— Как же я могу забыть? — грустно усмехнулась сестра. — Жалко, что дом наш снесли...

— Дома давно нет, ага, но какие-то пейзажи, виденные в детстве, все равно же остались. Я надеялся, что они вернут мне соответствующее настроение. Там все изменилось за прошедшее время, дома и улицы я не узнавал, но зато встретил... хм... подругу детства, мы с ней довольно долго не виделись. Она тоже стала серьезной до невероятия, да и, как выяснилось, страдала той же проблемой: будучи реалистичной натурой и настоящим прагматиком, постепенно впадала в депрессию.

Танька знала про эту подругу больше, чем Олежка мог бы ей рассказать, но слушала не перебивая, только покачивала головой да губы перебирала нервными пальцами, будто пыталась заслонку на рот наложить, чтобы нечаянно не ляпнуть что-то.

— Странно еще было то, что моя подруга все время рядом жила, а вот встретиться нам удалось только на родине.

Олежка сделал паузу, выжидательно посмотрел на сестру. Она продолжала молчать, пальцы сжимали губы так, что те побледнели.

— Обсуждали мы наши депрессии в кафе, очень похожем на это, а за соседним столиком сидела смешная старушка, которая с упоением уплетала мороженое — одну порцию за другой — и прислушивалась к нашему разговору. «Извините, что вмешиваюсь, — вдруг сказала она, — но я могу вам помочь». Если коротко, она была колдуньей и предложила нас с... подругой заколдовать немножко. А нам уже так надоело быть серьезными, реалистичными и депрессивными, что мы согласились. Она нам дала конфеты: съев по одной, мы превращались на десять часов в детей — вели и чувствовали себя, как много лет назад.

Танька улыбнулась — младший брат с детства придумывал сказочные продолжения к реальным сюжетам, а иногда на полном серьезе не различал, где правда, где фантазия. Он даже ей, Таньке, неоднократно говорил, что видел, как она колдует и летает. Новая история про старушку ей нравилась, она продолжала слушать и одобрительно кивать.

— И стали мы с подругой по воскресеньям встречаться в парке: катались на карусели, бегали, смеялись и танцевали, не думая о работе. Чувствовали себя превосходно. А иногда ходили по городу и видели его как в первый раз — детский взгляд совсем не такой, как взрослый, так что даже город, обычно скучный и деловой, нам очень нравился. Депрессия отступила. Проблема была в том, что конфеты кончались, но адрес мы у той старушки не взяли, не поверили потому что. «Будем реалистами», — сказали мы однажды друг другу одновременно, и нам смешно стало обоим. А потом я предложил ей продолжать просто так встречаться по воскресеньям, кататься на карусели и веселиться. Так мы и стали дальше жить — без депрессии и волшебных конфет, а по воскресеньям обязательно ходили гулять.

— Но уже втроем? — хитро прищурилась Танька.

— Все-то ты про меня знаешь, — усмехнулся Олежка. — Ну да я это к тому, что какие бы сложные задачи перед нами ни стояли, лучше всего не впадать в депрессию, а преисполниться легкомыслия. Задачи, может, и не решим, но хоть отлично проведем время.

Танька рассмеялась:

— Ну вот на данный момент у меня основная задача — заполучить свою пижаму и крем от морщин. Потому что иначе я завтра сама превращусь в такую старушку, что никакие конфеты не помогут.

— Эта задача решается легко, тем более что у тебя есть ключ от квартиры, где деньги... эээ... то есть вещи твои, лежат. Полчаса до Строгино, полчаса обратно, — предложил Олежка. — Давай только меня домой забросим, а то я уже подустал малость...

Он сделал знак официантке и попросил счет.

Облако

Все утро Варвара продолжала пребывать в глубокой задумчивости — та женщина в красных ботинках казалась ей интереснее и даже значительнее, чем Конец Света. Надвигающаяся катастрофа, хоть гном явно в нее верил, представлялась неубедительной выдумкой. Должны же быть какие-то признаки, ведь не просто так это все, наверное, должно происходить, как если бы кому-то пришло в голову повернуть выключатель…

Размышления не мешали ей искать более подходящую кукольную одежду для Васи — все-таки розовое платье с оборочками как-то не солидно.

Гном сидел за компьютером. Те несколько месяцев, что он пользовался Варвариным интернетом, он не только пропагандировал свои идеи, но и почитывал чужие тексты, а заодно влюбился. Читать Васе было стыдно — он был убежден, что при этом бездарно тратит драгоценное время, но оправдание отыскал быстро: чтобы убедить в чем-то человечество, надо его сначала изучить. Однако стоило только влюбиться, как Вася забыл о стыде — на него просто не оставалось времени. Каждую секунду он должен был знать, где Она, чем занимается, как себя чувствует, а стоило Ей ненадолго пропасть, как он от волнения не то что идеи свои пропагандировать, но даже есть-пить не мог. Каждый раз, садясь за компьютер, он первым делом отправлялся на сайт, где Она вела блог, посмотреть, как дела, выяснить, доступна ли для общения, и, может, написать в комментарии что-нибудь завуалированно-нежное.

Вася и его возлюбленная могли говорить часами. Поразительно, как много было у них общего, как одинаково они реагировали даже на погоду, вместе радовались и печалились. Интернет-пользователям гном представлялся под строгим именем — Вассиллий. Именно так: с двумя «с» и двумя «л», что казалось ему, во-первых, оригинальным, а во-вторых, внушало даже к самому себе больше уважения. Его виртуальная подруга называла себя Облаком Тумана. Она не знала, что он гном, а он не ведал, какая она в действительности, тем более с таким туманным прозвищем. Вася называл ее скорее ласково, чем сокращенно — Облако, а уж разговоры у них получались упоительные. Может, человек посторонний и неподготовленный, глядя на их переписку, и не понял бы, в чем упоение, но немедленно бы почувствовал, что вмешиваться в беседу нельзя, собеседники друг на друге замкнулись, и больше никто им не нужен.

Гном не представлял, откуда эта невероятная близость могла возникнуть и почему он ощущал с Облаком такое родство душ. Души людей и гномов различаются очень сильно, и его новая любовь явно не была гномом — кое-что, известное любому его соплеменнику, она не знала. Например, новостью для нее оказалось то, что когда откуда-то уходит Магия, там немедленно начинает ломаться все, что работало и держалось чудом. Но когда Магия приходит туда, где раньше отсутствовала, разрушается то, что не имело разумных оснований хоть как-то портиться. Катастрофы вызывает любое изменение уровня.

Но Облако Тумана, пожалуй, единственная в сети, поверила в Конец Света.

Утром она разместила в своем блоге новое, очень короткое сообщение:

«Отправляюсь сегодня на очень важное дело, подержите за меня кулачки. Может быть, я стану другой, лучше намного, и не такой тряпкой».

Гном прочитал и ответил немедленно:

«А куда ты едешь? Секрет? Ты и так очень хорошая, с чего ты взяла, что ты тряпка?»

«Хвалишь меня опять», — ответила Облако.

В нижнем углу Васиного монитора замигала зеленая лампочка «Юльки».

«а что и похвалить нельзя», — впечатал он, опуская знаки препинания и заглавные буквы, глядя в «живое» окошечко затуманенным взором.

«Не по делу, Вассиллий!» — в отличие от него Облако не пренебрегала грамматикой даже в чате.

«по делу».

«Не-а».

Гном приблизил к губам указательный палец и, слюняво поцеловав его, потер кусочек экрана с впечатанными Ею буквами.

«милая

ты...

ты…

ты очень сильная

и очень слабая

и самостоятельная

ты вызываешь во мне столько нежности

я не хвалю тебя

я умиляюсь».

«Я очень слабая, — частично согласилась с ним Облако. — Но не самостоятельная совершенно! Я тряпка, об которую можно вытирать ноги. Но я это исправлю. Часа через два вернусь, жди меня».

И она вышла из сети.

Гном волновался. Он получил от Варвары новый комплект одежды — что-то вроде красной пижамы (все лучше розового платья), попил еще чаю, почитал книжки, вел себя вроде солидно, но переживал ужасно.