Чего же действительно хочет женщина? Из рассказанной в начале легенды мы узнали, что она хочет иметь право распоряжаться собственной жизнью. Это очень не просто, так как для этого требуется установить партнерские отношения с мужчиной. Подлинная автономия основывается на доверии к себе и к другому человеку. Это доверие порождает ответное стремление к взаимности. Для достижения этого идеала надо быть самостоятельно развивающейся личностью и общественным существом, понимающим взаимозависимость человеческих жизней. Индивидуализм не является конечной целью в желании женщины обрести автономию. Если бы содержание легенды сводилось лишь к истории освобождения Рагнели от заклятия, наложенного сэром Громером, мы вряд ли нашли бы соответствие между сказочными событиями и развитием супружеских отношений. В конечном счете, жизнь Рагнели зависит от того, признает ли Гавейн ее право на независимость. В свою очередь, благополучие Гавейна зависит от глубокой веры Рагнели в то, что он сможет самостоятельно прийти к такому признанию; в ином случае она бы его никогда не выбрала.

Страх, который испытывает мужчина, предполагая, что женщина стремится доминировать в его жизни, – это детский страх, обусловленный воздействием сильного материнского комплекса, который практически полностью проецируется на женщину. Женщина фактически попадает в зависимость от того, каким образом партнер воспринимает ее здоровое ощущение собственной ценности. Конечно, женщина может оказаться чересчур зависимой от одобрения партнера, и будет лелеять детское желание обрести защищенность безо всяких конфликтов и мыслей об ответственности за свою независимость. В конечном счете оказывается, что за стремлением женщины к автономии, которое воплощает Рагнель, скрывается тайное желание, чтобы мужчины по-настоящему слушали и понимали переживания женщин, а также протест против ущемления прав, которому подвергаются женщины в нашем мире.

Последняя стадия противостояния Гавейна и Рагнели начинается после того, как Гавейн впервые обнял ведьму. Он видит в своей жене потенциал для проявления наполненной жизненной силой фемининности (принцессу), но сталкивается с выбором. Выбор – это не известная еще герою проверка того, насколько истинными являются его взгляды по поводу независимости Рагнели. Очарование красотой, имеющей страшную силу, – это главный момент в нашей истории. Гавейну необходимо решить, должна ли жена быть прекрасной днем и услаждать своей прелестью его друзей, или же она должна принимать свой истинный облик только ночью, в супружеской спальне, чтобы он один мог наслаждаться ее красотой.

Это расщепленное проявление женской красоты – публичное воздействие на многих и удовольствие для одного – зачастую происходит под воздействием защитных механизмов мужчины при восприятии реальной женщины. Мужчина, восхищающийся высоконравственной, привлекательной, образованной и сильной женщиной (существующей в его обыденном сознании) «при дневном свете», неожиданно открывает для себя, что не может быть близок с ней «ночью» (т. е. не воспринимает ее на уровне глубинных инстинктов). Предметом его сексуальной страсти, возможно, окажется смуглая, таинственная и необразованная женщина («дикарка», по словам одного из моих пациентов).

Расщепление – противостояние «дневной» и «ночной» женской силы – было и остается проблемой мужчин при установлении близких отношений с женщинами, в особенности тогда, когда мужчина подвержен воздействию негативного материнского комплекса. В нашей истории Гавейн справляется с этой проблемой просто и быстро – словно буддист, получивший внезапное озарение. В реальной жизни семейной пары эта проблема так просто не решается – мужчинам приходится постоянно бороться с проявлениями своей фемининности как в общественной, так и в частной жизни. Традиционно жена считалась собственностью мужа, и ее красота, очарование и привлекательность являлись свидетельством его хорошего вкуса и его достижений. Если замужняя женщина кажется слишком независимой и свободной, над репутацией мужчины – ее супруга – нависает угроза, и он может быть публично осужден. Если мужчина поощряет независимое поведение своей жены, а затем обнаруживает, что она стала вполне самостоятельной личностью, он может почувствовать свою сексуальную ущербность и в ее присутствии превратиться в импотента. И наша легенда, и наши наблюдения в процессе психотерапии супружеских пар среднего возраста показывают, что восстановление красоты и жизненных сил женщины зависит от того, признает ли партнер ее значимость и авторитет.

Даже в процессе проведения одной-единственной терапевтической сессии нам приходилось видеть, как рыдающая, обиженная, охваченная смятением и беспокойством ведьма, словно получив озарение, вдруг обретала уверенность в себе и превращалась в энергичную принцессу. Но такие внезапные изменения не бывают достаточно устойчивым и могут исчезнуть без следа. Однако изменения во внешности женщины, в ее голосе и поведении могут быть заметны уже на самой ранней стадии восстановления доверительных отношений. Ни ведьма, ни принцесса не являются устойчивыми состояниями идентичности взрослоей женщины. И та, и другая олицетворяют бессознательные комплексы, сформированные на основе архетипических образов; они являются переходными состояниями в повседневной жизни. Идентификация с принцессой, т. е. с красивой, энергичной и ухоженной женщиной, становится важным фактором для самооценки женщины: чем тверже она идет этим путем, тем более ощущает себя уверенной и нужной. Уверенность в своей значимости – это главное ощущение женщины средних лет. Неспособность пожилой женщины идентифицировать себя с принцессой свидетельствует о том, что эта женщина находится в состоянии депрессии и фактически остановилась в своем личностном развитии.

Окончание нашей истории – превращение Рагнели в прекрасную молодую женщину – символизирует право выбора. Гавейн столкнулся с дилеммой, не имеющей рационального решения, т. е. путем простого сравнения преимуществ альтернативных вариантов. Если бы он сам выбрал Рагнель, открыто заявив о своем предпочтении, он бы проиграл. Но он не принял собственного решения, которое выразило бы его желания и потребности, а предоставил Рагнели возможность самой сделать выбор и нести за него ответственность. И Рагнель никогда бы не избавилась от проклятия, если бы Гавейн сам выбрал ее, – ей надо было вернуть право свободного выбора, прежде чем она смогла стать собой и обрести свой истинный облик.

Вспомним, какова была завязка нашей легенды: ведьма Рагнель заявила о своей силе («Я знаю ответ»), а Гавейн постарался ее понять; кульминационным является тот момент, когда мужчина признает свою зависимость от женщины как полноправной личности, а женщина берет на себя ответственность за свою жизнь. Это «объятие» вытесненной фемининности становится спасительным для обоих партнеров. Вероятно, в идеальном случае Рагнель смогла бы самостоятельно сделать полноправный выбор и без благословения Гавейна, но в нашей истории ситуация складывается иначе. Если мужчина, вступая в брак, предполагает наличие права собственности на женщину, а женщина принимает как должное идею о том, что она станет собственностью мужа, тогда мужчина должен признать свою зависимость от жены, а она, в свою очередь, должна поверить, что он позволит ей вновь обрести свою свободу. Возможно, мы могли бы мысленно проследить линию развития таких отношений до неких мифологических истоков зарождения человеческой культуры, когда мужчины покоряли женщин своей физической силой, однако такой анализ совершенно необязателен в процессе работы с семейными парами. Сможет ли женщина удержаться от того, чтобы не проецировать свою личную власть на мужчину (или на мужчин), или нет – это вопрос абстрактный и риторический. Но в действительности многие женщины проецируют на партнера свою власть, а мужчины в своем большинстве полагают, что женщины и должны это делать.