После еще одного рывка аркана, он, в сопровождении Нечеловеческого хохота, распростерся на земле. Не пытаясь Подняться на ноги или даже на колени, Форс сделал единственное, что только возможно было в этой ситуации — и этот его шаг застал врасплох его пленителей — он на животе пополз по земле к Луре. Никто из Зверолюдей не сумел помешать его мечу перерубить веревку, душившую Луру И в тот же миг он отдал ей мысленный приказ:

— Найди Нага… и того, кто охотится с Нагом… Найди!

Скорее всего, она бы предпочла найти первым кота, чем его хозяина Ярла. Но в любом случае Капитан Звездных Людей будет неподалеку от черного кота.

Мощные лапы Луры напряглись. Затем она прыгнула по огромной дуге, пролетев над головой одного из Зверолюдей. Вырвавшись из окружения, она полоской легкого меха скрылась в траве. Воспользовавшись секундным замешательством врагов, Форс рассек веревочные петли вокруг своих голеней и успел освободить одну ногу прежде, чем разъяренные Зверолюди снова не обратили свое внимание на пленника.

Теперь у Форса не было никакой надежды. Он успел подумать: «Сколько секунд мне осталось жить, прежде чем я упаду, утыканный дротиками Зверолюдей? Но… «Если сомневаешься — атакуй! — вспомнил он совет Лангдона и крепче сжал меч. — Скорость… Причини врагу как можно больше вреда!» — Не было никаких шансов остаться в живых, пока Лура не отыщет Ярла, но он все же мог прихватить с собой на тот свет несколько этих тварей!

С той же самой скоростью, что и гибкая Лура, он прыгнул на одного из врагов, окружавших его, с поднятым вверх клинком, готовый опустить его в яростном ударе, самом опасном из всех известных ему. И он бы нанес его, не будь одна его нога в путах. А так он только и смог, что вспороть серую шкуру, не нанеся глубокой смертельной раны, как хотел, — всего лишь поверхностный порез, красной полосой прочертивший половину выпученного живота твари.

Он нырнул под удар, нацеленный ему в голову и снова нанес удар. Потом рука, державшая клинок, обмякла, меч выпал из онемевших пальцев, когда в нее попал дротик. И не успел он поднять левую руку, как ему в скулу ударил кулак, так что он отшатнулся назад; красная вспышка мелькнула перед глазами, после которой наступила чернота.

Боль вытащила его обратно, красный вихрь боли, промчавшийся по венам подобно огню — огню, который шел от его раненой руки. Он попытался чуть шевельнуться и обнаружил, что его лодыжки и запястья связаны. Он был привязан, распят на вбитых в землю кольях.

Ему было трудно открыть глаза. Его левое веко приклеилось к щеке. Но теперь он разглядывал небо. «Так, значит, я не умер! — тупо подумал он. — И поскольку вон то дерево зеленое, то я, наверное, неподалеку от места, где меня схватили». — Он попытался поднять голову, на мгновение все перед глазами заволокло туманом, а затем его так затошнило, что он снова уронил ее и закрыл глаза, чтобы не видеть этого кружащегося неба и колеблющейся земли.

Позднее возник шум — большей частью это звенело в его голове, пока он не заставил себя снова открыть глаза. Зверолюди пригнали еще одного пленника. Судя по прическе он был степняком. И его тоже сбили с ног и привязали к кольям рядом с Форсом. Зверолюди наградили его парой ломающих ребра пинков прежде, чем уйти, обмениваясь жестам, которые… которые не сулили ничего хорошего ему в будущем.

Голова Форса кружилась, его тошнило, он не мог заставить себя собраться с мыслями, разогнать туман, который, казалось, окутал его сознание. Нужно лежать неподвижно и терпеть боль в руке.

Из тумана боли и тошноты его вытащил чей–то пронзительный визг. Он повернул голову и увидел в нескольких футах от себя плетеную корзинку с крысами. Несший ее на спине Зверочеловек издал вздох облегчения, опуская свой груз на землю и присоединяясь к трем или четырем своим собратьям, отдыхавшим возле дерева неподалеку. Их гортанное приветствие ничего не говорило Форсу.

Но через щели в корзине ему показалось, что он видит искорки красноватого света — маленькие злобные глазки, глядящие на него с выражением какого–то жуткого разума. И тут же все крысы успокоились, и лишь время от времени то одна, то другая повизгивали, как бы обмениваясь комментариями.

Как долго крысы и он следят уже друг за другом? Время, в обычном его понимании, больше не существовало для Форса. Через некоторое время Зверолюди разожгли костер и стали жарить куски мяса, некоторые из них были с Лошадиной шкурой. Когда запах еды достиг крыс, они все обезумели, принялись бегать по клетке, пока та не закачалась. Крысы продолжали визжать во всю мощь своих отвратительных тонких голосов. Но никто из их хозяев даже не шевельнулся, чтобы поделиться с ними кониной

Когда один из Зверолюдей насытился, он подошел к клетке и с криком потряс ее. Крысы притихли, снова их глаза показались в щелях клетки: теперь они смотрели только на пленников — красные, сердитые, голодные глаза

Форс попытался убедить себя, что он ошибается в своих подозрениях, что он просто дал волю воображению из–за переносимых им мук. Конечно же, Зверочеловек не пообещал им то… то, во что Форс просто не мог заставить себя поверить, чтобы не утратить полностью контроль над своим разумом и волей.

Но эти красные глаза крыс все смотрели и смотрели за ним. Форс видел острые когти, пролезающие между плетеных прутьев, блеск зубов… И неотрывно следящие глаза…

Когда в лагерь прибыл третий и последний отряд Зверолюдей, по удлинившимся теням он догадался, что уже близок конец дня. И с ними прибыл вожак.

Он не был выше других членов племени, но в его осанке и походке были такое высокомерие и уверенность, что он казался выше всех остальных. Безволосая голова была узкой, с тем же носом–щелью и выступающими клыкастыми челюстями, но череп был в полтора раза больше, чем у остальных. В его глазах светились ум и хитрость, и в том, как он смотрел на окружающее, было почти неуловимое отличие… отличие, которое Форс сумел заметить. Да, этот Зверочеловек не был настоящим человеком, но он не был таким же грубым, как стая, которую он возглавлял. Можно было почти поверить, что именно он и являлся той силой, что привела эту отвратительную банду на открытую местность.

Теперь вожак подошел и встал между двумя пленниками. Форс отвернулся от клеток с крысами, чтобы твердо встретить взгляд этих странных глаз.

Но в их глубинах горец не сумел прочитать ничего. Выступающие челюсти не выражали никаких эмоций, которые мог бы понять человек. Вожак Зверолюдей, пристально разглядывая сначала одного, затем другого распятых на кольях пленников, мог испытывать дикое возбуждение, раздражение или просто любопытство. Впрочем, наверное, любопытством и был вызван его следующий шаг: он опустился на землю, скрестив ноги под собой, и издал первые настоящие слова, когда–либо слышанные Форсом от одного из выросших в городе чудовищ:

— Ты… откуда?

Этот вопрос был адресован степняку, который не мог либо не захотел отвечать.

Когда тот не ответил, вожак Зверолюдей подался вперед и с расчетливостью, столь же жестокой, как и сам удар, хлестнул его по губам, разбив их. Потом он повернулся к форсу и повторил вопрос.

— С юга… — простонал Форс.

— Юга, — повторил вожак, странным образом коверкая слово. — Что на юге?

— Люди… много–премного людей. Десятки десятки десятков…

Но подобное число то ли было вне математических способностей твари, стоявшей рядом с Форсом, то ли Зверочеловек просто не поверил ему, потому что он засмеялся в жуткой пародии на смех и, протянув вперед руку, провел кулаком по раненой руке Форса. Тот потерял сознание, проваливаясь в черноту.

В сознание его привел чей–то пронзительный крик. Эхо этого крика все еще звенело в его голове, когда он заставил себя открыть глаза и попытался остановить безумно мелькающие перед глазами пятна света и теней. Второй крик боли и ужаса привел его полностью в себя.

Вожак Зверолюдей все еще сидел на корточках между пленниками. В вытянутой руке он держал тело одной из голодных крыс. Та пыталась вырваться. На клыках этого хищника было что–то красное, и еще больше ярко–красных капель упало на грудь и передние лапы, когда она лихорадочно пыталась вырваться из хватки, которая не пускала ее к жертве.