Он вновь поставил блесну и перешел ближе к плотине. Первый заброс — и крупная щука схватила блесну. Через час вернувшийся дед посмотрел на толпу рыбаков, собравшихся вокруг его внука, на большую груду рыбы, лежавшую на траве, и крикнул:

— Сейчас тачку привезу. — Он почти побежал по направлению к дому.

Только во второй половине дня в доме у деда закончилась суета. Когда удачливые рыбаки пришли домой, начались суровые будни, стояла задача сохранить улов. Поэтому вскоре в огромной кастрюле на плите варилась уха, рядом стояла сковородка, в которой жарилась рыба. А четверо мужиков разного возраста продолжали готовить рыбу к засолке и сушке. В течение двух часов к ним забегала то одна, то другая соседка…

— Михалыч, слышь, ты, говорят, порыбалил удачно, может, рыбки подкинешь немного, — все в основном начинали разговоры с этого.

Дед делился добычей, успевая выторговать себе что-нибудь из овощей, потому что у него на дворе росла только трава.

Несколько рыбин отец тщательно вычистил, переложил крапивой и завернул в тряпку.

— Хочу свежей до дому довезти, — пояснил он детям.

К четырем часам все было сделано, распластанная рыба лежала на противнях в русской печке для сушки. Часть солилась в бочке. А наевшиеся от пуза рыбаки осоловело сидели вокруг стола.

Еще через полтора часа они катились в мерно постукивающей по рельсам дрезине обратно в город. А дед, уже где-то раздобывший шкалик, засунул его в карман и пошел домой, спрыснуть удачно проведенный день.

Ужинали они уже дома, довольная мать нажарила полные сковородки рыбы, чтобы хватило на завтра, и, пожалуй, в первый раз за все время пребывания в новом мире Вовка понял, что он не испытывает легкого чувства голода. Мишка был в своем репертуаре и в подробностях рассказывал всем за столом, как проходила рыбалка.

После такого дня никуда уже идти не хотелось, и через час все семейство мирно улеглось спать.

На следующий день физорг позвонил на участок после обеда и предложил Фомину прийти к нему. Узнав об этом, Семенов скорчил недовольную гримасу. Ему очень понравилось использовать своего ученика для выполнения черновых работ, которые ему были не по нутру, а сейчас снова придется браться за них.

Когда Вовка зашел в бомбоубежище, Юрий Александрович был не один, рядом с ним у стола сидел молодой мужчина в спортивном костюме. Вот только левый рукав у него был аккуратно подвернут и закреплен резинкой.

— А, вот и твой помощник, — сказал физорг, обращаясь к своему собеседнику, — это его сочинение ты сейчас читал.

Мужчина встал и, улыбаясь, протянул руку.

— Ну, здравствуй, герой. Я, признаться, думал, что старше выглядишь. Будем знакомы, меня зовут Серегин Анатолий Иванович. Юрий Александрович уговорил поработать с вашей командой. Давай присаживайся, поговорим. Мы тут уже многие вопросы обсудили. Саныч рассказал, как ты тренировки проводишь. Скажи, пожалуйста, вот ты тут много умных вещей понаписал, может, прикинул уже, кто на какой позиции играть будет.

— Конечно, — сказал Вовка, — сейчас в момент накидаю список.

Он взял карандаш из стоявшей на столе банки, начал писать. Когда он закончил, Серегин молча прочитал список пока еще ничего не говорящих ему фамилий.

— Володя, а себя забыл написать, ты сам-то в каком качестве на поле себя видишь? — спросил он.

— Я себя вижу в качестве центрального нападающего, — спокойно ответил тот.

Мужчины переглянулись.

— А ты, я смотрю, нахал, — с ноткой удовлетворения сказал Серегин, — себя не обидишь. Что такое чеканка, знаешь?

— Конечно.

— Тогда покажи, что умеешь, — тут же предложил новый тренер.

— Пожалуйста, — пожал плечами Фомин, — только тут потолок низковат, головой не получится работать.

— Да ладно, пока без головы покажи.

Вовка выбрал мяч, отошел на свободное место, подкинул мяч и начал его подбивать. Вначале он делал это только правой ногой. Потом попеременно левой, правой, использовал колено. Через несколько минут, не переставая чеканку, он сел на скамейку и продолжил чеканить мяч уже сидя.

— Ну как, потянет? — спросил он, поймав мяч и вставая со скамьи.

— Однако орел! — улыбнулся Серегин. — Честно признаться, такого не ожидал. Хорошо, давай о деле. Я все же уже семь лет не играю, а тренером не работал вообще. У тебя вроде неплохо получается с тренировками, сегодня-завтра понаблюдаю за тобой, что за упражнения даешь, какие нагрузки. Посмотрю, как у вас с игрой. Сразу расставим всех игроков, как ты предложил. А дальше уже будем посмотреть. Я кое-какую литературу почитаю, с ребятами пообщаюсь, в ДСШ схожу, гляну, как там дела идут, у них наверняка одна из сильнейших команд будет. Тогда и скажу, есть у нас шансы или нет.

— Ты чего, Толя, ты что говоришь? — возмутился физорг. — Какие шансы, нам нужно призовое место, ну на крайняк в пятерку войти. Мне твое пораженческое настроение не нравится.

— Юра, ты тоже не напирай так, сам же только что сказал, команда с бору по сосенке набрана, три тренировки всего было. Считай, команды у тебя нет, — с ходу ответил Серегин.

— Товарищи тренеры, хватит пререкаться, давайте лучше подумаем, как сделать так, чтобы появилась у нас настоящая команда, — влез в разговор Фомин.

— О, устами младенца истина глаголет, — сказал Лукин. — Давайте-ка обсудим, Володя, твои предложения по сборам втроем.

Уже через пять минут обсуждений оба взрослых поняли, что разговор идет на равных и их собеседник нисколько не тушуется и готов отстаивать свою точку зрения.

В конце разговора Серегин то ли в шутку, то ли действительно ему было любопытно, спросил у физорга:

— Юра, не очень понимаю, зачем я тебе вообще нужен. У тебя такой специалист есть, все тебе расскажет и покажет, откуда только что берет?

— Вот-вот, — сказал Юрий Александрович, — если бы он был тренер дворовой команды, никто бы ничего спросил, получается и ладно. У нас, Толя, команда официальная, заводская, здесь такой номер не пройдет. Так что приступай. Гляжу на вас и думаю, что сработаетесь. А сейчас давайте двигайте, у вас тренировка скоро. Завтра с утра можете подходить за формой, ее сюда привезут. Талоны на питание тоже завтра выдам. Да, Фомин, послушай, кормить вас будут два раза в день, обед и ужин. Разносолов там особых не будет, но питание значительно лучше, чем обычно в наших столовых. Что хочу сказать, дома у большинства твоих товарищей с едой негусто. Так вот, завод тратит деньги не для того, чтобы вы носили ее домой. Если такие факты вскроются, придется делать далеко идущие выводы по этим ребятам, вплоть до отчисления из команды. Всё ясно?

— Всё, — вздохнул Вовка, — я проведу беседу по этому вопросу, но будет лучше, если питание, что нам будут давать, просто нельзя было унести в карманах.

Юрий Александрович засмеялся.

— Хорошо, я поговорю с завстоловой, там у вас по пятьдесят граммов шоколада через день было предусмотрено, придется лучше в виде какао наливать, а то все домой утащите.

На такой обнадеживающей ноте разговор был закончен, и Вовка с тренером отправились на стадион.

Пока они шли, Вовка видел, что Серегин мандражирует.

«Конечно, я бы тоже дергался, первый раз идти тренировать мальчишек, притом не младших школьников, а подростков, для которых надо стать авторитетом», — сочувственно думал он.

— Послушай, Иваныч, — тихо сказал он Серегину, — когда придем, я ребят построю, доложу, тебя представлю. Ты, главное, уверенней себя веди. Всё будет нормально.

Тот принужденно засмеялся.

— Во, дожил, пацан успокаивает. Да ты не волнуйся, я в порядке. Просто четыре года ничем не занимался, куда без руки пойдешь. Это у Саныча положение безвыходное, вот он меня и взял. Сейчас, как договаривались, ты разминку проведи, я посмотрю, может, чего по ходу подскажу. У меня дома конспекты лежат еще с техникума, только там специально по футболу ничего нет.

Вовка улыбнулся.

— Зато у меня, — он постучал по голове, — кое-что имеется.

— Имеется, так хорошо, — сказал Серегин, — мы тут с Юрой уже по этому поводу беседовали, есть такие мысли, что от удара молнии с тобой такая петрушка приключилась. Меня бы такая молния ударила.