— Не валяй дурака, Фельдман. Ты знаешь, что я твоих «блох» вижу невооруженным глазом. Да, пара опечаток — но у кого не бывает. Я тебе говорю, что роман готов. Или я когда-нибудь тебя подводил?

— Нет. Ты просто когда-нибудь загонишь меня в гроб, только и всего! Я не могу позволить тебе отсылать черновик! Я уже нашел там пару сюжетных несоответствий!

— Тогда спешу тебя обрадовать — пять минут назад я уже отослал рукопись. Так что пути назад нет.

Адам медленно опустился на стул.

— Скажи мне, что ты шутишь, Чарли. Ты ведь не отослал в издательство черновик? Без моего согласия ты бы этого не сделал. Кто тебе платит? Я или не я?!

— Ладно, не кипятись. Я ничего не отсылал. Так уж и быть, даю тебе неделю на то, чтобы внести правки, которые там не нужны, и поправить сюжетные несоответствия, которых там нет. Но запомни, Фельдман. У тебя есть неделя. Ни днем, ни часом больше.

— Ты точно когда-нибудь загонишь меня в гроб, Чарльз.

— Зови меня просто Чарли. Ну, разве я не молодец? Бывай, Фельдман.

И агент отключил телефон.

Адам положил аппарат на стол. Голова у него шла кругом. Несколько секунд он сидел неподвижно, пытаясь осознать, что произошло, а потом понял, что наилучшим выходом из ситуации будет принять все как данность, сделать вид, что у него не было приступа «я — ничтожество» и продолжать день с хорошим настроением. И он уже принялся было за остатки омлета, но вдруг почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Пока он оборачивался, Афродита Вайс, положив сумочку на стол, заняла кресло напротив.

На этот раз на ней был строгий костюм-«тройка» темно-серого цвета. Афродита положила ногу на ногу, сделала вид, что снимает босоножку на высоком каблуке, но на самом деле просто поиграла ей, и посмотрела на Адама.

— Доброе утро, господин Фельдман. Простите, я подслушала ваш разговор. Ваша новая книга уже готова?

— Да. Думаю, через месяц ее можно будет купить.

— Я, пожалуй, закажу себе кофе. — Она подозвала официантку. — Будьте добры, принесите мне макиато. Только без сахара. И покрепче.

Адам в очередной раз оглядел Афродиту. Собранные в строгую прическу волосы, легкий макияж и очки (видимо, с обычными стеклами, но это только добавляло созданному образу шарма), на шее вместо галстука — шелковый платок с приколотой к нему брошью в виде небольшой ящерицы. Она, как и в прошлый раз, достала портсигар и прикурила от небольшой «зиппо» с изящным узором.

— Что вы делаете тут в такой час? — спросил Адам, принимаясь за еду.

— Я записалась на ваш курс. Прошу прощения, что пропустила первое занятие. Но я обязательно перепишу конспект. Я прилежная студентка.

— Вы пишете?

— Нет. Но я хочу написать сценарий.

— Я уверен, что у вас получится. Кстати, я посмотрел несколько ваших фильмов. Вы прекрасно играете. Особенно мне понравился «Мирквуд».

Официантка принесла кофе. Афродита подвинула к себе чашку, но пробовать не торопилась. Она сделала пару затяжек и, прищурившись, посмотрела на Адама.

— Правда?

— Да. Конечно, я понимаю, что это не только талант, но и тяжелая работа. Все творческие люди это понимают. Но играете вы великолепно.

— Вы на самом деле так считаете?

Адам поднял на нее глаза — так, будто хотел убедиться, шутит ли она или говорит серьезно.

— А я похож на человека, который говорит такие вещи просто так?

— Нет. Просто мне приятно, когда вы это повторяете.

Адам закивал и отставил в сторону омлет.

— Я хочу задать вам вопрос. Если не хотите, можете не отвечать. Что вас связывает с доктором?

Афродита улыбнулась и сделала глоток кофе.

— А вы что, положили на него глаз?

Адам поднял бровь.

— А что если так?

Она расхохоталась.

— Мы живем вместе. Думаю, вы читали газеты.

— А кем вы приходитесь ему на самом деле?

Афродита сделала очередную затяжку и сбросила пепел, легко постучав по сигарете покрытым темно-красным лаком ногтем.

— Я ведь говорила вам, что прихожусь ему ничьей женщиной.

— Да, но вы живете под одной крышей. Вы ведь как-то проводите время вместе по вечерам. Читаете? Беседуете? Смотрите кино?

— Да, мы читаем, беседуем, смотрим кино. Иногда Вивиан смотрит, как я репетирую роли. Иногда он делится со мной тем, что произошло у него на работе. Иногда мы ходим вместе в оперу или в театр. Иногда мы гуляем в парке и кормим уток. Но большую часть времени мы занимаемся сексом. Иногда нюхаем кокаин. Иногда курим опиум. Иногда занимаемся сексом с кем-то еще. У нас часто бывают гости. Вы когда-нибудь пробовали секс втроем?

Адам тоже достал сигареты. Афродита протянула ему свою зажигалку.

— Ни разу. Но, держу пари, ощущения приятные. Вам нравятся женщины?

— Мне нравится все, что доставляет мнеудовольствие. Это — одна из вещей, которая связывает меня с доктором. Ему тоже нравится все, что доставляет удовольствие. Когда вы соберетесь к нам на кофе, Адам? Мы вас с нетерпением ждем.

— Пока что я с удовольствием пригласил бы на кофе вас.

Афродита улыбнулась.

— Меня нужно заслужить. Как бы вы меня заслужили?

— А как вас в свое время заслужил доктор?

Кокетливая улыбка на ее лице сменилась печальной.

— Скорее, это я его заслужила. Доктор оказал мне большую услугу. Скажем так — я для него являюсь тем, чем для него не являются остальные женщины.

— Это интересно. Так что вы думаете насчет приглашения на кофе?

— Вы не ответили на мой вопрос. Как бы вы меня заслужили?

— Я поразмышляю на эту тему.

— Не забудьте сообщить мне свой ответ.

Адам посмотрел на часы.

— Нам пора, — сказал он. — В аудитории нельзя пить кофе, но для вас я могу сделать исключение.

Афродита поднялась и взяла сумочку.

— Вы уже частично заслужили меня, Адам. Или мне теперь нужно говорить «профессор Фельдман»?

— О нет, что вы. Я не профессор, не доктор и даже не магистр. Я и свой диплом бакалавра лингвистики защитил с грехом пополам. И сделал это только потому, что мой отец во что бы то ни стало хотел, чтобы я получил высшее образование.

— А чем занимается ваш отец?

— Вы, наверное, слышали о нем. Джейкоб Фельдман. Известный акционер. Банкир.

— Да, я как-то читала о нем в газете. Ну, это не важно. Думаю, что ваш посредственный диплом не помешает вам меня заслужить.

— … Если не ходить вокруг да около, я бы назвал эту вещь самой личной, когда-либо написанной мной. Не в плане автобиографичности сюжета, а, скорее, в плане черт, которые я вложил в героев. Как это всегда и бывает, я до последнего момента не знал, как будут обстоять дела. Но это и интересно в профессии писателя. Мы начинаем книгу, но не знаем, что у нас получится.

Адам взял стакан с водой, который предусмотрительный Чарли принес ему пару минут назад, и сделал пару глотков. Зал был слишком большим для двадцати-тридцати человек, которые занимали первые ряды. Кафедра напоминала Адаму лекционный зал университета, но он был рад тому, что на этот раз читателей оказалось не так уж много. Объяснялось это, прежде всего, тем, что официальная презентация книги состоялась неделю назад, и тогда зал не мог вместить всех желающих — организаторам в последний момент пришлось ломать голову над тем, откуда взять дополнительные стулья и как решить вопрос с отсутствием места даже для тех, кому пришлось стоять. Теперь Чарли организовал встречу в небольшом читательском клубе, в соседнем помещении известного книжного магазина. Читателям эта идея понравилась, а Адаму она понравилась еще больше. Он был благодарен агенту за то, что хотя бы на этот раз тот решил не устраивать ему приступ социофобии.

— Ну, а теперь вы можете задавать вопросы, друзья. — Адам оглядел зал. — Я знаю, вы долго ждали этого момента.

Публика зашелестела блокнотными листами.

— Скажите, господин Фельдман, вы не хотели бы попробовать себя в ином жанре? — спросила светловолосая девушка, сидевшая во втором ряду. — Мне кажется, что вы могли бы написать замечательный детектив.