— Джеремия-а-а-а-а?

Чернокожий смотрел куда-то мимо него. Джеремия испуганно оглянулся — лужи на полу не было, ни капли. Он снова повернулся к своему приятелю, тот как-то неловко переминался с ноги на ногу, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза.

— Гектор?

Джеремия сделал шаг вперед, но в ту же секунду какой-то смутный силуэт, очертаниями напоминавший человека, точно фурия, скользнул между ними. Деталей было не разобрать. Джеремия не успел и глазом моргнуть, как это нечто стремительно пронеслось мимо него и исчезло за углом. Джеремия вопросительно взглянул на своего чернокожего приятеля, однако было совершенно очевидно, что Гектор не видел не только эту поджарую тень, не видел он и самого Джеремию.

Краем глаза Джеремия заметил еще одну, похожую тень, которая, как и первая, поспешно скрылась, словно испугавшись, что ее застали врасплох.

На глаза ему начали попадаться и другие, более расплывчатые, которые, казалось, стремились принять форму стен или мебели. Теперь он видел перед собой будто второй мир, который занял место реального. Это соображение крайне взволновало его, и не только потому, что он боялся, что это окажется правдой, но еще и потому, что подобное вообще пришло ему в голову.

Гектор открыл рот, явно собираясь что-то сказать. Движения его становились все более медленными, сомнамбулическими… Однако Джеремия тревожился не столько за своего приятеля, сколько за самого себя. Он сильно подозревал, что для Гектора, как, впрочем, и для остальных, все шло своим чередом, и весь этот ужас касался только его. Только он видел мерзких тварей, которыми кишела контора.

Только он один обратил внимание на черного ворона, который в этот момент показался за одним из окон.

Даже сквозь двойные рамы он слышал его язвительный и вместе с тем по-детски простодушный смех… или он слышал лишь воспоминания об этом смехе? Этого Джеремия не знал, зато он знал другое: если ворон добрался даже сюда, значит, дело плохо.

Джеремия бросился к выходу, туда, где были лифты и лестница. По дороге он толкнул плечом Гектора, но тот даже не шелохнулся, словно это был не он, а его мраморное изваяние.

Он едва не налетел на одну из теней, но никак не желавшая принимать более или менее отчетливое обличье тварь поспешно ретировалась, точно испугавшись его. Если бы Джеремия видел это, то, наверное, не удержался бы от смеха. Однако внимание его было поглощено другим — взгляд его был устремлен в коридор, начинавшийся за стеклянными дверями конторы.

Казалось, удача наконец улыбалась ему. За стеклянными дверями его ждал лифт — дверь кабины была открыта. «Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо…» — твердил он про себя в нелепой надежде, что лифт услышит эти невысказанные, по пылкие слова благодарности и не закроет перед ним свои двери. Мысль о том, что ему предстоит пешком спускаться по лестнице, была невыносима.

Сидевшая за стойкой секретарша болтала по телефону со своей мамашей, жалуясь на мизерное жалованье, не соответствующее ее исключительным заслугам, как вдруг двери, которые пели в помещения «Вечного залога», распахнулись будто сами собой, едва не слетев при этом с петель. Краем глаза она успела заметить какую-то фигуру, показавшуюся ей знакомой, но вглядевшись пристальнее, поняла, что никого нет. Инцидент этот мог послужить поводом для досужих разговоров, однако о нем вскорости и забыли бы, потому что в «Вечном залоге» на первом месте была работа.

Не обращая внимания на устроенный им небольшой переполох, Джеремия пробежал последние несколько футов, отделявших его от заветной кабинки. Двери по-прежнему были открыты, словно манили его, но он-то знал, что они вот-вот…

В углу кабины стояла она, обольстительная и загадочная. По крайней мере она показалась ему более воздушной, чем та, которую сохранила его память. Ее можно было бы назвать призраком, но что-то подсказывало ему, что она живая. Джеремия Тодтманн остановился как вкопанный, не зная, что сулит ему эта нежданная встреча.

— Входи смело и ничего не бойся. — Голос был подобен дуновению ветерка, от которого, впрочем, бросало в дрожь. Такой ветер гуляет на кладбищах или в заброшенных домах. — Я пришла с миром.

— Я… я… — сдавленно залепетал Джеремия.

До его слуха донеся шум могучих крыльев.

Бросив взгляд в сторону только что оставленной им конторы, он заметил — или это только показалось ему — гигантскую крылатую тень, распростертую над стойкой в приемной.

— Умоляю… иди… со мной! — Было очевидно, что каждое слово дается ей с огромным трудом. Она протянула к нему руку. Чтобы принять ее, Джеремии нужно было всего-то пересечь линию, отделявшую коридор от кабинки лифта, границу между реальным миром, хоть и съежившимся в его сознании до крошечных размеров, и чем-то неведомым… Чем?

Однако выбирать ему было особенно не из чего. С одной стороны, эта женщина, с другой — ворон. Тодтманн, хотя бы отчасти, уже понял, зачем он нужен ворону, а потому, что бы ни надумала призрачная чародейка, склонялся к мысли, что с ней будет спокойнее.

Он вскочил в лифт. Женщина взяла его за руку и силой привлекла к себе, не давая ему обернуться. Взрыв хохота позади заставил его издрогнуть.

Двери лифта резко закрылись и издевательский смех оборвался.

Она продолжала удерживать его. Тодтманн не возражал, хотя находился отнюдь не в романтическом расположении духа. Кожа у нее была холодная, но удивительно мягкая. Она была такая Хрупкая, что ему казалось, будто достаточно прикоснуться к ней, и она рассыплется. Невзирая на это, Джеремия впервые с того момента, как сошел с поезда, почувствовал себя и безопасности.

Возможно, этого чувства не было бы, если бы он видел табличку, которая висела на внешней стороне двери лифта. Это была точная копия того объявления, которое он уже видел чуть раньше, и состояло оно из тех же трех слов:

ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ

— Он с ней, — отрывисто произнес Арос Агвилана. Он хотел испустить вздох облегчения, но, поскольку дыхание как таковое было ему недоступно, он решил, что это напускное и только лишь лишний раз напомнит ему о его несовершенной сущности. Вместо этого элегантно одетый призрак поднес к тонким алым губам очередную сигарету. Это курение «понарошку» было таким же притворством, но Арос Агвилана, как и все Серые, не отличался последовательностью.

Он стоял на краю обширной свалки. Это было настоящее кладбище покореженных автомобильных кузовов и ходовых частей, пропахшее бензином и машинным маслом. Кладбище располагалось довольно далеко, но лучшего пустыря было не найти. Невзирая ни на какие обстоятельства, Арос старался следовать принципам, а поскольку такое аффектированное поведение было свойственно людям, оно же отличало и характер этого Серого. Это было слабое подобие оригинала, и все же оно выделяло его как личность.

Взгляд его задержался на ржавых останках автомобиля, единственной узнаваемой деталью которого была крылатая фигурка над решеткой радиатора. Арос обратил внимание, что когда-то машина была серебристой, вполне соответствуя имени «Серебряный призрак», которое дала ей родная фирма «Роллс-Ройс». Это имя еще больше подходило ей теперь, когда несчастный остов нужен был Аросу для его собственных целей.

Арос вынул изо рта сигарету и бросил на землю. Больше не удерживаемая его волей, сигарета, не успев коснуться пропитанной жирной грязью земли, рассеялась дымом, которым была раньше. Осматривая облюбованную им вещь, призрак позволил себе улыбнуться одними уголками губ и проронил:

— Джентльмены, заводите моторы.

Джеремия наконец нашел в себе силы оторваться от своей спасительницы. По-прежнему стоя в углу кабинки, она не предпринимала попыток остановить его. Он не мог понять, о чем она думала в тот момент, ее лицо было окутано тенью и тайной. Время от времени ему казалось, что вся она словно готова раствориться в окружавшем их сумраке, что она ускользает от его взгляда.

Так или иначе, но она спасла его от крылатой твари.