Второй источник, порождавший огромное число проблем во времена царствования Генриха III, — тесные связи Англии с папством и политика сменявших друг друга на этом посту Понтификов. Эти особого вида проблемы начались с тех пор, как король Иоанн признал себя вассалом Папы. Это как сеньеру давало ему право использовать английские ресурсы в своей отчаянной борьбе с императором. Известно, что Гонорий III дал Генриху III хороший совет, когда тот едва достиг совершеннолетия: «Поскольку ты глава всех людей своего королевства, ты должен стараться вести себя безупречно со всеми и каждому показывать свое доброе расположение. А если среди твоих подданных возникнут какие-нибудь разногласия, как это часто случается, ты не должен склоняться к одной из сторон, но старайся контролировать и исправлять каждую с одинаковой беспристрастностью и усердием. Тогда, узнав о твоей непреклонности, они не осмелятся вверять тебе свои дела и станут смотреть на тебя подобно тому, как вассалы смотрят на своего лорда или сыновья на своего отца»17. Но это не мешало Папе поддерживать Фалька де Брете, который некоторое время был в Англии даже больше, чем король18. В 1246 году Иннокентий IV увидел красивую золотую кайму на ризах английских священников. Он спросил, где она была сделана, и получил ответ: «В Англии». Тогда Папа воскликнул: «Поистине, Англия для нас — сад наслаждений; Поистине, она — неисчерпаемый источник. Оттуда, где есть изобилие, можно многое взять»19. Не позднее 1225 года деньги потекли из Англии в Рим, и, по-видимому, эта сумма превышала любую статью государственных расходов20. В 1226 году легат Ото потребовал для Папы двойную пребенду с каждого собора и церкви, одну от епископа или аббата и одну от собрания каноников или общины21. В начале 1240 года папский посланник потребовал пожертвования в размере 4 марок от каждой церкви на свои личные расходы. Затем он завладел пятой частью всех годовых поборов с английских бенефициев, занятых иностранным клиром. Опьяненный своими успехами, он попытался получить такие же взносы от епископов, которые собрались в Рединге. Сначала они отказались, но потом архиепископ Эдмунд заплатил 800 марок, и остальные последовали его примеру. Для того чтобы заручиться поддержкой жителей Рима в своей борьбе с императором, Папа пообещал похлопотать об их сыновьях и родственниках, избравших духовную карьеру. Вследствие этого архиепископу Кентерберийскому и епископам Линкольна и Солсбери было приказано обеспечить бенефициями 300 иностранцев и не назначать англичан до тех пор, пока все они не будут устроены. На этом коварство Папы не ограничилось, он отправил в Англию агента, обладавшего низкими моральными принципами и имевшего низкое; происхождение. Умелой ложью и навязыванием клятвы держать сведения о пожертвованиях в секрете он вытягивал деньги из разных монастырей. Получив единодушную поддержку в Нортгемптоне, он использовал свой; дар убеждения по отношению к церковнослужителям Беркшира. Последние встретили его весомыми аргументами, но он и тут собрал свой урожай при помощи лжи и софистики, объяснив им, почему он не может действовать открыто. Его последней попыткой в этом году стали цистерцианцы, но они пожаловались на легата самому Папе и выиграли день22. В 1257 году, когда монахи обедали, трое путников тихо вошли в собор Йорка и попросили его служителя указать им, где находится кресло настоятеля. Двое из них подвели третьего к этому месту и посадили его туда: «Брат, мы помещаем тебя; сюда именем Папы». За сопротивление этому тайному назначению архиепископ Севаль был отстранен от должности. Мир был восстановлен только тогда, когда незваному гостю пообещали содержание 100 марок в год из суммы годового церковного сбора, до тех пор пока он не получит бенефиций23.

В 1244 году Папа послал в Англию магистра Мартина как особого легата с экстраординарными полномочиями и пустыми бумагами с уже проставленными печатями, чтобы он добыл по меньшей мере 10000 марок. Английские клирики дали бойкий ответ на его притязания в такой же манере, как это сделали их братья из Беркшира несколько лет назад: «Римская Церковь имеет свои собственные владения, которые находятся в ведении Папы, подобным образом по щедрому великодушию короля и принцев другие церкви имеют свои земли. Но они не обязаны платить налоги или пожертвования Папе, так же как прелаты не получают поборов с земель своих церквей. Христос сказал: "Любое может быть ограничено или потеряно на земле", а не "Любое может быть захвачено или изъято". Это неправильно, что имущество Церкви используется для войны»24. Но несмотря на это, Мартин ловкостью или силой захватил все, что смог. Тогда бароны отравили Фулька Фиц Варена в Темпль, где остановился легат. С хмурым видом посланник приказал ему немедленно удалиться. «По чьему приказу?» — «По распоряжению собрания баронов, которые порежут тебя на куски, если обнаружат, что через три дня, считая с сегодняшнего, ты еще здесь». Перепуганный легат кинулся к королю, но нашел там слабое утешение. Когда Мартин попросил охранную грамоту, чтобы он мог покинуть королевство, Генрих III пришел в ярость, но в конце концов решил отправить одного из своих стражников, чтобы проводить легата до побережья. По пути в Дувр бедняга Мартин вздрагивал при виде каждого прохожего. А близ Кентербери он страшно разволновался, заметив несколько мирных крестьян, которые заготавливали для продажи строевой лес архиепископа. Проводник же притворился, что он едва спас легата из их лап, так что легат бежал до Дувра с поразительной скоростью и там, к великой радости всего королевства, сразу же сел на корабль25.

Во время Собора в Лионе, который проходил в 1245 году, представители Большого совета Англии представили Папе протест против его поборов от имени всего государства. Они признавали Римскую Церковь, но они были против бесчисленных назначений итальянцев в английские бенефиции, поскольку последние ничуть не заботились о душах своих прихожан, но отпугивали их, словно голодные волки. Иностранцы не давали ни милостыни, ни радушия, но ежегодно вывозили из королевства 60 000 марок. Они возмущались неслыханными полномочиями, данными магистру Мартину, так же как его вымс гательствами и жестокостью. Англичане не могли больше выносить такого давления и скромно просили егс ослабить26. Папа сделал весьма незначительные уступки и не приложил никаких усилий, чтобы сдержать свое обещание, потому что уже на следующий год он пообещал архиепископу Бонифацию годовой сбор со всех свободных бенефициев в Кентерберийской провинции, чтобы помочь ему рассчитаться с долгами. Было очевидно, что эти доходы осядут в карманах его родственников и Папы27.

Когда парламент собрался в Лондоне 18 марта 1246 года, в адрес Папы поступили жалобы от короля, английского народа, аббатов и баронов, в числе которых был Симон де Монфор. «Если король и государство не освободятся в скором времени от ноши, возложенной на них, нам придется воздвигнуть стены, чтобы защитить Божьи обитель и свободу королевства. Если вышеупомянутое зло не будет искоренено как можно скорее, то потом будет невозможно отыскать способа устранить опасность, которая нависла и над Римской Церковью и над королем»28. Но, несмотря на протест, зло беспрепятственнс продолжало расцветать. Папа приказал францисканцам доминиканцам изъять в его пользу все имущество, оставшееся от представителей духовного сословия, умерших без завещания29. В 1250 году Папа обрадовался, что Генрих III принял крест, и освободил его от крестового похода в обмен на десятую часть от церковного годового налоги его королевства30. Папа не только выкачивал из Англии деньги, но в 1255 году его легаты также поддерживали короля в уменьшении общегосударственного благосостояния, накладывая аннаты на всех, кто противостоял его политике и его сумасбродствам31.

Смерть Вильгельма епископа Илийского в Испании послужила примером другого порока, которому была подвержена Церковь. Если Папа сломал ее изгороди, то Генрих III вытоптал ее посевы. Король послал в Илийский монастырь письмо, в котором рекомендовал Генриха Венгемского, который был преемником Вильгельма Килкенийского на посту хранителя королевской печати, чтобы его поставили епископом на освободившееся место. Но монахи предпочли проверенного человека незнакомцу и выбрали помощника приора Гуго де Бальшема. Тотчас же они испытали на себе королевский гнев. Иоанн Валеран, который присматривал за епископством в то время, пока оно оставалось вакантным, вырубил в нем леса, осушил рыбные пруды, перегнал скот, разорил монахов и вообще повел себя как волк среди овец. Когда Гуго де Бальшем приехал в Рим, его кандидатуру утвердили, но это дорого обошлось ему и его церкви32.