«Поймите меня правильно, — вещал он, — когда я говорил о прекращении движения вглубь, я понимал, что сие автоматически обозначает расширение исследований на пограничные, близлежащие области. Не вглубь, так вширь! А вернее, и вглубь, и вширь!»

Мир был восстановлен. Падре вновь признали за своего. И он вновь председательствовал, поощрял, выдвигал, замечал, отличал, утверждал и подтверждал. И одновременно реализовал свои замыслы, свои потайные, далеко идущие планы.

Он не был бескомпромиссным борцом за истину. Напротив, ему казалось, что он тонкий и гибкий политик. Он умел отступать и уступать, смягчать формулировки и делать выводы более обтекаемыми. И все-таки в конечном счете гнул свою линию. Он нутром чувствовал суть вещей. Все-таки Падре был настоящим ученым. И Второв это понимал. Если б кто-нибудь попытался проверить деятельность лаборатории Падре, то такому человеку не пришлось бы слишком долго ломать голову перед тем, как решить, что налицо страшный хаос и неразбериха. И все же…

Время от времени из стен его лаборатории выходило аккуратное законченное исследование, выполненное на самом высоком научном уровне, статья с оригинальным наблюдением, а то и монография, производящая если не переворот, то нечто вроде легкого землетрясения данной отрасли науки.

Куда гнет Падре? В чем его линия?

Второв долго не мог сформулировать ответ — слишком запутанны были научные направления в их лаборатории. Кроме того, существовали люди, которые работали под личным руководством и непосредственной опекой шефа. Их исследования велись втайне. И все же Второв не прекращал своих попыток. Он внимательно анализировал выступления шефа, выделяя из них истинную и отбрасывая конъюнктурную информацию. Он ловил оброненные случайные словечки, намеки, обещания и составлял из них пасьянс, под названием «цель».

Пасьянс недвусмысленно показывал, что честолюбивые замыслы Падре касаются множества сложнейших проблем. Насколько удалось понять Второву, Падре не ограничивался биологической стороной вопроса. Кто знает, куда он залетал в мечтах своих!… Правда, мечты оставались мечтами, и пока Падре широко пропагандировал анаэробное дыхание. Здесь работы находились в самом начале, но это не мешало ему устроить широковещательную рекламу.

— Вы знаете, что такое анаэробное дыхание? Вы представляете, какие оно открывает перспективы перед человечеством! — патетически восклицал Падре, освещенный прожектором и улыбкой диктора.

Вдоволь поинтриговав столь несведущую в вопросах анаэробного дыхания аудиторию, Падре переходил к изложению сути дела. Оказывается, все совсем не так представляют себе современного человека, как это следовало бы, по мнению Падре. Человеческое тело, организм человека, вещал Падре, не есть нечто завершенное и законченное, как пытаются представить некоторые ученые. Человек далек от гармонии, которую видели в нем поэты и философы прошлых веков. Человек — это стрела, направленная рукой эволюции из прошлого в будущее. Не только чувства, память, эмоции и сознание человека находятся в состоянии непрерывного развития, но и тело его, бренное тело среднего человека, еще и сегодня непрерывно меняется и преобразуется. В зависимости от образа жизни, возраста, пола и особенностей строения каждый организм представляет собой в той или иной мере кладовую нереализованных возможностей.

Оратор с ходу предлагал приступить к реализации потаенных чудес. Начать хотя бы с анаэробного дыхания. Падре останавливался на особенностях анаэробного дыхания у микроорганизмов, слегка касался кишечнополостных, некоторых рыб, пресмыкающихся и переходил к человеку. У него он находил эту способность в зачаточном виде. Или в атавистическом. Какая, в сущности, разница?

— Слушайте, слушайте!

Человек будет обходиться без кислорода!

Для него откроются глубины океана. Две трети планеты залито водой. Пора наконец по-настоящему освоить Землю.

Шеф делал красноречивую ораторскую паузу и вкрадчивым шепотом продолжал:

— Способность к анаэробному дыханию можно развить, закрепить, и тогда…

Вот это «тогда» кружило голову оратору и слушателям. Открывались изумляющие перспективы. Здесь было и подводное (смешанное анаэробно — аэробное) дыхание, и полностью бескислородное — в условиях космоса, и отказ от представления, что только сердце — легкие являются главными поставщиками кислорода в организме, и многое другое. Несколько сдержаннее Падре останавливался на реальных путях перехода на анаэробное дыхание. Слушателям было ясно только два факта: придется много есть, раза в два-три больше обычного, и проделать над собой кое-какие операции. Против еды особых возражений не было, но зато хирургический подход вызывал явное отвращение. Все хотели знать, какие же именно операции должен проделать человек, чтобы стать анаэробом.

Падре шутил, вступал в диспут с теми, кто задавал особенно ядовитые вопросы, рассыпал улыбки и выглядел самодовольным олицетворением успеха. Впрочем, самореклама анаэробного дыхания скорее принесла вред, нежели пользу. Слишком несерьезно все выглядело, хотя за спиной шефа маячили графики, таблицы и формулы реакций.

И все же многие заинтересовались. Прежде всего моряки. Рыболовы. Морские геологи. Заглянули врачи-космологи. Пришли и прочно обосновались обычные врачи. Они так и заявили:

— Мы знаем, что у вас еще ничего нет. Но мы готовы работать вместе. Если это удастся, можно будет спасти тысячи людей. Инфарктники, астматики и сердечники ждут вашего метода. Для них несколько часов анаэробного режима означает жизнь и здоровье. Давайте думать.

Постепенно вроде бы ничем не обеспеченная и не подкрепленная, случайно возникшая на пустом месте идея шефа стала обрастать скорлупой известности и массовой заинтересованности. Вокруг проблемы «АД» («анаэробное дыхание») по круговым и эллипсовым орбитам вращалось все больше и больше людей. Был создан Совет по проблеме, включающий в себя специалистов самых различных областей науки. В него входили химики, биологи, технологи, психологи, медики и т. д., всего числом 167 человек. Председателем Совета был назначен видный административный работник, ретиво взявшийся за дело. Ему придали в помощь ученого секретаря, стенографистку, машинистку, курьера и трех освобожденных членов Совета. Администратор не любил есть хлеб даром, и на головы членов Совета «АД» посыпались бумажные снежинки, призывающие, напоминающие, обязывающие… Ротопринт печатал протоколы совещаний в двухстах экземплярах, и каждый член Совета был обеспечен своевременной исчерпывающей информацией. Поговаривали о строительстве отдельного здания под проблему и о создании специализированного закрытого института со сверхсекретной тематикой.

Но все это были только слухи, и, как потом выяснилось, совершенно не проверенные. Засекречивать тематику никто не собирался хотя бы потому, что практический выход ее лежал в сфере биологии и медицины. Речь, таким образом, шла о здоровье людей и освоении литорали. Но Падре любил таинственность. Возможно, он сам и пустил слух о «спецтематике», сболтнув об этом в кулуарах какой-нибудь конференции.

По проблеме «АД» было несколько выступлений по радио и телевидению, появились статьи в центральных газетах, благосклонно отмечающие интересное научное направление и…

Все. Больше ничего и не было. Сама проблема так и не пошла дальше стен лаборатории Падре. Там она велась силами двух-трех сотрудников да еще несколькими энтузиастами-медиками, которые приходили в «АД» раза два в неделю.

…И именно они сумели все-таки кое-что сделать! Из стен лаборатории вышел миниатюрный никелированный приборчик. Специальная комиссия Минздрава подвергла его испытаниям, и тихо и незаметно он стал завоевывать аптеки и больницы. Излечимость астмы поднялась до 84 процентов. Падре знал, чего хочет. Чутье у него было дай бог всякому!

Второва еще сильнее стала интересовать позиция Падре, его потаенные надежды и планы. Кое-чего Падре добился. Это несомненно. Но благодаря его практической беспомощности дело, вернее, ассигнование на него уплывало в чужие руки. Конечно, средства не пропадут и наука в целом, может, ничего не потеряет, но всегда обидно, когда предназначенное тебе уходит к кому-то. И все Падре… А о Падре, как и о самой проблеме, незаметным образом позабыли. Нет, разумеется, он был ведущим членом проблемного Совета, выступал там с отчетными докладами, выступал в прениях, выступал с замечаниями, выступал, выступал… И все же он оказался на задворках. Его оттеснили подъемные краны, заказы на размещение оборудования, сметы, планы строительства и прочее, и тому подобное, и так далее.