the right side of cloth, the grey mare, hammer and tongs и т. д.
Реализация целостного значения этих и подобных им идиом
не может быть достигнута их собственными силами именно
из-за их внешней неотличимости от переменных сочетаний.
Размежевание между буквальным смыслом переменного-,
словосочетания и целостным значением внешне тождественной
с ним идиомы может проходить различными путями. В
известной степени различия этих путей, вероятно, связаны с
характером структуры идиомы.
Контекстуальное указание для идиом, не имеющих
закономерного лексического расщепления, идет от слова,
синтаксически связанного с данной идиомой в пределах предложения.
Например, a motor-car is sour grapes for him. Либо такое
указание содержится в речевой ситуации, исключающей букваль-
См.: И. Р. Гальперин. Очерки по стилистике английского языка. М.,
1958, стр. 126.
ю Подробнее об этом различии см.: Н. Н. А м о с о в а. О целостном
значении идиомы. Исследования по английской филологии. Сб. 2. Изд. ЛГУ, 1961,
стр. 11—12.
79"
ный смысл словосочетания. Либо, наконец, оно достигается
путем факультативного лексического расщепления (типа to save
(one's) political skin). Для идиом с регулярным лексическим
расщеплением указание может идти от вставного переменного
компонента (типа to throw (smb.'s) degrading occupation into
(smb.'s) face). Для идиом с закрепленным артиклем указание
может возникнуть из несоответствия артикля условиям
изложения (ср.: This young lady turned out to be the grey mare).
Так или иначе, во всех подобных и многих других случаях
следует ожидать указания, идущего извне к идиоме. Таким
образом, указательный элемент находится за пределами идиомы
и является чем-то внешним по отношению к ее составу.
Например, сочетание to smell a rat может быть как
переменным и иметь смысл 'учуять крысу4, так и идиомой с целостным
значением 'чуять неладное'. Сравним следующие отрывки:
1. «Have you arranged that bowl of water, so that it'll fall on
his head when he opens the door?» — «Rather! It's beautifully
balanced!»— «Good! When he comes in, we must be careful to talk
and behave exactly the same as usual, or he may smell a rat» (Th.
Lyell, S. Ph., 619).
2. On several occasions we were all awoke by frightful noises,
Pinch (the dog)... being discovered scratching up the earth close
to the stable partition with a ferocity altogether foreign to his
weak nature. — «He smells a rat», said Sam; «Good dog! fetch it
out. There is rats in the stable... that's what he's after» (J.
Greenwood, L. R., 193).
В обоих случаях значение сочетания to smell a rat
вскрывается на основе ситуации: в случае 1—как целостное значение
'почуять неладное', в случае 2 — как семантема переменного
сочетания 'учуять крысу'.
Но если это так, то указательный элемент не совпадает
с семантически реализуемым элементом и не равен составу
идиомы. Следовательно, идиомы, полностью совпадающие
с переменным сочетанием, казалось бы, не могут быть подведены
под обсуждаемую контекстуальную формулу.
К этому выводу нас подводит цепь чисто логических
заключений, и он был бы непогрешимым, если бы не некоторые
обстоятельства.
Дело в том, что на протяжении многих десятков тысяч
обследованных страниц английских текстов встретились лишь
два-три переменных сочетания, совпадающих по составу с
соответствующими идиомами. Даже в тех случаях, когда в данном
речевом акте естественнее всего было бы употребить
словосочетание, омонимичное какой-либо идиоме, избирается иной
способ выражения мысли. В то же время, наличие внешнего
негативного указания легко могло бы ликвидировать возможность
смешения переменного и идиоматического сочетания. Такое
стремление избежать совпадения с идиомой само по себе весьма
SO
многозначительно. Оно свидетельствует о том, что
традиционный характер состава идиомы одерживает верх, действует более
непосредственно, чем какой-либо внешний контекстуальный
сигнал. Благодаря этой закрепленной связи между данным
лексическим составом словосочетания и его идиоматическим
содержанием целостное значение идиомы реализуется со значительно
большей степенью автоматизма, чем сложночленимая семантема
соответствующего переменного сочетания, и потому-то и
перевешивает эту последнюю.
Но тогда положение внешних указательных сигналов по
отношению к идиоме оказывается иным, чем это могло
показаться на первый взгляд. Эти сигналы оказываются избыточными
и поэтому фактически дублируют контекстуальное указание,
содержащееся в самом составе идиомы.
Но в таком случае получается, что и идиомы, полностью
совпадающие с единицами переменного контекста, не
отклоняются от общей контекстуальной формулы идиоматического
словосочетания.
Нетрудно видеть, что этот вывод основан на наблюдениях
хотя и над обширным, но все-таки ограниченным материалом.
Возможно, что если бы удалось выявить достаточно большое
количество случаев употребления переменных сочетаний,
тождественных по составу, соответствующим идиомам, можно
было бы установить определенные условия речи, исключающие
идиоматический смысл в этих сочетаниях. Но дело-то как раз
и заключается в том, что в речевой практике такие случаи
чрезвычайно редки. Этот факт вряд ли можно считать
случайным.
Таким образом, приходим к тому, что тождество
семантически реализуемого и указательного элементов в единицах
постоянного контекста типа идиомы остается ненарушенным
даже при наличии дополнительных контекстуальных примет
и внешних контекстуальных указаний, действующих в том же
направлении.
Основная контекстуальная специфика идиом, следовательно,
ни в чем существенном ог характера лексического их состава
не зависит.
О случаях полисемии идиом речь пойдет несколько позже.
Сущность целостного значения идиомы нередко пытаются
определить через соотносимый с ним внеязыкозой коррелят.
Таким внеязыковым коррелятом чаще всего признают единое
логическое понятие.11
11 Ch. Bally. Tratte de stylistique franchise, vol. 1. Heidelberg, 1921,
стр. 69—77; Б. А. Л а р и н. Очерки по фразеологии. Уч. зап. ЛГУ, № 138,
серия филол. наук, вып. 24, стр. 206; Е. М. Галкина-Федорук. Современный
русский язык. Лексика. М., Изд. МГУ, 1954, стр. 148; П. П. К а л и н и н. К
вопросу об эквивалентности фразеологической единицы отдельному слову.
Иностранные языки в школе, 1956, № 3, стр 35; М. Н. Никифорова. Субстан-
5 Н. Н. Амосова
81
Однако наблюдения показывают, что соотносить
прямолинейно категории языка с категориями логики следует весьма
осторожно. Механически установить некие твердые типовые
соответствия между теми и другими нельзя. Учение о понятии
как об одной из высших форм познания разрабатывается
в диалектической логике применительно к анализу процесса
познания и отношения мышления и действительности. Важно
иметь в виду, что анализ этот обычно учитывает содержание
и механизм мыслительных процессов в принципиальном
отвлечении от собственно языковых, т. е. материальных, их форм.12
П. В. Таванец прямо заявляет, что «признак „быть сочетанием
слов" не является отличительным признаком ни суждения, ни
предложения, ни языковой оболочки суждения».13
Это отмечают теперь и некоторые лингвисты. Например,
Е. М. Галкина-Федорук пишет: «Одно и то же содержание, т. е.