Традок нажал кнопку передачи, очистил дисплей и стер сообщение из памяти. Теперь он мог только еще надеяться и молиться, чтобы сообщение дошло до адресата. Надеялся еще и потому, что едва слышный голос на том конце связи принадлежал человеку.

Дарси вздрогнула и подняла голову — у двери стоял Лухан. Она опустила глаза и продолжала сидеть так же неподвижно. Встревоженный, Лухан спросил:

— С тобой все в порядке?

Продолжая разглядывать прикрывающий ее ноги плед, Дарси ответила:

— Да, не волнуйся. Я… Я просто думала о Тристане.

Лухан задержался, не проходя в палату.

— Можно войти?

Она засмеялась.

— Да.

Лухан опустил сиденье.

— Либби говорит, что ты пошла на поправку, — осторожно заметил он.

Дарси кивнула и приглушенно откашлялась.

— Ты видел его сегодня?

— Заходил ненадолго. — Лухан сел, сложив руки на коленях. — По-моему, он не очень комфортно чувствует себя в моем присутствии, так что я стараюсь не задерживаться.

— Ты для него чужой человек, — сказала Дарси, — и то, что ты его отец, еще больше это подчеркивает.

Лухан нахмурился.

— Не понимаю.

— Тристан рос в условиях культуры матриархата. На Ганволде во главе рода стоит женщина. Каждый год она сама выбирает себе мужчин. Никто не знает, кто его отец, да это и неважно. Мы прожили там четыре года, прежде чем я узнала, каким словом у них обозначается это понятие. Так что Тристану сама мысль о том, что он твой сын, кажется странной.

Лухан молчал, напряженно обдумывая услышанное.

— Ему многое будет казаться странным и непривычным, — продолжала Дарси. — Мне и самой кое-что представляется… необычным. Понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть ко всему.

«Это относится ко всем нам», — подумал Лухан.

Он уже собрался произнести это вслух, когда запищал пейджер и электронный голос сообщил:

— Адмирал Середж, пожалуйста, зайдите на мостик.

Лухан отключил прибор.

— Извини, — сказал он, поднимаясь. — Вернусь, когда освобожусь.

Дарси кивнула в ответ, провожая мужа долгим грустным взглядом.

Сбросив с себя стерильный костюм, Лухан глубоко вздохнул и вышел в главный коридор.

Поднявшись на шестую палубу, где помимо прочего, находился Боевой Информационный Центр, адмирал быстрым шагом вошел в помещение. Удивленный его внезапным появлением офицер крикнул быстро «смирно!», но Лухан только махнул рукой.

— Вольно.

Капитан Хорш и командор Маркус Уллен уже ждали его. Заметив угрюмое выражение на лицах обоих офицеров, Лухан спросил:

— В чем дело, Маркус?

— Перехваченное сообщение с Иссела, сэр, — ответил командор. — Оставшиеся корабли противника появились несколько часов назад вблизи границ исселианской системы. Судя по радиообмену с флагманом, флот находится под контролем мазуков и намерен атаковать планету.

Лухан удивленно поднял бровь.

— Вот как! А вы не думаете, что это может быть дезинформация?

Не пытаются ли они отвлечь наше внимание?

— Я и сам думал об этом, сэр, — ответил Уллен, — но теперь склонен считать, что это правда. Сообщение было отправлено по военным каналам с командного пункта на Исселе-2 и адресовано всем орбитальным станциям и командующему флотом.

Капитан Хорш покачал головой, явно показывая скептическое отношение к такому предположению.

— Они атакуют Иссел? Но это же невозможно! Бессмысленно!

— С точки зрения мазуков, сэр, — сказал Уллен, — в таком шаге есть свой смысл. Мне стоило догадаться об этом уже тогда, когда мы ознакомились с записью адмирала Не. Вспомните его слова: «Мазуки не могут смириться с поражением». Вероятно, они возлагают вину на гуманоидов, считая, что те предали их. Так что месть — единственный выход из создавшегося положения. А Иссел, если исходить из всего вышесказанного, справедливое вознаграждение.

Лухан подумал о том, что ничуть не удивлен таким ходом событий! Единственное, что его смущало, так это то, что все произошло так быстро.

— И как восприняли это известие на Исселе? — спросил он.

— Со всей серьезностью, сэр, — ответил Уллен. — Объявили состояние боевой готовности номер один и приказали группе авианосцев переключиться с патрулирования на перехват. Есть указания на то, что уже начата эвакуация с основных космических доков.

— О каком количестве кораблей идет речь? — спросил Лухан.

Уллен кивнул в сторону Меррела.

— По первоначальной оценке адмирала Не, у них оставалось около тридцати. В сообщении упоминаются 27 кораблей.

Слова Уллена, похоже, не поколебали сомнений капитана Хорша. Сложив руки на груди, он заметил:

— Насколько вероятным вы считаете возможность нападения?

Глава разведслужбы скорчил гримасу.

— Если они попали под контроль мазуков, то вполне вероятным.

— Какие цели, по-вашему, они изберут?

— Я полагаю, что космические доки или спутник с командным пунктом. Возможно, и то и другое. Очевидно, что захватить доки будет не так уж трудно.

Хорш только кивнул. Некоторое время все стояли молча, взвешивая вероятные последствия такого нападения.

Наконец Лухан сказал:

— Маркус, если вы этого еще не сделали, передайте всю информацию на Состис. Немедленно. Ситуация изменилась коренным образом; вероятно, нам нужно внести серьезные изменения в оперативные инструкции.

Командор кивнул.

— Есть, сэр.

— Однако на данной стадии нам остается только ждать, вести ремонтные работы и наблюдать, — добавил в заключение Лухан. — Докладывайте обстановку каждые двенадцать стандартных часов. Все необычные сигналы, посторонние корабли, ЛЮБАЯ активность…

— Разумеется, сэр, — четко ответил командор.

Натягивая стерильный костюм, Лухан продолжал переваривать тревожное сообщение Уллена, но войдя в палату Дарси, заставил себя выбросить эту проблему из головы.

Пока его не было, Дарси уснула. Лухан подошел к сиденью и со вздохом опустился на него, осторожно поднял руку жены, внимательно осмотрел ее, бережно перебирая пальцы.

Через несколько минут Лухан заметил, что их пальцы переплелись, как часто бывало в прошлом, когда они говорили о чем-то своем, строили планы. Точно так же он держал жену за руку, когда она рожала Тристана.

Только тогда ее ладони были гладкими, безукоризненно чистыми, ухоженными. Будучи хирургом, Дарси всегда считала руки своим самым нужным инструментом и соответственно заботилась о них. На Ганволде такое было, конечно, невозможным. Царапины, заусеницы и даже небольшие шрамы свидетельствовали о том, что ей пришлось там пережить. Что ж, такова плата за выживание.

Дарси спала, и мысли Лухана уносились к сыну, к далекому Ганволду, к Реньеру, но все чаще возвращались к мазукам и к тому, как он потерял свою семью. Все долгие прошедшие годы этот вопрос тревожил его, потому что многое оставалось неясным и нерешенным.

Ее рука напряглась. Лухан поднял голову: в глазах жены застыло беспокойство. Она убрала руку.

— Извини, — сказал Лухан. — Должно быть, вам пришлось нелегко.

— Нелегко… — Дарси помолчала, затем указала на пейджер. — Ты все решил? Освободился?

Лухан принужденно улыбнулся.

— Да… ненадолго. Ты хорошо поспала?

— Наверное, да.

Они снова замолчали, не зная, что сказать друг жругу.

— Послушай, Дарси, что все-таки случилось с вашим кораблем? — спросил наконец Лухан. — Нам лишь удалось выяснить, что он был атакован по пути к Энаху.

Вопрос, похоже, не удивил женщину.

— Так и было. Нас атаковали мазуки.

Он наклонился поближе.

— Ты что-нибудь помнишь?

— Я помню почти все.

— Можешь рассказать?

Дарси вздохнула.

— Им удалось остановить корабль и высадить десант. Почти весь экипаж погиб. Мы с Тристаном спрятались в шкафу. Потом я услышала, как мазуки обходят каюты, выгоняя пассажиров.

— Им были нужны рабы?

— Да. — Она кивнула и закашлялась.