одного и того же термина «контекст» к принципиально

различным явлениям само по себе неудачно, но если бы эти различия

были в достаточной мере учтены и оговорены, с этой

терминологической условностью можно было бы примириться. Однако«

обычно эти выражения достаточной дифференциации

лингвистических понятий под собой не имеют.

Различие между «широким контекстом» (т. е., по нашей

терминологии, речевой ситуацией или текстом) и «узким

контекстом» (т. е. собственно контекстом) есть различие сущностное.

«Узкий контекст» есть конструктивный фактор, «широкий

контекст» — ситуативный фактор.

Р. А. Будагов отмечает особую форму «широкого контекста»,

а именно: диалогическую речь.14 Это очень важное наблюдение,,

помогающее нам внести еще одно уточнение в понятие речевой

ситуации. Действительно, ситуативным фоном, компенсирующим

недостаточность контекстуального указания, может служить,

содержание диалога в целом или непосредственно

предшествующей реплики. Указание в этих условиях может быть

суммарным, т. е. исходить из общей понятийной сферы диалога.

Например:

— I have looked through your work, and have formed a

general idea about your design, which seems well grounded as a whole.

But I find there many unnecessary things which only spoil the

whole effect. You'd better cross them out before publishing your

paper.

— Which things do you mean?

— For instance, this table is out of place here. It adds

nothing substantial to your principal inferences.

Но указание может быть и конкретно словесным. В одной

из предшествующих реплик семантически реализуемое слово*

может быть употреблено в достаточном контексте, и потому в

дальнейшем может реализовать свое значение и без

контекстуального указания. Например:

— All the results of my calculations are represented in a table-

of optimal values.

— To my mind, this table is оut of place here, as it

interrupts your general argumentation and distracts the reader's«

attention.

14 P. А. Б у д а г о в. Введение в науку о языке. М., Учпедгиз, 1958, стр. 17..

Ю

Таким образом, можно наметить несколько основных форм

речевой ситуации: внеязыковую ситуацию, диалогическую речь,

,т. е. реальную ситуацию; сообщаемую ситуацию, понятийную1

сферу изложения, т. е. текст.

Сложные и многообразные связи и столкновения ситуаций

и контекста, ситуации и значения слова могут быть объектом

специального исследования.15 Мы ограничимся сказанным

выше, ибо для непосредственных целей работы этого

достаточно. Контекстуальные связи как таковые для этих целей более

важны. Однако, прежде чем перейти к их рассмотрению,

необходимо уточнить два принципиальных вопроса.

Первый из них касается понятия «свободного» и

«связанного» значения слова.

Описывая различные типы лексических значений слова в

одной из своих семасиологических работ, акад. В. В.

Виноградов писал: «Основные номинативные значения слов... очень

устойчивы. Эти значения можно назвать свободными, хотя их

свобода обусловлена социально-исторически и

предметно-логически. Функционирование этих значений слов обычно не

ограничено и не связано узкими рамками тесных фразеологических

сочетаний. В основном круг употребления номинативного

значения слова, круг его связей соответствует связям и отношениям

самих предметов процессов и явлений действительного мира

(например, пить воду, квас, вино, чай, сидр, виноградный сок

и т. п.)».16 И несколько ниже: «У слова может быть несколько-

свободных значений, в которых непосредственно отражаются

разные предметы и явления действительности (ср.: шапка

'головной убор' и 'заголовок крупным шрифтом, общий для

нескольких статей')».17

В этих замечаниях акад. В. В. Виноградова есть и неясные,

и спорные моменты.

Прежде всего, не уточнено, с какой точки зрения значение-

слова признается «свободным». Общий ход рассуждений автора

показывает, что значение определяется как «свободное» с точки

зрения широты сочетаемости данного слова в данном значении.

Но если речь идет о комбинаторной валентности слова при

данном его значении, значит речь идет о контекстуальных

связях слова, о степени его контекстуальной зависимости.

Признавая же то или иное значение слова свободным, мы тем самым

признаем независимость его от контекстуальных условий. Акад.

В- В. Виноградов, несомненно, прав, утверждая, что широта

сочетаемости данной семантической единицы связана в конеч-

См. интересные наблюдения в этой области в книге акад. В. В. Вино-

г££Д0Я,а <<(^ языке художественной литературы» (М., ГИХЛ, 1959, стр. 108 ел.,.

162, 171 ел., 234 и др.).

«J?,; ?• Виноградов. Основные типы лексических значений слова.

ВЯ, 1953, № 5, стр. 12.

17 Там же.

?Л

ном счете с реальными (впрочем, иногда и воображаемыми)

отношениями в самой окружающей внеязыковой

действительности. Однако раз вопрос ставится именно относительно

сочетаемости слова в данном значении, то определять степень его

независимости следует под тем же углом зрения, т. е. по

отношению к языковой материи речевого целого, а не к внеязыко-

бым факторам. Если быть действительно последовательными и

сохранять на протяжении одного рассуждения именно этот угол

зрения, предопределенный указанием самого автора на

отсутствие «узких рамок тесных фразеологических сочетаний», то

«свобода» слова должна расшифровываться как широта его

сочетаемости с другими словами, а широта сочетаемости — либо как

независимость семантически реализуемого слова от какого-либо

указательного минимума, либо как сложная его дистрибуция.

Свободным можно было бы считать только такое значение,

которое оставалось бы равным самому себе в любых условиях

употребления содержащего его слова; да и то лишь в том

случае, если отвлечься от двух моментов: во-первых, от роли

словесных связей в актуализации слова, и, во-вторых, от тех

естественных, т. е. имеющих внеязыковые причины, ограничений

сочетаемости, о котррых упоминает акад. В. В. Виноградов и

которые с контекстологической точки зрения могут быть

определены как количество слов, способных к сочетанию с данным

словОхМ. Нетрудно видеть, что только безусловно однозначные

слова, при условии употребления их в общепринятом значении,

могут обладать семантической свободой. В любой словесной

связи, например, инсулин будет значить 'гормон поджелудочной

железы'; кронглас — 'оптическое стекло, не содержащее свинца';

пикнометр — 'прибор для определения плотности вещества'.

Однако В. В. Виноградов, как можно видеть и в

приведенной цитате, утверждает, что слово может обладать несколькими

свободными номинативными значениями (т. е. прямыми,

лишенными характеризующей экспрессивности), причем одно из них

является основным значением, а другие — значениями

«номинативно-производными».18 Контекстологический анализ,

напротив, показывает, что совмещение в слове хотя бы двух значений

автоматически превращает каждое из них в несвободное,

контекстуально связанное. Различия в их контекстуальной

связанности— это лишь количественные и качественные различия

в сочетаемости. Сосуществование в слове свободного и

несвободного значений невозможно. Признавать такое

сосуществование— значит, определяя свободное значение,

оперировать исключительно внеязыковыми категориями, а определяя

несвободное значение — языковыми категориями одновременно