'39

доевропейских», или 3) вид варваризма (БСЭ), 4) слово, «обозначающее реалию — явление быта, социальных от­ношений, природы», «жизни, быта, обрядов, обычаев отдельных народов», и 5) слово, употребляемое «для придания речи особого (местного) колорита». Что термин этот недостаточно устоялся в лингвистической литерату­ре со своим точно определенным значением, видно еще из различных оговорок и уклончивых дефиниций: «под экзотизмом в работе., подразумевается..», «часто подобные слова называют экзотической лексикой», «в том же значении нередко употребляется также термин «варваризм», «среди варваризмов иногда вы­деляются экзотизмы» и т. д. А. Е. Супрун, одним из первых уделивший экзогизмам особое внимание, все же употребляет этот термин как бы с опаской: ставит слово «экзотическая» в кавычки уже в заголовке статьи, отме­чает, ссылаясь на Е. М. Галкину-Федорук, что «слова такого рода относят иногда к так называемой «экзотиче­ской» лексике»¹ и что он, этот термин, удобнее по срав­нению с описательными терминами вроде «лексика, ха­рактеризующая быт (и не только быт) разных стран и народов», как указывается у А. Н. Гвоздева².

Не только неустойчивость и возможность смешивания с «варваризмом», но и узость значения делает термин «экзотизм» в значении реалии неприемлемым. Экзотизм, во-первых, подобно варваризму, является только ино­язычным словом для ПЯ; значит, своя для ИЯ реалия экзотизмом быть не может; во-вторых, в отличие от варваризма, это слово, уже вошедшее в лексику соответ­ствующего языка, тогда как реалии могут быть и своего рода окказионализмами. И, наконец, определения, кото­рые мы встречали в литературе, не включают в содер­жание понятия «экзотизм» исторические реалии, рас­сматривая эту лексику только с точки зрения местной, но не временной отнесенности.

Имеется еще одно возражение, обратное приведенно­му А. Е. Супруном и достаточное, чтобы -воздержаться от использования термина «экзотическая лексика» в его прямом значении — «иноземный, чужестранный» (ЛРС): само по себе слово «экзотический» гораздо чаще используется и воспринимается в своем пе-

реносном значении как «причудливый, диковин­ный поражающий своей странностью» (Ож.), такой, который «кажется необычным, причудливым для ино­странца» (БАС), а нередко и связанный с какой-то ро­мантической привлекательностью.

Это приводит нас к мысли о возможности иного, в отличие от реалии, применения термина экзотизм, исхо­дя из обоих его значений — прямого и переносного. Та­ким образом, в рамки его содержания войдут слова — реалии и нереалии, 1) на которых лежит налет экзотики, 2) в том числе и коннотативные слова, слова из нацио­нального или международного «экзотического реквизи­та», 3) целенаправленно используемые для придания произведению определенного колорита, 4) нередко с юмористическим или неодобрительным оттенком; экзо-тизмами в этом значении можно считать и те слова, ко­торые переводчик неосновательно принимает за реа­лии — мнимые реалии.

5. Совсем иначе обстоит дело с «б е з э к в и в а л е н т-н о и лексикой». Термин этот встречается у многих авторов ', которые, однако, трактуют его по-разному: как синоним «реалии», несколько шире — как слова, отсут­ствующие «в иной культуре и в ином языке», несколько уже — как слова, характерные для советской действи­тельности, и, наконец, просто как непереводимые на дру­гой язык слова.

Говорить о БЭЛ, рассматривая ее в плоскости одного языка, в принципе, вообще не следовало бы, поскольку этот термин можно считать обоснованным лишь для науки, для которой сравнение категорий одного языка с категориями другого или других языков является ве­дущим методом исследования; таковы переводоведение, сопоставительное языкознание, контрастивная, конфрон-тативная лингвистика, отчасти методика преподавания иностранных языков, отчасти лингвострановедение. Под­тверждает это и сделанное, правда, по другому поводу, высказывание А. Н. Ониани: «В каждом конкретном языке выделение лингвистических единиц и установле­ние лингвистических понятий осуществляется не путем сопоставления с другими языками, а путем сравнения с другими единицами того же языка, путем установления

¹ Супрун   А. Е. Указ, соч., с. 51.

-² Гвоздев   А.   Н.   Очерки по стилистике русского языка. Изд. 2-е М.: Учпедгиз, 1955, с. 85—86.

40

' d' г' ,^ЧеР^нов' Я. И. Рецкер, А. Д. Швейцер, Е. М. Верещагин и ь. 1. Костомаров, А. А. Брагина, Л. С. Бархударов, В. Н. Круп-нов и др.

41

их внутренней природы»¹. Согласно этой логике, опреде­лять безэквивалентность нужно, опираясь на принятое в теории перевода представление об эквиваленте, в част­ности на дефиницию, которую дает понятию «эквива­лент» Я- И. Рецкер². При этом положении БЭЛ будут лексические (и фразеологические) единицы, не имеющие постоянных, не зависящих от контекста, эквивалентов вПЯ.

Однако если это определение верно, то придется при­знать, что выделение группы единиц на основе такого критерия не имеет ни теоретического, ни, тем более, практического оправдания. Поскольку «эквивалент» предполагает тождество, т. е. полное покрытие между соответствующими единицами двух языков в плане со­держания (семантика, коннотация, фон), БЭЛ окажется совершенно необъятной группой слов (и словосочета­ний), практически включающей чуть ли не всю лексику (и часть фразеологии) данного языка; исключение со­ставят большинство терминов, небольшое количество общеязыковой лексики (обычно однозначные слова) и некоторое число имен собственных. Нетрудно увидеть, что такой необозримый материал не может ни для тео­рии, ни для практики перевода служить источником ис­следований или опыта.

Чтобы добиться практического решения, идеальный «логический» критерий (эквивалентный = равнозначный, тождественный) придется несколько модифицировать в целях снижения его потолка до практически достижимо­го. Для этой цели можно позаимствовать у В. Н. Комис­сарова термин «переводческая эквивалентность» на уровне языковых знаков³, несколько уточнив его ис­пользуемым Я. И. Рецкером⁴ делением эквивалентов на полные и частичные, абсолютные и относительные. По­лученная в результате дефиниция БЭЛ — лексиче­ские (и фразеологические) единицы, которые не имеют переводческих эквивалентов в

¹ О н и а н и А. Л. Фразеологизм и слово. — Сб. Труды Самарканд­ского Гос. ун-та. Вопросы фразеологии. III. Самарканд. 1970, с. 140.

² «Эквивалентом следует считать постоянное равнозначное со­ответствие, как правило, не зависящее от контекста». (Рец­кер Я. И. Теория перевода и переводческая практика. М.: Меж-дунар. отнош., 1974, с. 10, 11)

'Комиссаров  В. Н. Слово о переводе. М.: Междунар. отнош., 1973, с. 75.

⁴ Рецкер Я. И. Указ, соч., с. 11.

42

г-* а _ уступает предыдущей по точности, но зато замет­но сужает границы БЭЛ.

В частности, в теории перевода, на наш взгляд, нуж­но более четко отграничить БЭЛ от реалий. Мы предло­жили бы следующую схему взаимоотношений (и рас­хождений) между ними, а также между ними и осталь­ными понятиями, затрагиваемыми в нашей работе.

Наиболее широким по своему содержанию является понятие БЭЛ (в приведенном выше значении). Реалии входят, как самостоятельный круг слов, в рамки БЭЛ. Отчасти покрывают круг реалий, но, вместе с тем, отчас­ти выходят за пределы БЭЛ термины, междометия и звукоподражания, экзртизмы, аббревиатуры, обраще­ния, отступления от литературной нормы; с реалиями соприкасаются имена собственные и фразеологизмы (и те, и другие — со множеством оговорок); большин­ство упомянутых лексем и выражений (исключение со­ставляют главным образом термины) обладают и кон-нотативными значениями разного рода и различной степени, что позволяет причислять их и к коннотативным словам. Все в тех же границах БЭЛ значительное место занимают слова, которые мы назвали бы собственно без­эквивалентной лексикой или БЭЛ в узком смысле сло­ва¹— единицы, не имеющие по тем или иным причинам лексических соответствий в ПЯ; обычно они также, подобно терминам, лишены коннотаций.