Французы прибыли в Константинополь 4 октября 1147 года. Они были поражены и великолепием города, и подозрительным поведением греков.

Французская армия в Константинополе

[142]

Константинополь – гордость греков. Известный своей славой и своими богатствами город построен треугольником, наподобие паруса корабля. В его переднем углу расположена Святая София и дворец Константина [143] с капеллой, где хранятся святейшие реликвии. С двух сторон город омывается морем. Когда мы прибыли в город, справа от нас был рукав Святого Георгия [144] , а слева – какой-то впадающий в него поток [145] , который разливается почти на четыре мили. Там стоит дворец, называемый Влахернским, и хотя возведен он в низине, но, построенный с роскошью и изяществом, поднимается довольно высоко благодаря умелому планированию. С трех сторон от дворца располагаются море, поля и города – и его обитатели имеют тройное удовольствие взирать на все это попеременно. Его внешняя красота почти несравненна, но красота внутренняя превосходит все, что я только мог бы сказать о ней. Со всех сторон он расписан золотом и разноцветными красками, двор выстлан мрамором с изысканным мастерством. Я не знаю, что придает дворцу большую ценность и красоту – совершенство ли искусства или богатство материала. Третья сторона треугольника примыкает к полям. Она защищена двойной стеной с башнями протяженностью от моря до дворца около двух миль. Стена эта недостаточно надежная, и ее башни не очень высоки, но население города полагается, как мне кажется, на свою многочисленность и на мир, которым оно наслаждается с давних времен. Внизу под стенами лежат свободные земли, которые возделываются плугом и мотыгой. Здесь разбиты огороды, снабжающие горожан всякого рода овощами. Извне прорыты сюда подземные каналы, доставляющие горожанам в изобилии пресную воду. Сам же город грязен и зловонен, и многие его места осуждены на вечный мрак. Богачи затемняют своими постройками улицы и оставляют эти грязные и мрачные места беднякам и чужеземцам. Здесь совершаются убийства и грабежи и другие преступления, которые любят темноту. Люди живут в городе без закона, в нем столько же хозяев, сколько богатых людей, и почти столько же воров, сколько людей бедных. Здесь ни один преступник не знает ни страха, ни совести, ибо преступление не карается законом и никогда не совершается средь бела дня. Константинополь во всем превышает меру – ведь он превосходит другие города как богатством, так и пороком. Много в нем также церквей, несравнимых со Святой Софией по величине, но равных ей по красоте. Церкви замечательны красотой и многочисленными священными реликвиями. Все, кто может, приходят в церкви: одни из любопытства, другие по набожности.

Король также в сопровождении императора посетил святые места. По возвращении король отобедал с ним, уступив его настойчивым просьбам. Это пиршество, на котором присутствовали знатные гости, удивляло своей пышностью; и по изысканности яств и по приятным развлечениям оно услаждало одновременно слух, уста и глаза. Многие из свиты короля опасались за него, но он, вверивший себя Богу, ничего не страшился. Он не был склонен причинять вред и не подозревал, что кто-то станет вредить ему. И хотя греки не выказали никакого признака вероломства, я думаю все же, что, имей они добрые намерения, не проявляли бы они столь усердной услужливости. Они просто скрывали свою обиду, за которую собирались отомстить после нашей переправы через рукав Святого Георгия. Тем не менее нельзя ставить в вину грекам то, что они заперли городские ворота перед многочисленными толпами после того, как были сожжены многие их дома и оливковые рощи то ли из-за нехватки дров, то ли по дерзости и пьяному безумию. Король обычно приказывал обрубать таким уши, ноги и руки, но даже и этим не мог обуздать их неистовство.

Французы пересекли пролив в Малую Азию 16 октября 1147 года и сразу направились в глубь Анатолии, или, как ее назвал Одон Дейльский, Малой Азии.

Французская армия в Малой Азии

[146]

Романия, кроме всего прочего, обширная страна с труднопроходимыми горами. Она тянется южнее Антиохии и на востоке граничит с Турцией. Вся она прежде управлялась греками, но теперь большой ее частью владеют турки, которые изгнали половину греков и уничтожили другую. В тех местах, где у греков все еще есть крепости, они не платят дань. Таковы рабские условия, в которых греки живут на земле, освобожденной французской силой, когда франки завоевали Иерусалим [147] . Этот бездеятельный народ вообще лишился бы ее, если бы не привел солдат других наций, чтобы защищать себя. Они всегда проигрывают, но поскольку много имеют, то не теряют все сразу. Силы других народов, однако, недостаточно для народа, у которого своей силы нет вообще. Никомедия дала нам это понять первой: ее окруженные зарослями колючего кустарника руины наглядно демонстрируют ее былое величие и бессилие теперешних хозяев. И никому теперь не нужен канал, который отведен от рукава и доходит до Никомедии, чтобы, кроме прочего, снабжать ее водой.

Из Никомедии в Антиохию ведут три дороги разной длины и качества. Дорога, поворачивающая налево, самая короткая, и, если не попасть ни в какие приключения, ее можно пройти за три недели. Однако после двенадцати дней пути она доходит до Коньи, столицы султана, очень знатного города. По прошествии пяти дней пути за турецкой территорией эта дорога достигает страны франков. Сильная армия, поддерживаемая верой и числом своим, легко преодолеет эту дорогу, если только не испугается заснеженных гор зимой. Дорога, поворачивающая направо, более мирная и лучше снабжается, чем другие, но извилистое морское побережье, вдоль которого она идет, делает путешествие в три раза дольше, а реки и ливни зимой такие же пугающие, как снег и турки на другой дороге. На центральной дороге удобства и трудности других маршрутов уравновешены. Она длиннее и безопаснее, чем короткая дорога, короче и безопаснее, чем длинная дорога, правда беднее. Поэтому германцы, которые шли перед нами, не пришли к согласию относительно дальнейшего пути. Многие из них отправились вместе с императором по левой дороге через Конью, причем при дурных предзнаменованиях. Остальные повернули направо вместе с братом императора, выбрав маршрут, оказавшийся неудачным во всех отношениях. Средняя дорога выпала нам, и неприятности двух других оказались несколько смягчены.

* * *

Хотя французам повезло больше, чем другим силам, которые двигались впереди них в Анатолию, их путешествие было медленным, трудным и чреватым потерями. Труднопроходимая местность, постоянная агрессия со стороны турок, сложности со снабжением и связью – все это обескураживало лидеров и не лучшим образом сказалось на силе армии. Зимой 1147/48 года французы медленно продвигались вперед, но их отчаяние усугублялось. Турецкие набеги становились все чаще и яростнее, да и погода препятствовала движению, внося свою лепту в ослабление морального духа войск. К моменту, когда крестоносцы достигли Адалии [148] , король Людовик и его советники уже были сильно утомлены. Испытывая отчаяние от мысли, что те же трудности придется преодолевать на всем пути до Иерусалима, король принял решение дальше следовать морем. К сожалению, наличного византийского тоннажа было недостаточно, чтобы перевезти всю армию, и крестоносцы не могли бесконечно ждать в Адалии прибытия других судов. В результате король Людовик, его свита и небольшая группа рыцарей из его армии погрузились на корабли и отплыли в Сен-Симеон, порт города Антиохия, предоставив остальной армии продолжать путешествие любым угодным ей способом. Многие солдаты, оставленные в Адалии, были убиты турками в сражении вблизи города, когда они попробовали продолжать путешествие по суше. Те, кто сумел прорваться через турецкий кордон вокруг города, были истреблены другими турецкими и арабскими атаками, и лишь горстка осталась в живых и продолжила свой путь в Иерусалим.