под крылышком своих хозяев (сам Батиста скрывался в те дни в Доминиканской Республике).
Иммиграционные власти Соединенных Штатов гостеприимно встретили батистовцев. Их отнюдь не смущало, что на американскую территорию ступили военные преступники, которые к тому же не имели въездных виз.
Бывшим властителям Кубы не пришлось скитаться по лагерям для иммигрантов и обивать пороги таможен: въезд в страну им разрешили без проволочек, под «честное слово». В небольшой анкетке, какую пассажиры международных авиалиний обычно заполняют перед прилетом в пункт назначения, каждый батисто-вец проставлял лишь имя и фамилию, дату и место рождения и предполагаемый адрес жительства в Соединенных Штатах. Остальные хлопоты брали на себя американские власти. Чиновники иммиграционной службы шлепали на анкетки штамп, начинавшийся обычным выражением: «Ваше пребывание не может быть разрешено сверх указанного срока. Вы допускаетесь...» А дальше шли совсем необычные слова: «...под честное слово на неопределенный срок». При этом иммиграционные власти, не моргнув глазом, поясняли, что убежище батистовцам предоставлялось, дескать, «по традиции», как и другим политическим беженцам из латиноамериканских стран.
Как показали последующие события, дело заключалось вовсе не в «традициях». Гостеприимство, с которым батистовских деятелей приняли в США, объяснялось далеко идущими расчетами американских правящих кругов использовать беглецов с Кубы для продолжения борьбы против Революционного правительства Враги революции нужны были американскому империализму, с одной стороны, для маскировки его агрессивных замыслов в отношении острова Свободы, а с другой — чтобы служить орудием осуществления этих замыслов.
Если в политическом плане кубинская эмиграция была однородной — подавляющее большинство «беженцев» запятнало себя кровавыми преступлениями против кубинского народа,— то в имущественном положении они представляли собой отнюдь не равные величины. Наряду с министрами, видными сановниками и
генералами, которые за время правления Батисты успели нажить миллионы долларов, с Кубы бежала, спасаясь от справедливой народной кары, и более мелкая «сошка» — офицеры батистовской армии, каратели, полицейские шпики и провокаторы. В первые недели 1959 года все они были настолько деморализованы, что не могло идти речи о каком-либо объединении их в рамках одной или нескольких организаций. Пройдет около трех месяцев, прежде чем сбежавшие с Кубы батистовцы оправятся от шока, вызванного победой народной революции, и эмигранты превратятся в «материал», который можно будет использовать против кубинского народа.
Весной 1959 года в Нью-Йорке начала свою деятельность «Белая роза» — первая организация эмигрантов-батистовцев, провозгласившая целью вооруженную борьбу против Революционного правительства, которое к этому времени уже возглавил Фидель Кастро. Во главе «Белой розы» стояли такие одиозные фигуры свергнутого режима, как бывший представитель Кубы в ООН Нуньес Портуондо, генерал Хосе Педраса и сенатор Ро-ландо Масферрер; номинальным руководителем организации считался Рафаэль Диас Баларт — сын одного из батистовских сенаторов. В действительности же подлинными создателями и «идейными» вдохновителями контрреволюционной «Белой розы» были американская разведка и представители крупного бизнеса Соединенных Штатов Америки.
13 ноября 1959 года кубинская газета «Эль Диарио насьональ» напечатала письмо, направленное летом политическим лидером «Белой розы» Нуньесом Портуондо бывшему батистовскому послу в Вашингтоне Николасу Арройя. В письме, датированном 8 июля и написанном на бумаге со штампом нью-йоркского отеля «Боз-Ар», Портуондо рассказывал о своей беседе с неким «мистером Греем», выступавшим от имени журнала «Лайф». «Я виделся с нашими друзьями из «Лайфа»,— сообщал Портуондо,— и они согласны сотрудничать. Единственное препятствие — это расходы... Г-н Грей проявил большую понятливость, оказался чрезвычайно практическим и требовательным человеком...».
С первых дней своего существования «Белая роза» развернула деятельную подготовку к борьбе против
Революционного правительства. Штаб-квартира этой организации находилась в Нью-Йорке, но центр деятельности был в Майами (штат Флорида). Вопросами транспорта и переправки на Кубу вооруженных групп батистовцев ведал находившийся в Майами сенатор Масферрер. Генерал Педраса занимался сколачиванием и военной подготовкой «сил вторжения» на территории главным образом Доминиканской Республики и Гватемалы. Забегая несколько вперед, отметим: деятельность «Белой розы» зашла столь далеко, что на пресс-конференции, проведенной ее руководителями в Нью-Йорке 10 ноября 1959 года, американским журналистам был представлен «временный президент Кубы» — Доминго Гомес Гимеранес, специалист по... болезням сердца, преподававший в тот момент в Колумбийском университете США. Одновременно собравшихся познакомили и с «командующим вооруженными силами» «Белой розы» — неким Меробом Coca. Назвав это имя, устроители пресс-конференции, разумеется, умолчали, что Мероб Coca имел чин полковника батистовской армии.
«Белая роза» стала своеобразным стереотипом для других организаций, созданных в среде кубинской контрреволюционной эмиграции в Соединенных Штатах Америки.
К середине 1959 года число кубинцев-контрреволюционеров в США значительно увеличилось. Вслед за «столпами» батистовского режима и лицами, скрывавшимися от революционного правосудия, в Нью-Йорк и Майами потянулись латифундисты и скотоводы, крупные капиталисты и домовладельцы, а также коррумпированная верхушка интеллигенции и второразрядные политиканы, ренегаты, принимавшие участие в борьбе против Батисты, а затем переметнувшиеся в лагерь врагов революции, просто сбитые с толку американской пропагандой люди.
«Все знают, каким образом эти люди уезжали из страны. Все знают, что два самолета курсировали утром и вечером, увозя отсюда господ, которым были выданы визы на въезд в Соединенные Штаты...— говорил Фидель Кастро, выступая 29 сентября 1965 года на ми-« тинге, посвященном пятой годовщине создания комитетов защиты революции.— Страна сопротивлялась под лозунгом: «Тот, кто хочет уехать, пусть уезжает». Мы
никогда никому не мешали. В конечном счете наши враги, вместо того чтобы причинить вред нам, причиняли его себе. Дело в том, что они вывезли отсюда также множество люмпенов, неустойчивых элементов, типов, которые основали в Майами и Нью-Йорке игорные притоны, публичные дома, завели торговлю всяческими наркотиками. В конечном итоге они увезли отсюда «сливки» всего самого худшего, что было на Кубе. Когда же они спохватились, то оказалось, что они уже выдали разрешения на въезд в свою страну более чем 100 тысячам человек...»
Параллельно с численным ростом кубинской эмиграции в США в ее среде множились контрреволюционные организации. Вслед за «Белой розой» возникло более десятка различных групп и группировок. Каких «сообществ» тут только не было! И «Кубинская антикоммунистическая армия», и «Кубинское конституционное (?) действие», и «Война», и «Крест», и организации с непонятными, но таинственными названиями — «Фаяка» и «Одак», и группировки с такими пахучими вывесками, как «Движение 26 июля борьбы с коммунизмом» и «Антикоммунистический революционный крестовый поход»...
Ядро контрреволюционной эмиграции составляли 14 организаций. Корреспондент газеты «Нью-Йорк мир-рор» Джеймс Уинчестер привел в одном из своих сообщений любопытные детали их деятельности. Так, например, «Кубинскую антикоммунистическую армию» — ее штаб-квартира была в Доминиканской Республике — возглавлял уже знакомый нам генерал Хосе Педраса. Эта небольшая, но хорошо организованная группировка военизированного типа насчитывала в своих рядах немногим более сотни кубинцев и несколько сот наемников разных национальностей. «Кубинскую антикоммунистическую армию» активно поддерживали члены «иностранного легиона» доминиканского диктатора Трухильо; он же поставлял ей оружие и военное снаряжение.