Любовь к такому рыцарю, как ты,

В расцвете мужества и красоты.

А я, клянусь, труда не пожалею

И силы все на то употреблю,

Чтоб ты достиг соединенья с нею:

Не зря ведь я обоих вас люблю.

Лишь будьте осторожны и, молю,

Как велено, держите все в секрете,

Чтоб кроме нас не знал никто на свете.

Что до тебя - хоть прежде нос и драл,

Любовник будешь ты весьма примерный:

Недаром же Амур тебя избрал,

Чтоб обратить из ереси и скверны

В свою святую веру. Самый верный

Отныне будешь ты его слуга,

Столп веры, устрашенье для врага!

Ведь всем известно, как в мужах ученых,

Погрязших прежде в мерзостных грехах,

Но милостью Господней обращенных, -

Известно ведь, как в сих еретиках

Недавних - воскресает Божий страх,

Благое отвращенье к мыслям праздным

И противостояние соблазнам"!

При этой речи, надо вам сказать,

Царевичу изрядно полегчало:

Надежда пробудилась в нем опять

И сердце радостнее застучало.

"Клянусь Венерой"! - молвил он сначала,

Затем добавил, дрожь уняв слегка:

"Во мне навек обрел ты должника.

Но, добрый друг, ответь мне Бога ради,

Как полагаешь ты открыться ей?

Пристало ли племяннице от дяди

Все это сведать? От твоих вестей

Она разгневается, а верней -

И слушать не захочет про такое!

Мне мысли эти не дают покоя".

- "Ох, - простонал Пандар, - твой скверный нрав

Мне надоел! Вишь, убоялось чадо,

Чтоб лунный человек, с луны упав,

Нас не зашиб... Ведь экая досада!

Кто, что да как - тебе и знать не надо,

Лишь не мешай! не трать напрасно сил!"

- "Что ж, будь по-твоему, - вздохнул Троил. -

Но выслушай меня! Еще два слова!

Ты должен затвердить, коль мы друзья,

Что никогда и ничего дурного

Ей причинить не собираюсь я:

Мне лучше стать добычей воронья,

Чем даже в мыслях оскорбить Крессиду,

Ей нанеся малейшую обиду!"

Смеясь, Пандар спросил: "И в том сполна

Я перед нею должен поручиться?

Жаль, не слыхала этого она!

Ну что ж, прощай. Я полечу как птица

И в деле постараюсь отличиться.

Бог да поможет нам! Не унывай!

Я потружусь - ты снимешь урожай".

Тут на колени пал перед Пандаром

Принц и, в объятья друга заключив,

Воскликнул: "С нами бог!" – и с новым жаром:

"Держитесь, греки! Коли буду жив,

Узнает враг, сколь в битве я ретив,

И с жизнью не один тогда простится!

(Пускай мне похвальба сия простится).

О друг мой! о мудрейший из друзей!

Ты всемогущ! В твоей отныне власти

И жизнь и смерть моя. Ступай же к ней

И передай, что гибну я от страсти.

Храни тебя Господь от всех напастей!

Ускорь же бег свой, верный мой гонец,

К той, что ускорить может мой конец".

Пандар в ответ промолвил: "Будь покоен.

Коль я твоим доверьем облечен,

То докажу, что я его достоин.

Жди новостей!" - И с тем, отдав поклон,

Пустился прочь, заботой отягчен:

Когда и как речь завести о деле

С Крессидой, чтоб верней достигнуть цели.

Коли задумал кто построить дом,

Он камни класть не станет как попало,

Но мыслью осмотрительной ведом,

Все здание вообразит сначала.

Так и Пандар: не торопясь нимало,

До мелочей представил он сперва

Свой замысел. На то и голова!

Троил меж тем свое покинул ложе,

Гнедого оседлал - и, словно лев,

На войско греков ринулся без дрожи,

Героев многих в битве одолев.

Когда же этим утолил свой гнев,

Вернулся в город он и всем на диво

Держал себя любезно и учтиво.

Переменился с той поры Троил:

Куда исчезли дерзкие манеры,

Насмешки, спесь? Со всеми стал он мил,

Пред ним иные меркнут кавалеры,

Он щедр, он благороден свыше меры, -

И люд простой, и городская знать

Сошлись на том, что принца не узнать.

... Оставить сына царского пора нам.

Немало он изведал тяжких мук,

И много дней его сердечным ранам

Еще болеть - да нам уж недосуг.

К тому же, сам покуда свой недуг

Врачует он усердно и послушно,

Судьбе своей доверясь простодушно.

Пролог.

Над черной бездной возмущенных волн,

О ветры, ветры, небо проясните!

С трудом веду я непокорный челн

Среди пучины горестных событий,

Куда Судьбы неведомые нити

Злосчастного Троила завели...

Но вот надежда брезжит нам вдали.

Тебя зову я, продолжать готовясь

Мой путь, о Клио, старшая из муз!

Крепи мой стих, покуда длится повесть,

И да простит мне, кто познал на вкус

И горечь всю, и сласть любовных уз:

Я только лишь перелагаю ныне

То, что прочел когда-то по-латыни.

За труд же свой не жажду я похвал,

А впрочем, и хулы не ожидаю:

Сочтете ли, что слог мой захромал, -

В том автора вина, за ним шагаю;

А ежели о страсти рассуждаю

Бесстрастно я, так то немудрено:

Слепцу судить о красках не дано.

Притом, тысячелетье - срок немалый

Для перемен. В былые времена

Иначе изъяснялись, и, пожалуй,

Вам речь сия покажется чудна.

Но разница в словах не столь важна:

Ведь так иль сяк, своей достигнуть цели

Во все века влюбленные умели.

Случись меж вами тот, кто сам влюблен, -

Дивясь речам Троила и тем паче

Делам его, подумать может он:

"Я, дескать, поступил бы тут иначе,

Не так бы я в любви искал удачи!"

Но в действиях героя моего

Я странного не вижу ничего.

Приводят к Риму разные дороги,

И у любви есть множество путей;

У нас законы к любящим не строги:

Сойтись нетрудно им в толпе гостей

И толковать друг с дружкой без затей.

В иных краях иные нравы в силе:

Там нас бы за бесстыдство поносили.

Найдутся ли хоть трое среди вас,

Что на один манер в любви поступят?

Что одному не годно - в самый раз

Другому: тот возьмет, а этот купит;

Кто пишет на стволах, кто нож свой тупит,

Чертя на стенах... Мне ж пора опять

За автором старинным поспешать.

Когда отец всех месяцев зеленых,

Медвяный май сошел на лес и луг,

И запестрели весело на склонах

Цветы, воскреснув после зимних вьюг,

И Феб, на небесах верша свой круг,

Уже под знак Тельца вошел, сияя, -

Итак, весною, в третий вечер мая,

Пандар, который также был влюблен,

Вдруг ощутил с особенною силой

В груди уколы стрел: пред этим он

Речами тщился исцелить Троила,

Но хворь и лекаря не пощадила:

Бедняга то бледнел, то зеленел

И клял всю ночь, вздыхая, свой удел.

Когда же Прокна-ласточка по-птичьи

Запричитала над его окном

О том, как ей жилось в ином обличье

И как Терей сестру ее тайком

Обидел, - тут Пандар, некрепким сном

Забывшийся под утро еле-еле,

От шума заворочался в постели

И, кликнув слуг, стал одеваться, чтоб

Царевича исполнить порученье.

Одевшись, развернул он гороскоп,

Благоприятным счел расположенье

Луны... и вот, оставив все сомненья,

Уже он в дом Крессиды держит путь.

Бог Янус, ты ему подмогой будь!

Она жила невдалеке от дяди.

Вошед, спросил он, дома ль госпожа.

"В гостиной". Он туда. В простом наряде

Пред ним Крессида, как всегда свежа,

И с ней две дамы. Девушка, держа

Раскрытый том, читала для услады

Историю Фиванской им осады.

"Храни вас Бог, мадам! - с поклоном ей

Сказал Пандар, - а также всех, кто с вами".

- "Ах, дядюшка! входите поскорей.

Вы трижды снились мне - и глядь, уж сами

Являетесь. Не с добрыми ль вестями?"