И случайно назвал тебя Олей.

Как приятно. Даже ранним утром у нашего народа, как ни странно, тяга к поэзии неистребима. Один звонок, бес­прерывно, следует за другим. Доморощенные рифмоплеты разных возрастов соревнуются между собой с каким-то юно­шеским азартом и энтузиазмом. Хотя, конечно, приходится с прискорбием признать, ничего стоящего наши слушатели обычно предоставить не могут. Кроме всяких там:

Но ушел, потому что ты с Колей.

Или:

Затем мы около часа, с перерывом на песни, обсуждаем актуальные новости из Интернета.

Последний час эфира посвящен встрече с интересным че­ловеком.

Мы работаем шесть дней в неделю. Найти в неделю шесть интересных человек - не так-то легко. (Слава Богу, поиском и приглашением занимается Лирчук.) Интересных людей меньше, чем нам хотелось бы. Но с другой стороны - все ин­тересные! Главное - уметь их грамотно преподать. Другими словами, успех интервью часто зависит от профессионализ­ма интервьюера.

После работы мы спускаемся в кафе. Иногда с нашим гостем. Мы завтракаем, болтаем... После чего Лирчук воз­вращается на работу: он ведь еще и программный директор. Я же свободен. Я свободен как ветер. Обычно я дую в сторо­ну дома.

Извини, я наверное гомик.

Победа и приз - музыкальный диск с популярной музы­кой - достается одному. В данном случае, помню, автору та­кого варианта:

Шагане ты моя, Шагане, Потому что я с севера, что ли? Я к тебе прискакал на коне И вскричал возбужденно: «Доколе?»

Бред и ерунда. Ничего особенного. Но таким образом по­рой рождались истинные шедевры. Помню один.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный. К нему не зарастет народная тропа. Мэр города, ворую я проворно И в меру - чтоб народ переизбрал.

6.

Уже две с половиной недели я живу в этой квартире. Поч­ти сразу после вселения я стал замечать странные вещи, происходящие в ней. С одной стороны, вроде бы ничего осо­бенного, а с другой - необъяснимые загадки.

Например, дистанционный пульт от телевизора. Я его всегда кладу прямо на пол у дивана. Всегда. Неизменно. И вот, значит, пару раз он - почему-то - оказывался на столике у телевизора.

Что за полтергейст?!

Сперва я не придал этому особого значения. Ну мало ли, думаю. Может, переложил пульт, и даже не заметил этого. Неосознанно, так сказать.

Но потом я как-то прихожу - смотрю, дверь балкона при­открыта. Как? Почему? Я ведь точно помнил, что она была закрытой.

Мне даже стало страшно. Чуть-чуть.

Дальше - больше. Стали исчезать продукты. По мело­чам. Одно яблоко, парочка яиц, печенье...

Поневоле задумаешься. Что, собственно, происходит? Домовой? Какой-нибудь разбитной Пашка-барабашка? Но, к сожалению, я убежденный материалист.

По той же причине я отверг версию об умершей матери-старушке, бывшей хозяйке квартиры, чья душа мается, не может покоя найти и появляется на своей жилплощади в мое отсутствие, кушает, смотрит телевизор...

Тогда что? Кто-то влазит через балкон? Но ведь пятый этаж? Да и каким образом этот проголодавшийся альпи­нист-любитель открывает балконную дверь?

Короче, черт-те что!

Может, думаю, безумный хозяин, Михаил Николаевич, тайно меня навещает... Глядит, все ли в порядке, а заодно решает подкрепиться: там яичко выпьет, там печенюшку съест...

В общем, решил я при случае обязательно объясниться с Михаилом Николаевичем. Поговорить с ним откровенно. По душам.

Если, конечно, я сам не съезжаю с катушек. Меня, правда, успокаивало то обстоятельство, что я предполагал нечто подобное. Ведь сумасшедший никогда не подозрева­ет о том, что он сумасшедший. А если я, хоть на секунду, подозреваю о том, что я сумасшедший, следовательно, я не сумасшедший.

Короче говоря, с ума сойти можно...

А не хотелось бы. Это ведь только на словах звучит кра­сиво: психи - самые счастливые люди на свете. Видел я как-то одного дурачка, он со своей тенью дружил. Разгова­ривал с ней, ссорился, спорил, ревновал ее... Жуткое зре­лище, честное слово. Прямо мурашки по коже... Не приве­ди господь.

7.

Однажды утром мне Лирчук говорит:

Сегодня гостя не будет.

А что так? - спрашиваю. - Интересные люди закончи­лись?

Большинство интересных людей в такое время спит. А те, кто не спит, либо уже были у нас, либо им это неинте­ресно.

Давай, - говорю, - приглашать по второму разу. С инте­ресным человеком интересно встречаться дважды.

Лирчук помахал на меня рукой, мол, погоди.

На сегодня гостя нет! Все! О чем будем трепаться по­следний час?

Да как обычно, - говорю, - о чем попало, слово за слово.

Ни о чем и обо всем одновременно.

Нет, - возражает Александр. - Залезь-ка в Интернет, на­рой еще каких-нибудь забавных новостюшек.

Ладно, - говорю, - нарою.

В девять, после официального запуска новостей, Лирчук торжественно объявил, что сейчас дядя Гриша расскажет о последних событиях, особенно глубоко его впечатливших.

Я начал. Мы обсудили беспорядки в Киргизии, постебались над новым рекордом Гиннесса: один чудак ухитрился плюнуть на расстояние в двадцать метров; помусолили фра­зу Бориса Акунина: «Я кончаю с Фандориным».

Наконец я перехожу к спорту. Выдаю в эфир следующее:

- Новый мировой рекорд установил китайский штангист Ляо Хай, в весовой категории до шестидесяти килограмм. Вы заметили, я сказал Ляо Хай. Это я сделал, как и многие другие, по причине гордой застенчивости и хорошего воспита­ния. Дело в том, что на самом деле Ляо Хая надо величать ЛяоX.. .й. Хай - это грубая ошибка. Правильно - извините за на­стойчивость - же Х...Й. Эта фамилия в Китае весьма распро­страненная, в том числе среди спортсменов. Вспомните конькобежку Х...Й Рен и звезду мировых шахмат Ни Х...я. Точнее Ни X. ..я - с ударением на первый слог.

- Ты все же, дядя Гриша, - заметил мой опешивший на­парник, - заменяй ради приличия на Хай.

Я и сам понимаю, что перехожу всякие мыслимые и не­мыслимые границы, а ничего с собой поделать не могу. Пря­мо несусь к пропасти.

Хорошо, - говорю. - Итак, лавры у Ляо...

Хая! - опередил Лирчук.

-У него. Кстати, в китайской даосской мифологии имеет­ся бог монет, и его зовут как раз Ляо...

Хай! - выкрикнул Лирчук, не доверяя мне.

Да, - говорю. - И китайцы, молясь, часто любят повто­рять : «Спасибо Х...Ю за деньги».

Хаю! - заорал Лирчук в микрофон. - Хаю - спасибо!

- Ну нехай Хаю, - говорю. - Хай с тобой!..

Сразу после эфира нас вызвал к себе Кудряк.

Он минут двадцать распинал нас, метался из угла в угол, рвал на себе волосы и потрясал кулаком.

В слабой попытке оправдаться я тихо сказал:

- Но он действительно Ляо X.. .й.

Директор сорвался на визг:

-Даих...йсним, чтоонХ...й! Мнепох...й, чтоонХ...й! Но говорить в эфире «х.. .й» - нех.. .й! Совсем уже ох.. .и!

Он так долго и самозабвенно визжал, что я уж было ре­шил, что меня и на сей раз не уволят. Но я ошибся.

- Извините, - говорю. -Такое больше не повторится.

- Знаю, - успокоился вдруг Кудряк, пригладив свои рас­трепавшиеся волосы. - Потому что ты уволен.

Я сдержанно поблагодарил и покинул кабинет.

Выйдя на улицу и закурив, я вдруг почувствовал душев­ное облегчение. Я осознал, что моя провокация Ляо Хаем бы­ла умышленным шагом. Но осознал я это лишь после того, как желаемое было достигнуто: меня уволили.

8.

Открываю дверь. Вхожу. И просто-напросто офигеваю. С удивлением слышу шум воды из ванной. Характерные звуки, сопровождающие обычно процесс принятия душа.

Так, думаю, приключения продолжаются. Стало быть, мой застенчивый воришка не только любознательный, но и чистоплотный.

Недолго думая - я полон решимости расставить наконец все точки над «е», - направляюсь в ванную. Распахиваю дверь... и остолбеваю от неожиданности и красоты представ­шей перед моим взором картины.