массовом порядке увозить дома, у нас была общая на три семьи баня. Привыкший обходиться без посторонней помощи, дядька Ефим допрыгает, бывало, на одной ноге до полка, нахлестается березовым веником, а потом сидит, раскрасневшийся, в предбаннике. Ждет, пока соседи подтянутся - Виктор Амосов да Федька, мой отец.

 Минометчика в 41-м и 42-м, а потом, до конца войны, командира самоходки СУ-100 Федора Емельяненкова пули да осколки, считай, минули - если не брать в расчет касательного ранения и контузии. А вот Виктору Амосову еще в самом начале войны пулеметной очередью раздробило лодыжку и голень. Врачи ее, как смогли, собрали, но правая нога навсегда перестала сгибаться. Раздеваясь в предбаннике, он всякий раз подмигивал пацанам: «Вошь, в баню хошь?» - «Не!! - давно выучив эту солдатскую поговорку, отвечали ему: - Мы рубахи покараулим...»