более строгому наблюдению и контролю». Однако принятие гражданства не освобождало от такого

контроля. В марте 1937 г. был издан приказ НКВД, требовавший провести персональный учет всех

иностранцев, принятых в гражданство СССР после 1 января 1936 г.125

Более половины из тех, кто был приговорен к высылке как германский гражданин с начала массовых

операций и до конца 1937 г., утверждали, что подавали заявление о приеме в советское гражданство. Оно

либо все еще рассматривалось, либо было отвергнуто. Многие эмигранты из Германии решались на этот шаг

лишь в последний момент, под угрозой увольнения с работы126. Так, инженер завода «Тизприбор» Ганс

Шлосберг обращался за помощью к директору 3 июня 1937 г., утверждая, что его заявление о принятии

советского

123 Бывший сотрудник советского полпредства в Германии Бруно Альбрехт оформлял гражданство СССР в течение трех лет.

Рихард Фрук подал заявление 23 декабря 1935 г., к моменту его ареста в августе 1937 г. оно еще не было рассмотрено.

124 В ряде случаев советское гражданство немецкие антифашисты получали еще в Германии. Начинающий писатель и

журналист Гельмут Вейс, проживавший в Дрездене, в мае 1934 г. подал заявление о переходе в гражданство СССР. Сразу же

после получения паспорта от советского полпредства в сентябре 1934 г. он отправился в Москву. Находясь в эмиграции в Праге, советский паспорт получил немецкий коммунист Эрнст Хаберланд (РГАСПИ. Ф. 495. Он. 205. Д. 1479).

125 Хлевнюк О. В. Указ. соч. С. 310.

126 См. докладную записку заведующего отделом кадров ИККИ Белова от 15 сентября 1937 г. о массовых увольнениях

эмигрантов, работавших в Исполкоме Коминтерна и других московских учреждениях. «Имеются сообщения, что снимают с

работы и лиц, давно принявших советское гражданство и переведенных в ВКП(б), только из-за того, что они бывшие

иностранцы» (Дель О. Указ. соч. С. 100-101).

74

гражданства вот уже несколько месяцев рассматривается по инстанциям. «Для меня как для еврея и

антифашиста возвращение в Германию неприемлемо», — подчеркивал он. Накануне большого террора

просьбы и отношения в ОВИР, подписанные руководством предприятия, уже не помогали. Тем более что

завод, на котором вот уже несколько лет работал Шлобсерг, был переподчинен Наркомату обороны, а значит, инженер попадал под действие известного постановления Политбюро ЦК ВКП(б) об аресте «всех немцев,

работающих на оборонных предприятиях»127.

Шлосберг был арестован в первые дни массовых арестов 30 июля 1937 г. Не ведая об этом, 10 сентября

ВЦИК принял постановление о его принятии в советское гражданство. В свою очередь, не имея информации

о данном факте, Особое совещание НКВД (ОСО) 15 ноября приняло решение о высылке Шлосберга из

страны как иностранного подданного. Однако посольство отказалось выдать ему германский паспорт, и

началась бумажная волокита. Дело кончилось тем, что Шлосберг был освобожден по постановлению

Военной прокуратуры в марте 1940 г., после почти трех лет предварительного заключения.

Случай, когда решение о принятии того или иного немца в советское гражданство приходило, когда он уже

был арестован, не являлся чем-то исключительным в период немецкой операции. Эрих Констант был

арестован 5 июня, получил советское гражданство 20 июня, расстрелян 25 октября 1936 г. В условиях

тотальной закрытости информационных каналов отдельные части государственного аппарата оказывались

изолированными друг от друга. Если Шлосберг все-таки остался в СССР, то в иных случаях органам НКВД

приходилось возбуждать вопрос о лишении высланных советского гражданства post factum. Так, зоотехник

птицеводческой фермы в городе Загорске Эрих Морштадт стал гражданином СССР 3 июня 1937 г., почти за

два месяца до своего ареста, но в спешке его выслали как германского подданного. Вопрос о лишении его

гражданства был поставлен НКВД перед ВЦИК только 3 октября 1939 г.

Тот, кого принимали в советское гражданство, получал в ОВИРе соответствующую справку с фотографией, в

которой были обозначены дата и номер решения ВЦИК. Эта справка являлась основанием для получения

советского паспорта по месту жительства. В случае если из ВЦИК приходил отказ, шансов вернуть

предшествующий статус у иностранца практически не было. Из ОВИРа приходило

Наказанный народ. С. 35.

75

распоряжение об аннулировании ВНЖ, человеку сообщали о необходимости в течение 10 дней покинуть

СССР. На бюрократическом жаргоне это называлось «принудительной выездной визой».

Так поступили с Эрикой Гюбнер, Гансом Эйлером, Адольфом Боссом и многими другими немцами, так и не

добравшимися до советского гражданства. В случае неподчинения германского подданного арестовывали, и

его дело передавалось на решение ОСО. Даже в горячке массовых репрессий каждый из иностранцев

находился под неослабным контролем. Архитектор Вернер Хебербанд получил «принудительную визу» до 1

декабря 1937 г., но в срок его семья выехать не успела, и 4 декабря он уже был арестован.

Происходившее не являлось секретом для немцев, ходили слухи о некоем секретном «письме ГПУ»,

согласно которому всех иностранцев без суда и следствия высылают за границу. Рудольф Брой-нинг с обидой

заявлял на допросе: «Я ждал, что меня, как и других немцев, вышлют из СССР за то, что я в течение 7 лет

работал честно по 12 часов на производстве». Это подтверждают и воспоминания швейцарского гражданина

Эрнста Дерендингера, в которых детально воспроизводится процедура выдавливания иностранцев из

страны. Чиновники ссылались на приближение войны — «этого требует общее положение». Дередингер со

злорадством отмечал, что с началом массовых репрессий иностранным коммунистам доставалось больше,

чем простым немцам128. Ему самому начальство смогло оказать содействие только в продлении ВНЖ на три

месяца для того, чтобы не уезжать в полной спешке из страны, где он прожил четверть века.

Другой гражданин Швейцарии не смог избежать ареста, хотя обстоятельства его дела оказались весьма

необычны. Иосиф Егер приехал в 1931 г. в СССР на лечение, вступив для этого в ряды КПГ. Как сам он

позже заявил на допросе, «повидав СССР, я уже не мог долго оставаться в Цюрихе и снова выехал в СССР».

Чтобы не обращаться в посольство своей страны за продлением своего национального паспорта, он подделал

срок его действия, а когда при получении ВНЖ данное обстоятельство вскрылось, Егеру предложили

покинуть пределы СССР. Но у него уже были в Москве жена и ребенок. Очевидно, не чуравшийся

жульничества, Егер через знакомых купил себе советский паспорт, да еще и со столичной пропиской.

Полукриминальная история завершилась пятью годами лагерей по политической статье.

В случае принятия того или иного немца в советское гражданство его германский паспорт не возвращался

обратно, а пересылался через

128 Derendinger Е. Op. cit. S. 537.

76

НКИД в консульство. Только после этого его бывшего обладателя вычеркивали из списков германских

граждан. Данная процедура с 1937 г. находилась под плотным контролем гестапо, которое получало копии

паспортов и таким образом пополняло картотеку «врагов рейха»129.

В ряде АСД зафиксированы попытки немцев выйти из советского гражданства, что фигурировало в

обвинительном заключении как отягчающее обстоятельство. Как правило, причиной этого было отсутствие

работы, тяжелое материальное положение. Леонид Шваль-бе писал в марте 1937 г. брату о желании

вернуться в Польшу, так как он более года является безработным, «мы здесь в большой нужде, живем

продажей наших вещей, которые привезли из Германии».

Проживавший в Кунцево политэмигрант Эрнст Мейер забрал свое заявление со следующим обоснованием: