Безделкой не утешишь! Коли сдуру

Глупец ревнует - и цена-то грош

Таким страстям: подачка, или ложь,

Иль обещанье, данное умело,

Его смирит; но принц - иное дело.

Столь нежен сердцем, духом столь высок -

До смерти молча он терзаться будет,

И как бы пламень ревности ни жег,

Тебя он к объясненьям не принудит;

Но о невинности твоей рассудит

Он без труда - лишь только б ты о ней

Речь завела сама, да поскорей!

Не забывай, что страждет он напрасно,

Что в дом ко мне прокрался он тайком,

И коли с ним ты встретиться согласна,

Никто вовек не сведает о том.

К тому же я с тобой; да он притом

Твой рыцарь: не ему ль во всем готова

Ты доверять? Он ждет: скажи лишь слово!"

Столь жалостно Пандар ее молил,

Столь речь его казалась ей правдива,

Столь безутешным виделся Троил,

А встреча - безопасной, что, на диво,

В тот миг помнилось ей, хоть боязлива

Была вдова, - что нету в том греха

И впрямь затея уж не так плоха.

"Ах, дядюшка, клянусь души спасеньем,

Мне жаль его, и рада б я помочь:

Его ль сюда призвать за утешеньем,

Иль вас к нему отправить; но невмочь

Решиться мне! Я, право же, точь-в-точь

Как школьник над дилеммою Евклида", -

Смущенная, промолвила Крессида.

"Нашла дилемму! - возразил Пандар, -

Евклидова задачка, вот так нате!

Добро б еще тупой, дрянной школяр,

Подобный Буриданову осляти,

На то пенял, а уж тебе - некстати:

С твоим-то разумом, в твои года

Ты сделать выбор можешь без труда".

"Что ж, коли так, - промолвила вдовица, -

Пусть он придет! Но надобно сперва

Мне встать с постели и принарядиться;

Вы ж будьте осторожны, точно два

Бесплотных духа, - иль о нас молва

Пойдет, спаси Господь от сей напасти!

Ведь честь моя всецело в вашей власти".

"О, щедрая душа! - воскликнул тут

Пандар, - да наградит тебя Всевышний!

Но не вставай: к чему напрасный труд?

Друг дружку вы без проволбчки лишней

Должны утешить; я ж, как друг давнишний,

Даю благословенье: в добрый час!

И пусть Венера не оставит вас".

Тогда Троил, приблизясь, на колени

Упал, от изголовья лишь на шаг,

И обратился к ней; но в изумленье

Крессида заалелась точно мак

И не могла, хоть режь ее, никак

Ему и слова молвить в знак привета:

Уж до того внезапно вышло это!

Пандар же, чтобы делу пособить,

Опять за шутки: "Ты взгляни, как ловко

Склоняет он колени! Что за прыть!

Сейчас видна привычка и сноровка.

Не жестко ли? на, вот тебе обновка

(И дал ему подушку) - стой, пока

Валять не надоест вам дурака".

Крессида впрямь как будто не спешила

С колен ему подняться приказать:

То ль по забывчивости, то ль решила

Его за дерзость этим наказать -

Бог весть! Но все ж себя облобызать

Чуть погодя позволила вдовица,

А после уж велела и садиться.

"Вот-вот, пускай он сядет на кровать, -

Ввернул Пандар, - ведь разговор-то долог:

Пора вам по душам потолковать!

А ты, племянница, задерни полог,

Чтоб сквозняком не дуло вам из щелок".

И, свечку взяв, ушел к камину он

И сделал вид, что в книгу погружен.

Итак, вдова, хотя и не водилось

За ней вины, уж верно, ни на грош,

Хоть не шутя пред тем она сердилась,

Что верит он напраслине, - но все ж

Почуяла, что принцу невтерпеж,

Что впрямь с ума от ревности он сходит;

И вот сама об этом речь заводит.

"Душа моя! - так начала она, -

Кто любит, тем пристало состраданье:

Противиться ему я не вольна;

К тому же, принимая во вниманье

Всю преданность твою, и послушанье,

И сердце пылкое, - тебя, мой друг,

Спешу теперь избавить я от мук.

Твоей же доброты, мой рыцарь верный,

Я не забуду! За нее могу

Одной лишь благодарностью безмерной .

Воздать тебе - и все-таки в долгу

Остаться! Знай: навек я сберегу

Свою любовь и унесу в могилу

Святую верность моему Троилу.

Все это так; и я не пожелала б

Тебя печалить, даже и любя,

Но мне, увы, не обойтись без жалоб,

Любовь моя, тебе же на тебя.

Так не взыщи: я говорю скорбя

И лишь затем, чтоб худшие печали

Отныне наших душ не отягчали.

145 Сама не знаю, в чем причина зла,

Но ревность, эта тварь, исполнясь яда,

К тебе, любимый, в сердце заползла

И угнездилась там. Что за досада!

Зловредной гадиной, исчадьем ада,

Сосуд столь благородный осквернен.

О, пусть ее Зевес изгонит вон!

146 Ответь, Зевес, творец и вседержитель,

Зачем безвинного чернит хула,

Оправдан же неправедный хулитель?

К лицу ль тебе подобные дела?

О, если б на злодеев я могла

Пожаловаться в суд твой беспристрастный

За возбужденье ревности напрасной!

Теперь у нас частенько говорят:

Мол, ревность и любовь - одно и то же.

Толику меда в дегте растворят -

И мнят, что это зелье в пищу гоже.

Но ведомо тебе, великий Боже,

Любовь ли то, иль злоба, или стыд

И как такому зваться надлежит!

Бывает, впрочем ревность поневоле,

Которая не столь уж тяжкий грех,

Коль есть у ней причины, и тем боле,

Когда ее скрывают ото всех,

Страшась участье вызвать или смех,

И страждут молча: муки те бесплодны,

Зато по крайней мере благородны.

Порой, напротив, утаить невмочь

Ревнивцу гнев, досаду иль презренье...

Но полно, милый! этак мы всю ночь

Проговорим; твои же подозренья

Проистекли от недоразуменья,

Горячность - от любви, хвала Творцу!

Тебе суровость эта не к лицу.

Поверь, что мною движет состраданье,

Отнюдь не гнев! Вели мне дать обет

Иль Божий суд назначь во испытанье

Невинности моей, чтоб злой навет

Смогла я опровергнуть; если ж нет -

То волен ты меня на смерть отправить.

Увы! Мне больше нечего добавить".

148

Троил и Крессида. Книга третья

1 И две иль три слезы со щек у ней

Скатились, и воскликнула: "О Боже!

Ты неизменной верности моей

Свидетель будь, хотя б на смертном ложе".

И покрывала край в бессильной дрожи

К лицу прижавши, навзничь прилегла,

Вздохнула глубоко и замерла.

2 Господь им да поможет в их печали!

Но мне сдается, радость уж близка:

Так день бывает пасмурен вначале -

Ан к полдню разойдутся облака;

Так за зимой - сколь стужа ни крепка -

Грядет зеленый май; так бой неравный

Венчается победой многославной.

3 Едва услышал речь ее Троил

И слезы увидал - тотчас, не скрою,

Себя он точно школьник ощутил,

Стегаемый учительской лозою;

В нем сердце с каждой новою слезою

Больней сжималось, и предсмертный хлад

В груди он чуял, мукою объят.

4 Тут пожалел он о своем согласье

Прийти сюда, и проклял самый миг

Рожденья своего: ведь в одночасье

Утратил он все то, чего достиг!

"Увы мне! - думал он, - сколь был велик

И долог труд, предпринятый Пандаром, -

И все насмарку! все пропало даром!"

Что он ей скажет? Он погиб, увы!

Та, чьих искать он мог бы утешений,

Оскорблена! Поникшей головы

Поднять не в силах, пал он на колени

И вымолвил, смиренного смиренней:

"Ты все поймешь когда-нибудь, мой свет.

О, видит Бог, моей вины здесь нет!"

При этом грудь его была страданьем

Столь переполнена и стеснена,

Что разразиться он не мог рыданьем;

Источник сил телесных в нем до дна

Исчерпан был, и с ним пресечена

Тоска и мука; чувства отлетели,

И замертво он рухнул у постели.

Ужасный вид! Пандар к нему стремглав