– Это не важно, Энни! – Разочарованная Лайла поворачивается и идет в столовую.

Как только она подходит к своему столику, все ее друзья говорят, как великолепно она выступила. Она улыбается и всех благодарит, пытаясь принять это как должное. Она – Лайла Маркс, виолончелистка. И так было всегда. Пора прекращать со всеми странными мыслями о взрывающейся виолончели. И раздражаться от каждого комплимента. И паниковать во время репетиций. Мистер Нечет все только усугубляет. Нечестно, что он изучал ее лицо во время выступления. Кто разрешал ему смотреть на нее через микроскоп? Пока не закончился обеденный перерыв, она бежит в туалет. Там она достает блокнот и пишет мистеру Нечету ответ. Она узнает, где его шкафчик и засунет записку туда.

Уважаемый мистер Нечет,

Я получила письмо, где ты раскрываешь мое притворство. Как мило говорить кому-то такое накануне важного прослушивания.

Прежде чем начать, обязательно попрошу экспертов не очень многого ожидать, ведь я играю, не вкладывая душу и не млея, что бы это ни означало. О, и я обязательно верну все награды за первые места, ведь я выиграла их не по-настоящему.

– Мисс Чет.

ЦЕНТР КЕННЕДИ, СТУДИЯ Л150; 14:30

Скрипачи разминаются в отдельной студии, что утешает; сплошная стена защищает ее от нервного жужжания Лайлы. Лайле и отца хватает. Он сидит слишком близко, барабанит пальцами по бедрам, присматривается к виолончелистам, уже собирающимся и двум еще не прошедшим.

– Разве не лучше сыграть гаммы? – уже во второй раз спрашивает он.

Она держит мамину виолончель, пытаясь скрыть от него свой страх. Прежде чем она отвечает, заходит женщина с планшетом и называет ее имя.

Ее папа вскакивает. Лайла кивает и встает, осторожно подхватывая инструмент.

– Осторожнее с дверью! – Шепчет ее папа и немного погодя добавляет: – Ты справишься.

– Прекрасный инструмент, – говорит женщина. Затем останавливается. – Лайла Маркс. – Узнавание проносится по ее лицу. – Ты дочь Гвендолин Маркс!

У ее отца сияющий вид.

Глаза женщины наполняются слезами.

– Я слушала, как она играет с Национальным симфоническим прямо наверху, – шепчет она. – Я, наверное, постою за дверью и послушаю тебя!

Шепотом папа еще раз желает Лайле удачи, и Лайла идет за женщиной по коридору.

Шесть экспертов на деревянных стульях за длинным столом. В центре помещения свободный стул дожидается ее.

Лайла поворачивается, чтобы нормально пронести в дверь виолончель.

– Удачи, – шепчет женщина.

Лайла садится, пытается представить, как выглядит в глазах экспертов. Знают ли они, что она не желает здесь находиться? Я ошибусь, твердит она себе, они откажут, и все закончится. В виолончели она ощущает дух матери, она всматривается в нее.

Лайла поднимает смычок и играет, пальцы ее торжественно маршируют по грифу. Она ни разу не ошибается.

МУЗКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:36.

Уважаемая мисс Чет,

Ты не так поняла. Я говорил про притворный энтузиазм, а не способности. Ты копируешь уже давно кем-то написанное, но это не ты. Ты как робот. Скажи, прав ли я. На прошлой неделе я был на свадьбе, и вот там были точно такие же музыканты. Звучит хорошо, но это не игра.

Всегда, когда я беру гитару, я играю. Не копирую и не подражаю кому-то, кого считают хорошим музыкантом. Я вкладываю то, что внутри меня. Вот что такое млеть. Когда от музыки идут флюиды, и они сотрясают душу, тогда ты млеешь. Словно ты гармонируешь с песней, и ты – музыка, а музыка это ты. Только так я умею. Знаю, мистер Якоби не считает меня настоящим музыкантом только потому, что я не в группе и не в оркестре, но, как мне кажется, настоящий музыкант – это кто-то, кто может млеть.

– Нечет.

МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:37.

Уважаемый Нечет,

Еще раз благодарю, О Мудрейший, за просвещение. Мне кажется, что настоящий музыкант должен делиться своей музыкой с другими. Зачем млеть, если никогда не выходишь из своей каморки?

Я считаю написанное Сен-Саном прекрасным и глубоким творением, эту музыку я могу прочитать и сыграть на сцене, таким образом привнести в мир что-то прекрасное. Я обязана привносить в мир что-то такое. Наверное, поэтому я выношу за собой мусор.

Кстати, вчера я подошла к студии и стояла у двери, слушала, или точнее, подслушивала твою игру. И хоть у меня нет таких, как у тебя, сверхчеловеческих ресничек в ушах, но я тебя услышала. Ты когда-нибудь играешь нормальную музыку или только что-то такое аморфное, одно гитарное соло за другим, похожие на последовательность случайных фраз? Не пойми неправильно. Ты, скорее всего, так играешь от всего сердца, но какое удовольствие от подобной игры?

Ты счастлив?

– Ч.

МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:42.

Уважаемая Чет,

Премного благодарен за такой обнадеживающий комментарий относительно моей музыки. Не знал, что мои песни ненастоящие. Песни должны чего-то придерживаться? Ты всегда знаешь, куда идешь? Мне нравятся случайные грани. А иногда я одновременно наслаждаюсь гранями и ем гранаты. И в такие моменты моя манера игры блуждает, что мне с этим поделать?

Насчет твоего последнего вопроса – мне не нужен знак качества Центра Кеннеди. Я совершенно счастлив в своих странствиях. Один.

С уважением,

Аморфный Блуждающий Странник (Также Известный как Нечет)

Лайла несколько раз перечитывает записку, когда ее телефон издает звук сообщения от папы.

Папа/ поздравляю! Ты прошла в ЦК! Они позвонили! Не дождусь, когда расскажу тебе!

Ее сердце сжимается.

Лайла/ а Энни?

Папа/ не знаю. Так горжусь тобой.

Лайла/ спасибо. Мне пора. Потом поговорим.

Она откладывает телефон и шагает туда-сюда по студии. Это грандиозное событие – обучение в Центре Кеннеди. Ей бы радоваться.

Она достает ноты, ставит их на пюпитр и смотрит. Затем перечитывает записку Триппа. В итоге она включает виолончельную музыку на компьютере, делает звук громче и достает гитару.

МУЗЫКАЛЬНАЯ СТУДИЯ Б; 11:27.

Мисс Чет не оставила записку. Трипп разочарован, он думает, а не слишком ли далеко зашел, не обидел ли ее. Только ее виолончельные ноты на пюпитре, выглядящие очень сложными.

Он берет гитару и начинает играть.

ДЕСЯТОЕ ОКТЯБРЯ. ПЯТНИЦА.

ДОМ ЛАЙЛЫ МАРКС; 07:02.

С открытой на колонке искусств газеты смотрит улыбающееся лицо Лайлы.

Юная виолончелистка Лайла Маркс вошла в число четырех талантливых сольных струнных музыкантов, прошедших прослушивание в молодежную программу Центра Кеннеди.

– Доброе утро, Звездочка! – произносит папа и ставит два стакана с апельсиновым соком на стол.

У Лайлы все внутри обрывается.

Папа заглядывает через ее плечо в газету.

– Рад, что мы провели ту съемку. Правда, отлично вышло?

Лайла кивает. Ей удается улыбаться и есть завтрак, слушая папины рассказы о том, как много это значит, как он позвонит в Коулс и расскажет им, и что после этого они, несомненно, назначат ей прослушивание.